Насмешливый лик Смерти - Росс Макдональд

― Я просто разъясняла вам, что Лео нельзя судить, а тем более осудить.

― Зачем все эти хлопоты из-за того, о чем даже думать смешно?

Она подалась вперед, опершись на обе ноги.

― Вы не захотите беспокоить бедного больного человека. Что будет, если вы нашлете на него полицию? Его упекут в тюрьму, с его-то прошлым, а не в тюрьму, так в государственную лечебницу.

― Есть места похуже государственной лечебницы. ― Именно в таком я в данный момент находился.

― Я этого не вынесу, ― сказала она. ― Он уже там побывал, и я видела, как с ним обращались. Он имеет право провести последние дни с любящей сестрой.

Хотя она произнесла эти слова с большим пафосом, они прозвучали не слишком убедительно. Я рассматривал ее квадратную голову, торчавшую из золотого панциря накидки. Со стороны окна солнце окрашивало ее лицо в мягкий розовый цвет. Другая сторона находилась в тени, по контрасту такой глубокой, что Уна казалась половинкой женщины. Или женщиной, состоявшей наполовину из плоти, наполовину из тьмы.

― Сколько ему дают доктора?

― Не больше года. Можете поинтересоваться в клинике. В крайнем случае два.

― Где-то от ста до трехсот тысяч.

― Что, черт возьми, вы имеете в виду?

― Я располагаю сведениями, что Лео получает от двух до трех тысяч в неделю с рэкета в Мичигане. За два года как раз набежит триста тысяч чистенькими.

― Не понимаю, о чем вы говорите.

― О деньгах. Только не рассказывайте мне, что не распоряжаетесь деньгами Лео. Я вам не поверю.

Она не могла сдержать улыбки, как будто я ей польстил.

― У меня большие расходы, очень большие расходы.

― Естественно. Соболя, бриллианты, имение с видом на море. Все это стоит денег.

― Вы не поверите, но медицинские расходы огромны.

― Тоже естественно. Вы должны биться за его жизнь. Доход существует, пока существует он. Пока вы держите его под замком, он крестный отец на покое, взимающий еженедельную подать. Но если он умрет, или его засадят в дурдом, или вести о его состоянии достигнут Мичигана, для вас все кончено. Характер у вас крутой, но я не представляю, чтобы вы отправились в Мичиган и ввязались в войну с мафией за наследование. Если бы это было вам по силам, вы бы не явились ко мне.

Уна сидела молча, слегка дрожа под золотом накидки. Вдруг она схватила сложенную половину колоды и швырнула ее, разметав карты по всему столу. При этом ее рукав зацепил стакан, который грохнулся на пол и разбился.

― Вы не сами до этого додумались, ― прошипела она в глухой ярости. ― Вас навела Бесс Вьоновски.

― Она только немножко помогла.

― Вот благодарность этой Вьоновски. ― Взбухшая жила на левом виске Уны пульсировала, как будто в ней бился рвущийся на волю маленький зверек. ― Она была без гроша, когда Лео в прошлом году опять ее подобрал. Мы выкупили ее из детройтской тюрьмы и обращались с ней, как с королевой. Мы даже позволили ей выбрать, где нам жить в Калифорнии. Как я только не догадалась, что у нее была причина облюбовать это местечко.

― Синглтон, ― сказал я.

Уну словно ударило током. Она вскочила на ноги и стала пинать осколки стакана, как будто они были виновны в происходящем.

― Гадина, паскуда. Где она сейчас? Где она? Если вы сговорились поделить денежки, валите к ней и скажите, что я не плачу доносчикам.

Надо мной нависла уже не половинка женщины, а злобно шипящая и хрипящая мужеподобная кукла.

― Спуститесь на землю, ― сказал я. ― Вы доведете себя до мигрени. Ни мне, ни ей не нужны ваши грязные деньги.

― Если мои деньги грязные, так что вы тут вынюхиваете?

― Правду, солнышко. Вы знаете, что случилось с Синглтоном, и вы мне это расскажете.

― А если нет?

― Значит, расскажете полицейским. Они появятся еще до темноты.

Она присела на кончик стула и посмотрела на скрывающееся за горизонтом солнце. Его красная половинка напоминала гигантский птичий глаз, на который медленно находит воспаленное нижнее веко.

― Как все случилось? ― спросил я.

― Дайте мне подумать...

― У вас было на это две недели. Теперь говорите.

― Во всем виновата Бесс Вьоновски. Этой чикагской дешевке недостаточно было огромного имения и шикарной жизни. Где-то весной она начала встречаться с этим парнем с холма, с синглтоновским отпрыском. Я догадалась, что они знакомы с тех пор, как Бесс жила здесь во время войны. Вскоре она стала проводить с ним ночи. Я попыталась скрыть это от Лео, но он откуда-то сам узнал. У него бывают просветления, во всяком случае, бывали до той субботы. В тот вечер Бесс укатила со своим важным дружком в горы, красиво развлекаться. Лео выпытал, где она, я думаю, у Люси Чэмпион. При нем тогда была Люси. Лео так разбушевался, что она не смогла с ним справиться. Люси вызвала такси и помчалась в горы предупредить... голубков. ― Уна произнесла это слово как самую грязную непристойность.

― А где были вы?

― В городе. Когда я вернулась, Лео ждал меня с револьвером. Он вырвал пружины из кровати, взломал дверь и нашел в моей комнате револьвер. Он заставил меня отвезти его в студию Синглтона, все время держал меня на мушке. Синглтон вышел на порог, и Лео выстрелил ему в живот. Я схватила Лео сзади, как только он отвел от меня револьвер. Мы вчетвером насилу сумели его скрутить.

― Вчетвером?

― Я, Бесс и Люси. Люси была там. И Синглтон.

― Вы сказали, Синглтон был застрелен.

― Когда я его видела в последний раз, он еще мог передвигаться. Я уехала, как только мы связали Лео. Мне нужно было отвезти его домой.

― Значит, вы не знаете, что произошло дальше с Синглтоном?

― Нет. Все трое скрылись. Я наняла Макса Хейса, чтобы выяснить, жив ли Синглтон. Всю прошлую неделю он наблюдал за домом Синглтонов. В прошлый четверг там объявилась Люси, наверно, подбиралась к вознаграждению. Хейс доехал с ней на автобусе до Белла-Сити и вынюхал больше, чем открыл мне. В пятницу вечером он связался со мной и сказал, что упустил Люси. По его намекам я поняла, что он ведет двойную игру. Проходимец собирался хорошенько меня подоить, а потом еще получить вознаграждение.

― И вы убили его за жадность.

― Чушь собачья.

― Почему? Вы рисковали многое потерять. Люси и Хейс хотели нажиться на вашей потере.

― Я и сейчас рискую. Разве я выложила бы вам все, если б не была чиста, как стеклышко?

― Кому еще они могли мешать?

― Бесс, ― резко сказала она. ― Люси общалась с Бесс в Белла-Сити. Я поняла это по разговору с Люси. Макс Хейс напал на ее след. Откуда мне знать, что Бесс сделала с Синглтоном? Может, он умер у нее на руках, и она стала невольной соучастницей. А полицейское расследование для нее погибель. Она уже десять лет на учете.

Я встал, подошел к Уне и склонился над ней.

― И вы, конечно, напомнили об этом Бесс, после того как ваш брат совершил убийство? Не потому ли она скрылась и спрятала Синглтона?

― Думайте, как хотите.

― Вы припугнули ее, чтобы она молчала, ведь так? Конечно, исключительно из сестринской любви, чтобы оберечь брата и его доход.

Она беспокойно заерзала, подбирая ноги под стул и группируясь для защиты.

― А какая еще у меня могла быть причина?

― Действительно, какая? ― сказал я. ― Мне тут вспомнился один случай, происшедший в Лос-Анджелесе лет пятнадцать назад. В семье был сын-даун, и мужчина возненавидел жену за то, что она родила ему идиота. Когда мальчику было лет десять или двенадцать, отец купил ему ружье и стал брать его на охоту и учить стрелять. Мальчику хватало мозгов на то, чтобы дергать за курок. Однажды ночью отец дал ему ружье и велел пристрелить спящую мать. Горя желанием угодить, мальчик разнес ей голову. Больного не судили, а судили отца, хотя физически тот не совершал убийства. Его приговорили к смерти через отравление цианидом.

― Плохой конец.

― Плохо кончает всякий, кто пытается убивать чужими руками. Если вы подстрекаете умалишенного совершить преступление, тяжесть обвинения ложится на вас. Вы знали об этом законе, когда везли своего брата в домик Синглтона и давали ему револьвер?

Уна смотрела на меня с отвращением. Ее рот кривился и подергивался. Весь левый висок вокруг пульсирующей жилы вздулся, как будто его расперло не находящее выхода нервное напряжение. Красноватый свет падал на нее из окна, как зримый жар из открытой дверцы печи.

― Вам никогда меня не уличить, ― сказала она. ― Вы даже не нашли тело. Вам не больше известно о местонахождении золотого мальчика, чем мне.

Ее утверждение в конце перешло в вопрос. Я не ответил на него, оставив в мозгу Уны вращающийся нож.

Глава 28

Свет мерцал в окнах белоснежной виллы, как ум в глазах порфироносной вдовы. Зеленая рябь газонов и деревьев сходилась вокруг нее в плотную зеленую тьму.

Я вылез из машины и дернул за шнурок старомодного звонка у бокового входа.

Дверь открыла полная женщина в переднике. Ее прикосновение оставило на ручке мучной налет.