Не зарекайся.Опасное путешествие в Одессу - Сергей Протасов

Он вышел из машины и прошелся взад-вперед. За двадцать минут очередь продвинулась всего на четыре машины. Возможно, погоня была уже близко. Хотелось растолкать всех и, утопив педаль газа в пол, вырваться из этого идиотского стояния. Приходилось смириться с ситуацией, подавлять нервное возбуждение и просто ждать. Петр Иванович попытался отвлечься, закурил и стал протирать стекла в машине. Управившись с наружными поверхностями стекол он принялся за внутренние. Для этого пришлось переложить Леночкину записку на приборную панель. Протирая изнутри ветровое стекло, Петр Иванович рассеяно рассматривал отражение в нем записки и даже попытался прочитать, что получается. Получалась белиберда, но появилась идея просто прочитать слово наоборот. Вышло «ратавА». Он сел и взял в руки телефон. Фрагмент оригинально текста сообщения звучал «Аватар — круто». Невидящими глазами он уставился на удаляющиеся огни Range Rover. Нужно было двигаться в очереди дальше.

«к — ратавА… Это Кратово! Она находится в Кратово!»

Когда он сдал документы в окошко пограничного контроля, очередь удвоилась по сравнению с той, к которой присоединился Петр Иванович. Синей Toyota Camry все еще видно не было.

* * *

Около часа дня машина Петра Ивановича уже катила в сторону Чернигова. Все обошлось. Никто из властей его не разыскивал и процедура оформления документов совершенно не отличалась от процедуры попутчиков. Единственное, что, как показалось Петру Ивановичу, вызвало подозрение пограничников, это то, что передвигается он в одиночку, но узнав цель поездки — «еду в деревню за ребенком», и место назначения — «Измаильский район Одесской области, село Гасаны» офицер успокоился. Петра Ивановича попросили открыть и закрыть багажник, спросили о перевозке запрещенных предметов и благополучно отпустили. Однако сразу за пограничными кордонами, в домике на противоположной стороне дороги, ему пришлось купить еще одну какую-то обязательную страховку здоровья за 1000 рублей. Продавший эту страховку мужчина, посоветовал ехать очень аккуратно, потому что украинские гаишники любят штрафовать россиян и особенно москвичей направляющихся на море. Поблагодарив сердобольного продавца ненужной бумаги, Петр Иванович продолжил путь. Бензина в баке оставалось еще километров на сто и он решил заправиться ближе к Киеву. Гривны, остатки недавней поездки в Украину, у него были.

На объездной дороге вокруг Чернигова Петр Иванович был около часа дня. Качество покрытия дороги оказалось далеко не идеальным, но приемлемым. Погода разгулялась. Было солнечно и очень жарко. Чувствовалось приближение к югу. Дорожной милиции с непомерными аппетитами пока не попадалось. Спокойная пустая дорога и отсутствие преследователей несколько расслабили его и Петр Иванович стал успокаиваться. Напряжение последних часов спадало.

«Вот я и превратился в убийцу, — медленно пилил он себя. — Докатился. Пожалуй, я даже горжусь собой. Понимаю, что гордиться нечем, но горжусь. Три движения и готово — покойник. Совсем недавно я размышлял о том, что не смог бы убить человека, что не может быть таких обстоятельств при которых я могу пойти на убийство. Это все красивые размышления в спокойной обстановке, но вот пришлось мгновенно принимать решение и я, не задумываясь, убил. Как это все сложно, когда праздные рассуждения за чашкой кофе заменяются вопросом жизни или смерти. Вернее рассуждения это сложно, а действия это уже просто. Говорят, что никто не может быть признан виновным, кроме как по решению суда. Презумпция невиновности. А я сам провел следствие, осудил, приговорил и привел приговор в исполнение. На все ушло меньше минуты. А вдруг этот человек вообще не причем? Мимо проходил. И не замахивался он вовсе. Где же тут замахнешься, когда тебя бьют по самым сокровенным местам. Неужели те изменения моего Я, о которых я пытался в субботу поговорить с Ленкой, происходят со мной? Я пытаюсь заглянуть в себя и не могу. Чернота и полное отсутствие угрызений совести. Неужели я прирожденный убийца? Может быть мне нравится убивать? Почему мне не жалко этого человека? Нет, мне не нравится то, во что я превращаюсь. Могу объяснить себе только, что я защищаю сейчас свою любовь и свою семью. Надеюсь потом, когда все пройдет и забудется, я снова стану прежним. Добрым, ранимым, не уверенным в своей правоте. А если нет? Смогу ли я быть опять счастлив в той жизни, которую вел. Если я останусь таким, как сейчас, нужна ли мне будет такая жизнь и такая жена?»

Теперь Петр Иванович ехал по дороге М-01, которую они с Леной и Данькой преодолели три недели тому назад — туда и неделю назад — обратно. Он ехал все время держа скорость 90 км/час — нарываться ему совершенно не хотелось, а преследователи видимо безнадежно отстали. По расчетам Петра Ивановича их разделяли с учетом очереди на границе уже минимум часа три.

После Чернигова должны были быть Бровары и сразу Киев. На подъезде к Броварам его оштрафовали на 100 гривен за превышение скорости на 20 километров. Поначалу Петр Иванович принялся было объяснять гаишникам, что это неправильно, когда кавалькаду машин с украинскими номерами они не замечают, хотя те его перегнали. Это были X6 и еще какие-то дорогие иномарки, но бесстрастный инспектор показал снимок камерой, где была заснята только машина Петра Ивановича и значение скорости — 90 км/час. Оказалось, что разрешенная скорость на этом участке — 70 км, в связи с какими-то ремонтными работами, которых не было тут видно. Сразу сдавшись, он заплатил деньги в руки инспектору и, получив взамен вместо квитанции пожелания не нарушать, поехал дальше. Пожертвовав первые деньги экономике братского государства, Петр Иванович остановился на АЗС и заправился за 10,25 гривен за литр.

* * *

Из глубин сна Елену Викторовну выдернул требовательный стук в дверь. Она открыла глаза и с трудом вспомнила, где она и что с ней. Апатия прийти не успела, стук повторился и раздался голос:

— Лена, вы спите?

Елена Викторовна села на кровати и посмотрела на часы. Четыре часа дня. Она взглянула на дверь и снова почувствовала себя в фокусе глазка. С ненавистью в голосе она ответила:

— Теперь уже не сплю. Что вам угодно снова.

— Ничего особенного, — голос был вежливым, а интонации просящими. — Собирался узнать, не нужно ли чего?

— Если мне что-то потребуется, я постучу.

— Да, да, конечно, но все-таки. Вдруг вам неудобно просить или вы боитесь.

— Мне и в самом деле очень неудобно. Я предпочла бы сейчас быть дома и не общаться с вами.

— Вы скоро будете дома. Думаю завтра, крайний срок послезавтра. Ваш супруг практически закончил то, что ему поручено. Когда он полностью закроет свои долги, мы вас отпустим.

— И все?

— А что еще? Больше вы о нас никогда не услышите и будете жить дальше тихо и мирно. Можете не сомневаться. Главное, что бы он выполнил все точно и не шалил, и в этом я рассчитываю на вас.

— Понятно.

— Сообразите что-нибудь?

— Я не умею так быстро. Ну, что можно спросить…

— Спрашивать как раз не надо.

— Ну, да, я помню. Не знаю…, - Лена тянула время, изображая неготовность. — В ресторан ходили, на фитнесс ходили, и что? Он далеко по вашим делам поехал?

— Не далеко, но это не Москва.

— Ясно… Ну, пусть привезет что-нибудь. Принесите мне бумагу, я запишу.

Человек ушел и вскоре вернулся. Из-под двери показался кусок оберточной бумаги.

— Устроит?

— Вполне.

Через пять минут записка была готова.

Елена Викторовна достала из коробки остатки пиццы, сделала кофе и, откусывая маленькие кусочки, вернулась опять к своим размышлениям.

«Надеюсь Петенька разгадал Кратово, должен разгадать если захочет, хотя я наверное не поняла бы. А, почему нет? Если один человек зашифровал, другой всегда расшифрует. Шифр предполагает какую-то логику. У меня эта логика есть, может быть эта логика кривая, но она присутствует. Тихо! Если он в Подмосковье, то несколько часов назад ему стало известно, что я в этом поселке. Не исключено даже, что он давно уже тут. Теперь он узнает дом и улицу. Получается, если они отправят сообщение хотя бы в течение часа, то скоро Петя будет около меня, — у нее перехватило дыхание от близости освобождения. — Он обязательно должен меня найти».

Ждать становилось все труднее. Предчувствие не давало ни сидеть, ни лежать. Телевизор раздражал. Леночка решила потренироваться. Своей идеальной фигуркой она обязана была прежде всего тренировкам, которые проводила не только в тренажерном зале, но и дома. Преимущественно дома. В зал они ездили с Петром Ивановичем, как правило, исключительно по субботам, а в будние дни Леночка истязала себя дома, причем моцион иногда доходил до двух, а то и двух с половиной часов. Главным ударным элементом являлись упражнения на пресс, который закачивался до изнеможения не менее чем пятьюстами повторениями. Комплекс включал также приседания, разнообразные отжимания и много чего еще.