Гобелен - Кайли Фицпатрик

В начале зимы тысяча пятьсот тридцать девятого года наш дом посетила Тереса, монахиня из Винчестера. Она — посланница аббатисы монастыря, куда мы отправляем наши ткани для вышивки.

— Это книга святой Эдиты, — прошептала она, словно не решалась произнести эту фразу вслух даже в моей гостиной. — Такую книгу аббатисе хранить опасно.

Монахини из Винчестера покидают монастыри. Некоторые возвращаются в свои семьи, а тем, у кого семьи нет, приходится искать себе пристанище. Тереса с горечью поведала нам о бегстве сестер. Она говорила о том, что аббатиса боялась посылать эту книгу и доверилась только монахине, принявшей сан, потому что повсюду рыщут слуги короля.

Монахиня больше ничего не смогла рассказать о книге, которую привезла из Винчестера в Семптинг, и отказалась задержаться после ужина, куда мне все же удалось ее зазвать.

Поэтому я решила провести собственное расследование, навестив вскоре после этого мою подругу, кроткую аббатису винчестерских монастырей. Мы беседовали до поздней ночи, пока усталость не заставила нас закончить разговор. Мы вместе скорбели о несчастных судьбах людей в эти трудные времена, и я спросила, не пострадает ли наша работа. Аббатиса мудрая женщина и полагает, что нам ничего не угрожает. Ведь король не перестал покупать шелковые ткани и вышивку. Церковь в Кентербери сократила заказы на облачение и напрестольные пелены, которые мы так долго им поставляли, но когда король назначит новых епископов, нас снова завалят заказами. Дом Бродье знаменит на всем континенте, и у нас до сих пор много клиентов, которые восторгаются мастерством наших прях и вышивальщиц.

Когда я спросила о книге святой Эдиты, аббатиса ответила, что монастырь хранит ее с незапамятных времен и что швейная мастерская — не единственное, что связывает монастырь с нашей семьей. Перейдя на шепот, как и Тереса, она сказала, что мой предок передал книгу на хранение в монастырь, когда наша земля потерпела очередное поражение и перешла от саксов к норманнам. Она добавила, что это очень опасная вещь — в ней содержится тайное знание патронессы ее монастыря королевы Эдиты. В книге также говорится об истинной природе священной реликвии, которую наверняка продолжает разыскивать Римско-католическая церковь, в особенности теперь, когда все монастыри разграблены.

Аббатиса просила меня хранить книгу, как родное дитя, и доверять ее тайну только женщинам. Она сказала, что ее защищает милость Царицы Небесной.

Я рассказала о том, что выполнила свою клятву, и теперь вы понимаете, каким образом эта книга оказалась в семье Бродье.

Элизабет Бродье

Мадлен глубоко вздохнула и перечитала страницу. Ей показалось, что до ее плеч и спины дотронулись чьи-то ледяные пальцы. Это было подобно присутствию призрака, и она ощутила это уже не в первый раз.

ГЛАВА 8

В понедельник утром Мадлен надела пальто поверх своего самого приличного костюма — классического черного шерстяного пиджака и брюк. Запирая входную дверь, она увидела, что трава в саду покрыта инеем. Февральское небо с розоватыми клочками холодных облаков было ясным, изумрудно-голубым. Утренний свет казался серебристым, словно иней добрался и до него.

Встреча с адвокатом Лидии была назначена на девять часов, и Мадлен успевала позавтракать.

В старом квартале был открыт только «Старбакс», расположенный на стыке культур двадцать первого века и Средневековья, — рядом находились готические ворота Кентерберийского собора.

Мадлен села в баре у окна, пила кофе эспрессо и без особого аппетита ела пирожное, наблюдая, как мимо неустанно течет утренняя толпа. Все ее мысли по-прежнему были заняты фотокопией документа, который она прочла вчера вечером.

Элизабет Бродье возглавляла компанию «Бродье» в шестнадцатом веке. Если она действительно являлась предком сестер Бродер, а Леофгит, в свою очередь, ее предком, а книга была дневником, то получалось, что именно его прятали целых девятьсот лет, причем половину этого времени — в тайнике монастыря в Винчестере.

Возможно ли это? Если Леофгит была предком Бродье, живших в шестнадцатом веке, следует ли из этого, что Мадлен — ее потомок? Это казалось совершенно невероятным.

А что касается дневника, который называют «книгой святой Эдиты», — тут имелся в виду не слишком известный культ, созданный одним из биографов средневековой Европы. В нем король Эдуард Исповедник и целомудренная королева Эдита провозглашались святыми. Возможно, монастырь неофициально канонизировал свою патронессу.

Документ объяснял, как дневник попал в Семптинг. Жила ли глава компании Бродье, которая писала о том, как дневник попал к ней, в том самом особняке, в котором сейчас обитают сестры Бродер? Это казалось столь же вероятным, как и сама поразительная история.

Наконец, где находится оригинал документа, написанный предположительно в шестнадцатом веке? Знают ли о нем сестры Бродер? Похоже, знают, ведь именно они должны были передать его Лидии. Лидию наверняка очень взволновала эта история, с грустью подумала Мадлен. Интересно, собиралась ли ее мать рассказать ей при встрече о своем открытии и о дневнике? Жаль, что этого так и не случилось.

Мадлен допила кофе и посмотрела на часы. Кабинет адвоката находился на соседней улице, но ей не хотелось опаздывать. До сих пор Мадлен совсем не думала о материнском завещании и сейчас ощутила страх при мысли о предстоящем разговоре — неизбежном напоминании о смерти Лидии.

Кабинет находился на серой террасе с плоским фасадом, в самом начале улицы. Возле двери имелось переговорное устройство. Мадлен нажала на кнопку, и в динамике послышался молодой женский голос.

Голос принадлежал секретарше. Когда Мадлен поднялась по застеленной ковром лестнице, оказалось, что кабинеты на втором этаже выглядят куда более современно, чем само здание. Светловолосая секретарша взяла пальто Мадлен и пригласила ее присесть на кожаный диван.

Мадлен оглядела небольшую приемную, чистые стены, украшенные акварелями, и неожиданно успокоилась. Блондинка повесила пальто Мадлен и улыбнулась, извинившись за Чарльза, который задержался в пробке. Она добавила, что он опоздает совсем немного, и Мадлен тут же услышала звон ключей. Входная дверь распахнулась и с шумом захлопнулась, затем до Мадлен донеслись шаги — кто-то поднимался по лестнице.

Чарльз оказался крупным румяным мужчиной средних лет с живыми манерами, и Мадлен сразу почувствовала себя рядом с ним непринужденно. Его присутствие наполняло комнату веселой энергией — она же ожидала чего-то другого. Отсутствие мрачности и серьезности стало для нее большим облегчением.

— Заходите, заходите, Мадлен. Прошу меня простить — проклятые дорожные работы.

Он распахнул дверь кабинета и последовал за Мадлен, потом закрыл дверь.

— Садитесь, — предложил адвокат, указывая на круглый стол красного дерева, вокруг которого стояло несколько мягких изящных кресел.

На столе были одинокая папка, большая стеклянная пепельница, графин с водой, два стакана и две ручки.

Мадлен села и выглянула в окно, пока Чарльз продолжал последними словами ругать людей, которые начинают дорожные работы в час пик.

Он снял пальто и бросил его на одно из свободных кресел, потом принялся искать очки.

Мадлен продолжала смотреть из окна на улицу, где по тротуару медленно шла сгорбленная старая женщина. Она опиралась на палочку, такую же изогнутую, как ее спина. Женщина остановилась, чтобы потуже завязать под подбородком разноцветный платок, подняла глаза и посмотрела в окно, прямо на Мадлен. Их глаза встретились, женщина безмятежно улыбнулась и приветственно поклонилась, после чего пошла дальше.

Мадлен вдруг ощутила прилив сил и повернулась к Чарльзу, которому наконец удалось найти очки. Он уселся за стол напротив Мадлен.

— Итак, вы готовы? — спросил он, направив на нее поблескивающие половинки очков, а в его глазах заплясали искорки.

Мадлен сглотнула и кивнула.

— Да, я готова, — ответила она.

Когда Мадлен опомнилась и снова смогла воспринимать окружающий мир, оказалось, что она находится рядом с входом в аббатство Святого Августина. Она шла пешком уже почти полчаса.

Если бы Мадлен немного подумала, она бы сообразила, что других наследников у Лидии нет. Таким образом, коттедж, его содержимое и скромная сумма в ценных бумагах были завещаны ей. Лидия являлась единоличной владелицей коттеджа — условия ее развода с Жаном были справедливыми. К тому же она всегда разумно распоряжалась деньгами.

Мадлен ощущала в сумке тяжесть блокнота. Вчера вечером она положила в блокнот копию документа, написанного Элизабет Бродье, и теперь все свидетельства были собраны вместе. Мадлен решила, что не должна с ними расставаться ни при каких обстоятельствах.