Изумрудные зубки - Ольга Степнова

Неожиданно Сычева вспомнила, что в сумке у нее пистолет. Она уже было сунула за ним руку, но вдруг подумала, что понятия не имеет как им пользоваться. Кажется, его надо снимать с предохранителя. Но пока она разберется что снимать и откуда, ее десять раз грохнут. И потом, она понятия не имеет, заряжен он или нет.

Сзади снова звонко и угрожающе весело разбилось стекло. Кто-то гнался за ней, яростно высаживая наугад всю обойму.

«Не хочу умирать», – решила Сычева.

«Не хочу, даже если от Глеба остались рожки да ножки. Уж как-нибудь я найду смысл в этой жизни даже без Афанасьева», – появилась некрасивая мысль.

Она сделала последний рывок и выскочила в коридор. Коридор был прямой и короткий, как спринтерская дистанция. Если успеть его проскочить до того, как в нее всадят пулю, она спасена. Дальше – лестница. Вряд ли кто-то рискнет расстреливать ее там из пистолета с глушителем, потому что на каждом этаже есть камеры наружного наблюдения. Во всяком случае кто-то ей говорил, что они там есть.

Стеклянный звон сзади затих.

Никто ее не преследовал.

Сычева сбавила темп. Справа от нее находились двери с надписями «Бухгалтерия», «Главный редактор» и «Рекламный отдел». Эти счастливчики сидели не в лабиринте из стекла и алюминиевого профиля, а в нормальных отдельных кабинетах.

Дверь с табличкой «Главный редактор. Б.Б.Овечкин» была чуть приоткрыта.

От неожиданности Сычева даже притормозила. Она точно помнила, что когда шла сюда, все двери были закрыты! И лифт работал.

Ни-ког-да главный не появлялся тут в воскресенье! Ник-то не мог попасть в его кабинет в выходной! Ключи выдавались внизу, под роспись только ему или его секретарше, но представить обстоятельства, которые могли бы заставить Вальку появиться на работе в воскресенье, было невозможно.

Поборов секундный порыв заглянуть в кабинет редактора, Сычева опять побежала, набирая темп. Не хватало еще обнаружить застреленного Овечкина!

Сердце колотилось как бешеное, ноги вынесли Сычеву на спасительную лестницу. Она оглянулась.

Никто ее не преследовал!

Она не стала вызывать лифт. Перескакивая ступеньки, Сычева понеслась вниз. Чем ниже она спускалась, тем отчего-то отчетливее ощущался запах гари и дыма. Но думать об этом не было времени.

Охранника на месте не оказалось. Стойка с ключами от кабинетов одиноко красовалась за стеклянной перегородкой с маленьким окошком посередине. Сычева метнулась по коридору с полной решимостью достать парня хоть в туалете, но неожиданно остановилась. У нее в сумке оружие. Объясняй потом откуда оно, зачем, и не она ли грохнула в редакции всех, кто там убит.

Черт знает, как ей придется отдуваться и объясняться.

Она выскочила на улицу, быстрым шагом дошла до остановки и села возле какой-то бабки с сумищами, от которых воняло жареными семечками. Зажигалка не хотела давать огонь в трясущейся руке, сигарета не раскуривалась, сердце не унималось.

– Обкололась, – пробормотала бабка, встала и утащилась вместе со своими сумками подальше от лавочки.

Сигарета, наконец, прихватилась огнем, давая в легкие спасительную порцию дыма и проясняя мозги.

Когда она пришла, Игнатьев был еще жив. По всей вероятности, он не подозревал об опасности, потому что вел себя спокойно, приветственно помахав ей рукой. Что он делал за столом Глеба? Зачем перерыл ящики? Получается, что его убили в тот момент, когда она возилась с компьютером и кофеваркой. Кто рискнул его пристрелить, зная, что в редакции еще и Сычева? Выстрела она не слышала, значит, стреляли с глушителем. Почему она никого не видела? Она-то не видела, но ее видели и пытались пристрелить, как свидетельницу. Почему дверь главного оказалась открыта? Случайно ли вырубилось электричество, а охраны не оказалось на месте?

Имеет ли весь этот кроваво-стеклянный триллерок отношение к исчезновению Афанасьева? Голову можно на отсечение дать, что имеет! Иначе с чего бы Игнатьев сидел не за своим рабочим столом? Он в жизни не имел приятельских отношений с Глебом, они едва здоровались.

Ей невероятно, фантастически повезло, что она осталась жива. Или об этом говорить еще рано?.. Все-таки нужно позвонить в милицию.

«Пострадавшая находится в состоянии глубочайшего психологического шока», – прокомментировала Сычева обрывки своих невнятных панических мыслей. Сигарета быстро закончилась, а вторая опять не хотела раскуриваться. Пламя зажигалки дрожало, его бил озноб, и рука никак не могла приладить его к кончику сигареты.

А вдруг в нее сейчас кто-нибудь целится из-за угла? Прозрачная стена остановки не спасет от пули, а выстрела никто не услышит. Сычева просто сползет на землю с дыркой в виске, а люди равнодушно посторонятся, решив, что девушка «обкололась».

Так и не прикурив, Сычева вскочила и побежала вдоль дороги, стараясь поймать на ходу такси. Захотелось зареветь, зарыдать, забиться в истерике, но времени на это не было, и возможности не было, она развернулась и пошла спиной вперед, размахивая правой рукой и надеясь, что какая-нибудь машина остановится прежде, чем ее пристрелят прямо на улице.

Неожиданно ее осенила дельная мысль: ведь не зря же она торчала с лейтенантом под облаками, не зря видела, как он зеленел от страха, а потом петушился перед ней, встав на голову, не зря же она владеет такой суперинтимной информацией, как несвежие трусы оперуполномоченного – можно надеяться, что их связывают в некотором роде дружеские, а не только служебные отношения. Сычева схватила мобильный и нажатием одной кнопки повторила последний вызов в своем телефоне.

– Антон! – закричала она, чудом припомнив его имя. – Антон, это я, Сычева!

– О, свидетельница! – обрадовался Карантаев. – Ты что, на лошади скачешь? Дышишь еле-еле и топот стоит как на ипподроме! – Он захохотал. – Или, может, на параплане полетать решила? Слушай, надо встретиться, у меня к тебе пара вопросов!

– Карантаев, черт тебя побери! После всего, что с нами случилось, ты должен мне верить! Должен!

– Слушаю тебя внимательно, – серьезно сказал Карантаев. – Только прекрати бежать, как трусливый страус, и орать как осенняя галка. Остановись и все спокойно мне расскажи.

– Карантаев, у меня в редакции труп, там нет электричества, а дверь главного почему-то открыта! Охраны на посту нет, но я во всем этом нисколечки не виновата! Меня чуть не убили, Карантаев! Стреляли через прозрачные перегородки, а я бежала, как я заяц, как спецназовец под обстрелом! Мне удалось уйти, но боюсь, что за мной следят. Я никого не видела! Я ничего не знаю! Ты веришь мне, Карантаев?!!

– Где ты сейчас? – жестко спросил Карантаев.

– Не знаю, – Сычева растерянно огляделась. – Никак не могу сообразить. Кажется, это рядом с кинотеатром «Октябрь».

– Стой там, я приеду сейчас. – Он нажал на отбой, и Сычева удивленно уставилась на трубку, ответившую ей короткими злыми гудками. Почему-то она ожидала, что Карантаев начнет ее утешать, успокаивать, уговаривать, чтобы она ничего не боялась, а он буркнул: «Стой там, я приеду», и отрубился. Слезы брызнули на мобильник. Стоять она не могла и ждать Карантаева не собиралась. Как она могла подумать, что для нее он никакой не старший лейтенант, не сотрудник уголовного розыска, а почти друг?..

Она снова пошла спиной вперед, пытаясь остановить машину.

Черт ее дернул переться в редакцию, чтобы искать информацию про этого ювелира!

Стоп.

Сычева остановилась. Она беспробудная дура. Редкостная идиотка и непроходимая тупица. У Глеба в столе она обнаружила какие-то камни. Карантаев нашел у него в мобильнике телефон ювелира. Значит, камешки не простые? Значит, Афанасьев мог пострадать из-за них?

В квартирах что-то искали. Судя по тому, что вытряхивали крупы из банок, искали что-то не очень большое. Камни?

Она схватила мобильник, чтобы сообщить побыстрей о своем открытии Карантаеву, но тут же остановилась. Нет, пусть лейтенант работает сам. Он ведь ей не приятель, а всего лишь сотрудник уголовного розыска. У него вместо сердца инструкция, а вместо мозга Уголовный кодекс. Пусть сам зарабатывает себе очередной звание, а она и без него во всем разберется.

– Ну что, куда ехать-то? – спросил пожилой дядька в очках и жутком войлочном беретике.

Оказывается, она уже поймала такси, оказывается, уже села в салон.

– Сейчас, – отмахнулась от дядьки Сычева и набрала номер мобильного Афанасьевой.

– Танька, – прикрыв трубку рукой, тихо сказала она. – Куда ты дела те зеленые камни, которые у меня забрала?!

– Танюха! – радостно крикнула в ответ Афанасьева. – Куда ты пропала?

– Где камни?!

– Да какие такие камни? Приезжай к нам скорей! Этот Попелыхин распаролил наш диск! Там такое...

* * *

– Я кайфую, дорогая редакция!

Глеб застонал и открыл глаза.