Секстет - Салли Боумен

– Сиди спокойно, – говорила она, больно впиваясь зубьями расчески в голову Линдсей. – Не забывай, что я тебя преображаю, и, если ты будешь все время крутиться, у меня ничего не получится.

– Пикси, лучше бы ты от меня отстала. Кому какое дело, как я буду выглядеть? Я пытаюсь прочесть эти проклятые телефонные сообщения, а это не так-то просто, когда с тебя снимают скальп.

– Колину есть дело. А эти сообщения ты уже прочла раз пять. Поверни голову налево, мне нужно посмотреть, что у тебя с затылком.

Линдсей, вздохнув, послушно повернула голову. Она действительно знала все эти сообщения наизусть. Во время ее отсутствия звонили Марков и Джиппи. Теперь они были на Крите. «Вот-вот отправимся прямо в объятия Минотавра», – говорилось в послании. Звонила Джини Ламартин-Хантер, так как до сих пор было неясно, собирается ли к ним Линдсей на День Благодарения. Звонил какой-то печальный человек из офиса Лулу Сабатьер (седьмой раз за неделю). Звонили разные скучные люди по поводу ее работы, звонила даже мать Линдсей и заказала сотни две вещей, которые Линдсей должна была непременно купить в Нью-Йорке.

А Роуленд Макгир не звонил ни разу. Ни разу за всю неделю. Возможно, он раздумал проверять ее интуицию, а возможно, его что-то отвлекло. Все та же интуиция подсказывала Линдсей, что именно его отвлекло. Учитывая прошлые победы Роуленда, можно было предположить, что объект его внимания значительно моложе Линдсей, имеет идеальные размеры и в ближайшем будущем будет отвергнут – такова жизнь и таков Роуленд.

– Не знаю даже, зачем я это делаю, – недовольным тоном проговорила Линдсей.

– Ты просто нервничаешь. Что значит «зачем»? Ты собираешься пообедать с очень красивым и сексуальным мужчиной. Тебе повезло. Расслабься.

– Красивым? Сексуальным? Ты о ком?

– Ты что, слепая? – Пикси мечтательно улыбнулась. – Один взгляд этих голубых глаз, и у меня набухают соски. Он восхитителен, этот Колин!..

– Он приятный, – поправила Линдсей. – Добрый, воспитанный, несколько старомодный…

– В постели это не имеет значения. Он не покажется тебе старомодным, уж поверь мне на слово. Вот так всегда, все самое хорошее достается вам, старухам.

– Да мне даже идти не хочется, – вздохнула Линдсей. – Я хочу остаться здесь, лежать в постели и есть шоколад. Из чего все-таки сделана эта штука для волос? Она пахнет пороком.

– Пахнет она просто волшебно. – Пикси с удовольствием потянула носом. – На самом деле это ямс. Не беспокойся, запах скоро выветрится. Это самое последнее слово, новейшее средство. Экологически чистое, только натуральные ингредиенты, препятствует образованию свободных радикалов.

– Ты хочешь сказать, что у меня есть свободные радикалы в волосах?

– В твоем возрасте, Линдсей, у тебя полно свободных радикалов везде. Смотри правде в глаза.

Линдсей смотрела. Она чувствовала, как по всему ее телу ползают свободные радикалы. Они давно уже перестали заниматься такими мелочами, как цвет лица, морщины, думала Линдсей, теперь они взялись за ее голову и сердце.

– Держи голову вот так. – Пикси придирчиво изучала свое творение. – Да, великолепно! Я попыталась воспроизвести изящество причесок тридцатых годов с легким налетом берлинского ночного клуба. Вспомни прическу Марлен Дитрих. Страсть и изысканность одновременно – вот к какому имиджу я стремилась. И, надеюсь, достигла желаемого.

– Никогда в жизни я не выглядела страстной и никогда не чувствовала себя менее изысканной, чем сейчас. Отпусти меня на минутку, Пикси. Я всем этим сыта по горло. От этой дряни у меня голова кружится, а от этой натирки ноги одеревенели.

– Так и должно быть. Это спрей с экстрактом папайи. Подожди немного, скоро ты почувствуешь, что не идешь, а летишь. Слушай, а ведь у тебя очень хорошая кожа. Ты случайно не проходила курс гормональной терапии?

– Дашь ты мне хоть немного передохнуть или нет? И никакого курса гормональной терапии я не проходила. А до климакса мне еще далеко. Имей в виду! – Я только спросила. Нечего обижаться, ты просто слишком чувствительна.

Пикси показала ей язык и продолжала священнодействовать, а Линдсей еще глубже погрузилась в пучину уныния. До климакса, к счастью, и правда еще довольно далеко, но, с другой стороны, как без устали напоминали ей журналы для женщин, он может подкрасться в любое время, потому что Линдсей, как и прочие представительницы ее пола, всецело зависит от гормонов. Гормоны, биологически активные вещества, свободные радикалы! Господи, в ее теле происходит какая-то грандиозная гражданская война. Пикси, разумеется, верила, что эту войну можно выиграть, но так уж была устроена Пикси. Она верила в тофу, аэробику, мантры, коллагеновые инъекции и чудодейственные кремы по двести долларов за крошечную баночку. Она верила в индустрию красоты, где смешивались наука и знахарство, и еще она верила в магию одежды. В евангелии от Пикси говорилось, что в жизни практически нет проблем, которые нельзя было бы разрешить, походив по магазинам, и что духовного совершенства можно достигнуть, только надев новое платье.

Некогда Линдсей тоже была приверженцем этой религии. Конечно, она никогда не дотягивала до фанатизма Пикси, но она тоже склонялась ниц перед модой и возносила жертвы на ее алтарь. Но теперь она наконец осознала, как глубоко она заблуждалась. Долой ложных богов, думала Линдсей, чувствуя себя очищенной, смиренной и добродетельной.

Пикси отступила, потому что ее работа была закончена, а Линдсей повернулась к зеркалу, чтобы оценить ее творение. Новая прическа, более сложная, чем ее обычная, оказалась удивительно эффектной. Уныние начало рассеиваться.

– Ты знаешь, мне кажется, эта штука с папайей и вправду действует, – сказала Линдсей. – Я чувствую себя помолодевшей и посвежевшей.

– Конечно, я же говорила. Теперь надо тебя во что-то одеть.

Пикси направилась к стенному шкафу и зарылась в нем. Линдсей потянулась, посмотрела на ногти, которые Пикси покрыла каким-то необычным темно-пурпурным, почти черным лаком. Как это ни удивительно, но Пикси считает Колина Лассела красивым, подумала она. Надо будет сегодня к нему присмотреться.

– Скажи мне, Пикси, – сказала она, с симпатией глядя на Пикси, – как ты думаешь, ты когда-нибудь выйдешь замуж?

Пикси недавно исполнился двадцать один год.

– Ни за что, – уверенно ответила та.

– А как же дети? Я думаю, когда-нибудь ты захочешь иметь ребенка.

– Может быть. Но только если я буду достаточно богата. Дети доконали мою мать. Не хочу, чтобы со мной случилось то же самое.

– А как насчет любви, Пикси? Что ты думаешь о любви?

Пикси резко выпрямилась и сложила крестом средний и указательный пальцы, словно отгоняя нечистую силу.