Жертвоприношение - Шэрон Болтон

– Ты в состоянии рассказать, что произошло?

– Полночи я проработала. Вторую половину провела в машине, – с трудом выговорила я. Чай был обжигающе горячим и восхитительным на вкус.

Дана посмотрела на меня и перевела взгляд на свои ноги. Ее льняные брюки были мятыми, но чистыми, а розовая хлопчатобумажная блузка и того же оттенка кардиган смотрелись очень элегантно. Прическа была, как всегда, безупречной, и вообще она выглядела свежей как огурчик.

– Я тоже, – сказала она.

– И мне удалось кое-что обнаружить, – сказала я.

Мне хотелось преподнести свои новости как можно эффектнее, и я думала о том, как лучше это сделать, с той самой минуты, как мы вошли в дом. Например, когда Дункан хотел мне что-то сообщить, он делал это весьма своеобразно, и хотя обычно эта его манера вызывала у меня раздражение, она как нельзя лучше подходила для нынешней ситуации. «Тора, – говорил он. – У меня есть две новости – одна хорошая и одна плохая. С какой начать?» Независимо от того, что я отвечала, он неизменно отпускал по этому поводу одну и ту же глупую остроту, которую считал очень смешной, доводя меня до исступления. «Начни с хорошей», – неохотно отвечала я. «Хорошая новость заключается в отсутствии плохих новостей!» – объявлял он. Он повторял эту шутку уже в течение семи лет, и за эти годы она не стала смешнее. По крайней мере, с моей точки зрения.

Но в это утро я, наверное, была сама не своя, потому что испытывала почти непреодолимое желание использовать прием Дункана в разговоре с Даной.

Какую новость тебе сообщить сначала – хорошую или плохую?

Хорошая новость? Я знаю, как зовут нашу леди из торфяника.

Плохая новость? Неужели ты действительно хочешь узнать плохие новости?

Дана сидела напротив, внимательно вглядываясь в мое лицо, и я поняла, что ее очень беспокоит мое состояние. Наверное, мой внешний вид был еще хуже моего самочувствия. Я набрала в грудь воздуха и выпалила:

– Я нашла женщину, рентгеновские снимки которой идентичны тому, который ты мне дала.

Глаза Даны загорелись, напряженное и озабоченное выражение сменилось оживленным.

– Конечно, тебе придется это проверить, но я уверена на девяносто восемь процентов.

Дана наклонилась вперед и погладила меня по руке.

– Господи, какая же ты молодец! И кто она? Сделав еще один глоток чая, я сказала:

– Мелисса Гээр. Тридцати двух лет. Коренная островитянка из Лервика. Замужем за местным жителем.

Дана стиснула кулаки.

– Тогда почему ее нет в списке пропавших без вести? Почему ее нет в твоем списке женщин, рожавших летом две тысячи пятого года? Ведь ее там нет?

– Нет.

– Но почему?

– Потому что к тому времени она уже была мертва.

Дана изумленно смотрела на меня, не веря собственным ушам. Потом задумчиво наморщила лоб и сказала:

– Объясни.

– Я зашла на сайт нашей больницы и нашла ее историю болезни. Она поступила к нам двадцать девятого сентября две тысячи четвертого года. Диагноз – рак груди. Как выяснилось впоследствии, метастазы проникли в легкие, позвоночник и почки. Опухоль обнаружил лечащий врач во время обычного профилакгического осмотра всего за пару недель до этого. Ее перевезли в Абердин, но это не помогло. Мелисса Гээр умерла шестого октября, всего через три недели после того, как был поставлен диагноз.

– Черт!

Я впервые услышала, как Дана ругается.

– Не стесняйся в выражениях, – сказала я. И она не стала стесняться. Облегчив душу, Дана встала и начала мерить шагами комнату. Пройдя несколько раз от стены к стене, она остановилась и посмотрела на меня:

– Ты уверена, что это действительно ее рентгенограмма?

В четыре утра я была абсолютно уверена, но сейчас…

– Конечно, нужно на всякий случай проконсультироваться со стоматологом, но… я… я уверена. Это ее рентгенограмма.

– Может быть, это просто другая Мелисса? Просто однофамилица. В Лервике могли проживать две Мелиссы Гээр.

Я уже думала об этом. Покачав головой, я сказала:

– Тогда придется допустить, что у них также совпадают даты рождения и группа крови. Нет. Это одна и та же женщина.

– Черт!

И Дана снова начала ругаться, меряя шагами комнату. С одной стороны, было приятно осознавать, что всегда сдержанная и невозмутимая Дана Таллок тоже может потерять над собой контроль. С другой, мне хотелось, чтобы она замолчала. От ее хождений и ругани у меня еще сильнее разболелась голова.

– Это какое-то дежа-вю. Дежа-черт-бы-его-побрал-вю! То же самое, что и с Кирстен, когда мы были уверены, что нашли нашу жертву.

– О Кирстен придется забыть. Рентгеновские снимки зубов абсолютно разные. Ничего общего. Это не она.

– Я понимаю. Но мне все равно не нравятся такие совпадения. Ты находишь на своем лугу тело и кольцо. И в том, и в другом случае речь идет о молодых женщинах, которые предположительно умерли в две тысячи четвертом году. Но вот только одна из них, согласно заключению наших патологоанатомов, умерла почти год спустя.

– Прекрати! У меня и так голова раскалывается! – взмолилась я.

– Ладно, ладно… – Дана перестала мерить шагами комнату, снова села на кожаный пуфик и, понизив голос, сказала: – А теперь расскажи, что случилось с тобой.

Я замотала головой.

– Не хочу. Это не имеет отношения к делу.

Дана взяла мои руки в свои и заставила посмотреть ей в глаза.

– Имеет. Рассказывай.

И я начала рассказывать. Как вторую ночь подряд, несмотря на запертые двери, кто-то ухитряется проникать в мою комнату, а во втором случае – еще и несмотря на многочисленных охранников больницы. Что этой ночью я отключилась в своем кабинете и со мной вообще могли сделать все, что угодно.

– Но на этот раз не было никаких сюрпризов?

– Небольших подарков? Как накануне? Нет. Но кто бы это ни был, он вымыл мою чашку и кофейник. Очень тщательно.

– Ты думаешь, тебе что-то подмешали в кофе?

– Вполне возможно. Правда, в последнее время я не очень хорошо себя чувствовала, даже решила, что подцепила грипп или что-то в этом роде. Но сегодня я думала, что просто умру.

– Тебе нужно к врачу, – сказала Дана.

Наверное, выражение моего лица было очень красноречивым, потому что она улыбнулась и добавила:

– Нужно сделать анализы. Правда, я точно не знаю, какие именно. Наверное, крови или что-то в этом роде.

– Уже сделано. Перед уходом из больницы я сама взяла у себя все необходимые анализы. Они в холодильнике в моем кабинете. В понедельник я отошлю их в лабораторию. А до тех пор давай сохраним это в тайне. Я не хочу, чтобы раньше времени поползли слухи.

Дана кивнула, но я видела, что она слушает меня вполуха. Мне уже был знаком этот тусклый, несфокусированный взгляд. Дана над чем-то напряженно размышляла. Я не знала, как лучше сказать ей, что я собираюсь домой. Мне очень не хотелось оставлять ее одну, после того как она узнала такие ошеломляющие новости, но я была на пределе.

– Дана, – окликнула я ее, поднимаясь с дивана, – извини, но мне действительно нужно домой.

Она пристально посмотрела на меня.

– Дункан уже вернулся?

– Нет, – удивленно ответила я. – Он будет дома не раньше вечера.

И это было к лучшему. Я не хотела, чтобы он видел меня в таком состоянии.

– Тебе лучше остаться здесь.

– Почему?

– Тут ты в большей безопасности. Отправляйся наверх. Там есть гостевая спальня. Если хочешь, можешь принять душ. Как только вернется Дункан, я выпишу тебе пропуск на выход.

Я не двинулась с места. Какое она имеет право решать за меня, что делать? Я почти не знала эту женщину. Я даже не особенно доверяла ей. Наверное, эти мысли отразились на моем лице, потому что взгляд Даны мгновенно посуровел.

– Что-то не так?

Я снова села на диван и пересказала ей все, что говорил Гиффорд. Она выслушала меня совершенно спокойно, лишь раз или два удивленно вскинув брови. Когда я закончила, ее губы были плотно сжаты. Она выглядела разгневанной, но я не думала, что она сердится на меня.

– Три года назад умер мой отец, – сказала она. – А матери я лишилась еще в пятнадцать лет. У меня нет ни сестер, ни братьев, поэтому я унаследовала все состояние отца. Он не был миллионером, но дела у него шли неплохо, и мне досталось около четырехсот тысяч фунтов. На них я купила машину, дом и все те вещи, которые ты видишь. Конечно, иметь деньги очень приятно, но я бы предпочла иметь отца… – Она сделала глубокий вдох и продолжила: – Из Манчестера я уехала с блестящей характеристикой и прекрасным послужным списком. В Данди я перевелась просто потому, что хотела работать в Шотландии. А из Данди я уехала из-за того, что у меня начался роман с коллегой. Мы поняли, что это не очень хорошо сказывается на службе, и решили расстаться.

Дана замолчала, но я видела, что она все еще злится. Она встала, прошла через всю комнату и остановилась возле стереосистемы. Проведя пальцем по стеклянной дверце, она автоматически посмотрела на него, проверяя на наличие пыли. Я очень сомневалась, что в этом доме можно отыскать хотя бы пылинку. Потом Дана снова повернулась ко мне и сказала: