Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы говорите так, будто я во всем виноват! Но я тогда еще не появился на свет.
– В эпоху геноцида?
– Это был не геноцид, а уничтожение, простое и неприкрытое.
– Извините, убийство всего населения Юга, по-моему, иначе как геноцидом не назовешь.
– А мы называем это событие по-другому.
– Черт. Значит, так и было? А я-то ляпнула наугад – вдруг вы клюнете. Никогда бы не подумала, что…
– Это был не геноцид, а уничтожение.
– Цельсий, цинизму тоже есть предел. Наплевать, как вы называете это – геноцидом, уничтожением или ерундой. Это омерзительно, как ни назови.
– Омерзительно было бы, если бы убили каждого десятого южанина.
– Каждого десятого? Так вы, получается, уничтожили всех южан до последнего!
– Нет, вы не поняли. Наше решение основывалось на доводах разума. Мы пришли к выводу, что Юга больше не будет.
– Что?
– Юга больше нет, и все.
– Вы хотите сказать, что на Юге никого не осталось?
– Нет, я же говорю, Юга больше не существует. В двадцать втором веке люди не захотели принять на себя такую ответственность, ведь речь шла о двух третях населения земли. Человечество бы не выдержало такого непомерного груза вины. Проблема была решена с размахом и в то же время с умом: судно пошло ко дну вместе с экипажем. Что стало с населением Юга? Поскольку Юга не существует, ваш вопрос лишен смысла.
– Напротив, ваш ответ – бессмыслица! Как это у вас выходит, что Юга больше нет? Этого невозможно!
– Дорогая моя, вот уже четыре столетия как это возможно, и ваша моральная поддержка в данном случае не требуется.
– Да я уже даже не про мораль, я вам про логику говорю. Если есть север, восток и запад, юга просто не может не быть.
– Да вы, оказывается, любите логику? Прекрасно, я тоже. Будем рассуждать логически: возьмем Помпеи. Что такое знаменитый парадокс лжеца в сравнении с парадоксом Помпей? Извержение вулкана произошло год назад – уж я-то знаю, ведь я сам его устроил. А вы из глубин своего двадцатого века знаете, что Помпеи были погребены под пеплом и лавой 24 августа 79 года нашей эры – то есть за много веков до нашего вмешательства. Это же абсурд, согласитесь? Логически совершенно бессмысленно, верно?
– Не только логически.
– Всему свое время. Будем исходить из того, что всякий порядок мыслей подчиняется логике. Я хочу, чтобы вы согласились с тем, что парадокс способен стать реальностью. Вы не можете этого отрицать – само ваше присутствие здесь тому подтверждение. До двадцать второго века все думали, что парадоксы – это лишь абстрактные рассуждения, интересные только любителям странных идей. Однако нет, парадоксы сыпались как из рога изобилия, в грамматике и вообще в жизни: их создавали из чего угодно.
– Вы не правы: нельзя решить, что дважды два будет пять.
– Нет, можно. Как вы можете отрицать то, что подтверждено четырьмя столетиями? Отсутствие Юга, может быть, и нелепо, но если эта нелепость признается всеми в течение четырехсот лет, это называется реальностью. И это существует.
– Ага. Лучше не буду спрашивать, какое давление оказали политики на людей, чтобы запретить им возражать вслух.
– Очнитесь, бедное дитя. Никогда еще выжившая часть человечества не встречала идею с таким восторгом и облегчением. Я уже говорил, люди не смогли бы вынести такое бремя вины. А здесь им предлагали замечательный выход: «Геноцид? Какой геноцид? Население Юга? А что такое Юг? Его нет. Никогда о нем не слышали».
– Лицемерие дошло до такой степени?
– Это не лицемерие. Это инстинкт самосохранения. Похоже, вы не понимаете, насколько необходимо было уничтожение Юга. Вы недавно сказали, что ось север – юг, разделяющая обеспеченных и нищих, просто ужасна. И со временем все только усложнялось. Дольше невозможно было терпеть. Нашествие бедняков стало не просто угрозой, а реальной опасностью, исчисляемой в цифрах.
– Вы пытаетесь оправдать случившееся – или мне чудится?
– Нет, я просто рассказываю, что произошло. В середине двадцать второго века человечество очутилось перед выбором: какую категорию людей принести в жертву? Инвалидов? Их не так много. Китайцев? Они слишком сильны. Самых некрасивых? Чересчур расплывчатое понятие. Интеллектуалов? Они забавны. Толстяков? Их все любят. Но к чему далеко ходить, когда есть такие неприятные люди, как бедняки? Бедняки, фу! Они отвратительны. Знаете, почему бедных ненавидели? Потому что из-за них появлялись угрызения совести. Когда встречаешь дурнушку или идиота, ты не чувствуешь себя виноватым: дурнушка и есть дурнушка, а идиот таким уродился. Но, столкнувшись нос к носу с бедняком, невольно подумаешь: «Если бы я отдал ему половину того, что имею, он бы перестал быть бедным». Это ведь тоже логично.
– Меня тошнит.
– Почему? Вы этого не знали? В ваше время тоже ненавидели бедных.
– Не все.
– Исключения были большой редкостью. Недостаточно тратить деньги на благотворительность, чтобы доказать, что любишь бедных. Поверьте, в середине двадцать второго века, когда речь зашла о том, кем пожертвовать, никто долго не думал. Наконец-то не останется бедных! Можно будет спокойно есть и без опаски включать телевизор. Из почтового ящика больше не вывалится ворох бумажек с рассказами о страданиях перуанских детей – что нам за дело до перуанских детей! Кто вообще выдумал этих перуанских детей? И с чего вдруг этим перуанцам вздумалось иметь детей? На их месте я бы понял, что не следует заводить детей. И вообще что за нелепость быть перуанцем, в самом деле, я-то разве перуанец? И от меня ждут, что я отдам свои деньги этим людям?
– Ну, а поскольку перуанцев больше не существует…
– Вот именно, их больше нет. Как нет суданцев, нигерийцев, бразильцев, сомалийцев и так далее. Мы наконец-то оказались в своей компании.
– Это отвратительно.
– Ладно, ладно. Полагаю, у себя в 1995 году вы не были матерью Терезой из Калькутты, так что вряд ли имеете право возмущаться.
– Просто не могу поверить. Подобные вещи выше моего понимания.
– Не возьму в толк почему. Ваш век был хорошо знаком с геноцидом.
– Это нельзя сравнивать.
– Неужели? Может, объясните, в чем разница?
– В размахе!
– Разве убийство пятидесяти миллиардов человек так существенно отличается от убийства двадцати миллионов? Как же вы мелочны в своих суждениях! Нет, истинное различие между геноцидом двадцатого века и уничтожением в двадцать втором надо искать в интеллектуальной области. Люди двадцать второго века попросту уничтожили определенную умственную категорию. И весьма существенный – Юг. Планете словно провели трепанацию черепа.
– Вы правы. Как можно жить без Юга? Я уж молчу о логике. Разве не Юг был солью земли? Я долгие годы провела на юге, их, конечно, нельзя назвать счастливыми, но тогда я острее, чем когда-либо, ощутила жизнь. Разве отправиться на юг не означает прикоснуться к средоточию жизни?
– Я тоже так думаю.
– Поговорим о вас, Цельсий. То, что равнодушная чернь согласилась с исчезновением Юга, меня не так уж и удивляет. Но вы! Вы, образованный человек, вы, которого я не люблю, но ценю за глубокий ум, – вы, Цельсий, специалист по Древнему Риму, который не может не знать, что Юг был колыбелью цивилизации – как же вы можете жить, зная об этом чудовищном злодеянии?
– Способность человека сопротивляться ужасной действительности поистине поразительна.
– Но неужели вы не страдаете? Другие сумели исключить Юг из своих умственных категорий, наверное, им это помогло. Но вы же так много знаете – как вы можете мириться с этим? Ведь, если я правильно поняла, Южной Италии теперь тоже нет?
– Действительно. Двадцать второй век поступил подобно Христу: он остановился в Эболи.
– Италия, Цельсий! Ваши охотничьи угодья! Я начинаю вас узнавать: такого циника, как вы, исчезновение Филиппин и Либерии вряд ли лишит сна. Но ведь руку подняли на ваш Древний Рим! Разве для вас это не было ударом?
– Вам лучше других известно, как я поступил. Или вы забыли?
– Помпеи?
– Именно. Мы все время к ним возвращаемся.
– Расскажите об этом.
– Вы бы сами легко могли рассказать об этом. Я родился тридцать семь лет назад. Очень скоро меня признали самым способным ребенком моего поколения. Мне рекомендовали заняться физикой, как всякому высокоразвитому уму. Мне нравилась эта наука, но хотелось чего-то большего. Я стал просить, чтобы меня посвятили в самое сокровенное знание, доступное лишь нескольким грандам: в науки об античном мире.
– Понятное дело. Нетрудно догадаться, что начиная с двадцать второго века история Античности стала тайной за семью печатями.
– Как и все, что происходило на Юге.
– То есть таким образом вы и узнали о существовании Юга?
– Никогда не забуду той минуты. Мне было семнадцать, и открытие Юга было подобно озарению, я словно почувствовал мощный удар. Я пережил тяжелый кризис. Целую ночь я страдал от безмерной ненависти к человечеству.
- Русские — это взрыв мозга! Пьесы - Михаил Задорнов - Драматургия
- Слоны Камасутры - Олег Шляговский - Драматургия
- В чужой игре. Просто ужас какой-то… - Николай Старинщиков - Драматургия
- Тавматургия - Владимир Мирзоев - Драматургия
- Леопольдштадт - Том Стоппард - Драматургия / Историческая проза / Русская классическая проза
- Фуэнте овехуна - Феликс Лопе де Вега - Драматургия
- Скамейка - Александр Гельман - Драматургия
- Как сгорело маковое поле - Сказки для взрослых - Героическая фантастика / Драматургия / Социально-психологическая
- В чёрном-пречёрном лесу - Андрей Эдуардович Кружнов - Драматургия / Детские приключения / Периодические издания / Прочее
- Слуга двух хозяев - Карло Гольдони - Драматургия