Фаворитки французских королей - А. Глебов-Богомолов

10 июня 1525 года Франциск I был отправлен на корабле в Испанию. Корабль проплывал вдоль побережья Франции, и король издалека мог видеть берега возлюбленной Родины, к которой рвалось его сердце. 17 июня он высадился в порту Паламо, а 19 июня прибыл в Барселону. Там он вновь был посажен на корабль и отвезен под стражей в Валенсию. Испанцы повсеместно встречали его с огромным уважением. „Народ Сида и Амадиса с жаром устремлялся ему навстречу, желая видеть живого героя. Женщины буквально сходили по нему с ума. В его честь устраивались спектакли, представления и даже праздники, на которых танцующий плененный король был неизменно галантным кавалером. А дочь герцога Инфантадо, донья Химена, даже заявила, что „если ей не позволят выйти замуж за короля Франции, она никогда и ни за что не выйдет замуж за кого-либо другого и непременно станет монахиней“. Так, впрочем, оно и случилось позднее — когда в 1526 году Франциск женился вторично, она и в самом деле выполнила свое обещание и ушла в монастырь.

И все же, несмотря на восхищение испанских сеньоров и простых идальго и обожание дам, наперебой горевших желанием отдаться ему при первой же возможности, положение пленника ухудшалось день ото дня. Подобный энтузиазм и симпатии к нему в народе вызвали в конце концов раздражение Карла V, повелевшего незамедлительно доставить Франциска из Валенсии в Мадрид и заточить в специально отведенной для него башне, в которой пленение его становилось час от часу все суровей и печальней. Напрасно плененный король обращался к императору с нижайшими просьбами и мольбами о личной встрече. Тот не удостаивал его ответа, меж тем как популярность узника в Испании еще более возрастала. Даже тюремное заключение стало поводом для страсти, которой король был в будущем обязан своей свободе.

Но прежде чем рассказать о ней, опишем состояние нашего героя.

Его поместили в квадратной башне Лос Лахунос, одной из самых высоких и мощных крепостных башен Мадрида, с неизменными и недреманными часовыми, охранявшими окрестности на подступах к городу, а потом перевели в мрачную старинную круглую башню Алькасар. Это узилище могло вызывать лишь самые мрачные мысли и чувства. „В него вел всего лишь один вход, и лишь одно-единственное окошко, выходящее на юг и находящееся в ста футах от земли, позволяло свету скупо проникать в мрачные залы этой темницы, расположенной недалеко от города Мансанареса. Снаружи она запиралась двойными железными решетками, вмурованными в стену… Аларкон, по-прежнему находившийся при особе плененного короля с ротой своих аркебузиров, проживал в нижнем этаже той же башни, дабы не иметь особых затруднений в наблюдении за узником“ [132] .

Легко себе представить, что должен был испытывать человек с характером Франциска I, пребывая в подобном тесном и мрачном заточении, вынужденный выпрашивать без всякого успеха жалость и сострадание у своего молодого победителя. Удрученный столькими печалями, Франциск тяжело заболел и уже полагал, что тюрьма станет его могилой. Тогда-то он вспомнил о своей сестре и все мысли свои обратил именно к ней — своему доброму ангелу. Ему казалось, что лишь она одна может его спасти и освободить, ибо преданность этой женщины, на его взгляд, когда и должна была творить чудеса. 2 июля 1525 года он послал маршала Монморанси к императору, прося позволить Маргарите Наваррской безопасно прибыть в Мадрид. Карл V охотно дал согласие исполнить эту просьбу, ибо всецело уповал на то, что герцогиня, в свою очередь, поможет ему вырвать у пленника согласие на уступку Бургундии — передачу Бургундии Испании.

Маргарита взошла на корабль 27 августа 1525 года в Эр-Морт. Вместе с ней в путь отправились Габриэль де Граммон, епископ Тарбский, Жорж д’Арманьяк, архиепископ Амбренский и многочисленная свита придворных красавиц. Мысль, что она жертвует собой ради брата, наполняла ее сердце чувством несказанной радости. Высадившись в Барселоне, она узнала, уже выезжая в Мадрид, что брат ее находится при смерти, и потому, несмотря на жару, преодолела расстояние, их разделяющее, с необыкновенной быстротой, совершенно не заботясь о себе.

Кардинал-легат Сальвиати, которого Маргарита Наваррская встретила по дороге, просил ее поторопиться в Мадрид, куда она и прибыла 20 сентября 625 года. Состояние здоровья ее брата было таково, что, казалось, жить ему осталось не более нескольких часов, и Карл V, страшась потерять с его смертью все плоды своей победы, согласился, наконец, нанести умирающему визит.

По прибытии герцогини Карл V лично сошел к самому подножию парадной лестницы дворца в Алькасаре. Французская посланница была в трауре по недавно почившему супругу и потому предстала перед ним по обычаю тех времен [133] во всем белом. Лицо ее заливали слезы. Император обнял ее и, произнеся несколько вежливых слов, проводил к постели больного. Как угадать, что происходило, что творилось в душе пленника, когда перед ним, сломленным, униженным и раздавленным физическими и моральными страданиями, почти полумертвым, вдруг появилась, как ангел с неба, женщина, всегда бывшая его лучшим другом и самой верной утешительницей. Сейчас он испытал радость и боль, лишь усилившие его жар, и три дня спустя состояние его стало критическим. На следующий день (24 сентября 1525 года) он впал в полную прострацию, „лишившись сил и потеряв последнюю способность слышать, видеть и говорить“. Врачи заявили, что надежды больше нет.

Теперь Маргарита, не надеясь более ни на одно из средств, доступных человеку, уповала лишь на доброту Бога всем жаром своей истинно верующей души, и Бог не оставил ее. В комнате, в которой без чувств покоился король, она велела возвести украшенный атрибутами веры алтарь. Дамы из ее свиты, и спутники несчастного монарха соединились вместе, архиепископ Амбренский читал мессу, и под сводами мрачного донжона раздавались слова священных песнопений (псалмов). При звуках нежных, сладостных для духа мелодий больной пришел в себя — к нему вернулись чувства. Летаргия миновала. И в этот самый миг Маргарита предстала перед ним подобно образу Родины, явившейся утешить своего короля. Молитва Маргариты Наваррской, сестры Франциска, оказалась небесполезной. Ее брат был спасен. Болезнь отступила. И лишь когда король почувствовал себя совершенно выздоровевшим и окрепшим, она покинула его, дабы следовать на переговоры с давно ее ожидавшим Карлом V, которые следовало провести в Испании. Бургундский вопрос по-прежнему оставался камнем преткновения, о который разбивались все инициативы сторон. Император настаивал на том, чтобы Франция передала ему Бургундию, Осон, Макон, Оксер, Бар-сюр-Сэн, земли вдоль берегов Соммы, Турнэ, Фландрию, Артуа. Кроме того, французский король должен был отказаться от своих прав на Милан и Неаполь и от претензий на Арагон. Но самым прискорбным было требование императора амнистировать коннетабля-изменника Жоржа де Бурбона с непременным возвращением тому всех земель, владений, почестей и званий, на что Франциск ни за что не хотел пойти. Помимо этого император требовал передачи под его власть феодального сюзерена короля Наварры Генриха д’Альбре, Робера де ля Марша и некоторых других вассалов французской короны.