Некромант. Присяга - Наталия Нестерова

Мариванна сделала несколько глотков чая.

Мы с Васькой молчали.

– Жертвы номер два, семь, одиннадцать были однозначно молоды и отлично тренированы, могли сопротивляться. Посторонних веществ нет, или они не сохранились – он ничем не одурманивал свои жертвы, просто вцеплялся, как паук, фиксировал и жрал. У него, скорее всего, отсутствовал сексуальный интерес к тому, что он делал, да и слава богу хоть за это. Он крайне внимателен и осторожен. Если перечислять органы-мишени с первой до последней жертв, мы получаем такой список. Глаза. Область бедер и гениталий. Челюсть. Руки. Позвоночник. Ноги, в частности стопы. Конкретно поясничный отдел позвоночника. Этот седьмой случай интересен. Это единственное тело, у которого отсутствует кость – копчик. Могу представить себе, что он сделал себе сувенир, уверившись во всемогуществе и непогрешимости. Этот копчик… единственное, что выдаст его с потрохами. Его тогда занесло. Мягкие ткани он давным-давно съел, так что кусочек замороженного сердца как улика нам не светит. Дальше… ребра. Все. Потом ключицы. Кости черепа, в частности затылочная область. Рука и особенно предплечье. Шея: расчленены все позвонки шейного отдела. Суставы – колени и локти. Ну вот.

– Мариванна, а можно сказать, что он… э-э-э… так сказать, собирал человека? Если собрал все, то, может, больше убивать не будет, – без особой надежды проблеяла я, прихлебывая чай.

Васька налил самопальной медицинской водки на лимонных корочках в чай, но коктейль не пил. Строил из своего сахара пирамидки. Надо же, кубиков всего четыре, а сколько вариантов…

– В моем распоряжении мягкие ткани в разном состоянии, – сказала Мариванна, спокойно потягивая чаек, – в основном в плохом или очень плохом. Нет, Ксюша, я не уверена, что он собрал все. Но многое. И я не думаю, что он перестанет убивать. Извини, Вась, но человека надо брать.

– Человека? – задумчиво уточнил Васька.

– Ага, проще сказать, монстра или нелюдя, – так же невозмутимо сообщила Мариванна. – Но жопа в том, что именно человека. Ну, максимум… пардон, Ники… экстрасенса. Колдуна. Но это уже совсем не моя компетенция. Я, знаете ли, по-простому, по-материальному.

Да.

Мы сердечно попрощались и покинули морг. Васька к своему напитку так и не притронулся.

– Танька прислала с утра адреса умерших из дрянного домика, – сказал Васька, пропуская меня в довольно просторный кабинет. Стол, три или четыре кресла, на столе приличный компьютер с большим монитором, кулер и отчего-то в углу пустое четырехугольное ведро с модной длиннющей шваброй. – Я попросил сделать трехмерный макет.

Перед нами на экране монитора медленно вращалась схема дома – все шесть подъездов, двенадцать этажей. Красным пунктиром были отмечены смерти, несчастные случаи и необъяснимые убийства – по одному эпизоду на квартиру, связывающие подвал этого замечательного жилого дома с его крышей по диагонали. Все шесть подъездов, все двенадцать этажей были прочерчены наискосок жуткой дорожкой; так шел восставший Касиз. Странно, подумала я, некромант позволил ему напиться крови прямо тут, где Касиз восстал… или их трогательное воссоединение произошло уже на крыше?… или Касиз и вовсе не подчинен некроманту, а делает то, что желает?… как разобраться в их субординации?

Разрыв во времени между первым и последним происшествием в паршивом домике составлял около четырех суток… но это как раз ничего не значило. И спрашивать про странного кота, возможно бешеного, не стоило – я не была уверена, что Касиз, кто бы он ни был, шел сразу во плоти. Есть разные методы.

– Подвал, – говорил между тем Васька, – проектировался как технический. В нем проходят трубы, и в свое время был большой распределительный щит и какие-то водяные приспособления для проверки давления и все такое, но из-за постоянной сырости – из-за плохо залитого без гидроизоляции пола – его перенесли в подвал под другим подъездом. Вообще, странное, конечно, помещение – дом поднимали на цоколь повыше, так как место сырое, а при Брежневе старались строить более-менее адекватно, по нормативам… Ходить вроде как сложно – потолки около метра семидесяти плюс там трубы, коммуникации, под ними надо нагибаться…

– Так, – опомнилась вдруг я, – Васька, а ведь у меня есть все данные на Панду.

– Сверим? – ухмыльнулся Васька. – Адрес, твое описание, предположение, что он может быть связан с лошадьми… и опа, есть один популярный в Москве коваль и кузнец, очень дорогой, делает ролевое и сувенирное оружие и кует животин. Живет как раз в районе Отрадного. – И Ларри выложил на стол бумажку с записанными данными.

Я прочитала и воззрилась на Ларионова с восхищением. Российская полиция совсем ненамного отстала от моего деда Гоши. А инструменты коваля я видела у Панды дома в шкафу.

– Васьк, я хочу поесть и отпустить Чеда. Нет ему никакого смысла сидеть дома. Кожу на спине он, наверное, уже содрал. А ты, пожалуйста, посмотри, что за Панда такой, какая у него семья. Нам нужны все возможные сведения.

Ларионов прищурился еще хитрее. Достал другую страничку распечатки.

– Итак, что мы таки имеем на твоего Панду. Самое первое – он детдомовский. Мама ушла в другую семью, оставила его с отцом и уехала жить за границу… это было сама понимаешь когда. Отец пропал без вести, когда Вадиму было около десяти лет. Других родственников, готовых взять мальчика, не оказалось. Это было обусловлено еще и его… характером. Родня его боялась. Его определили в детский дом, где он смертным боем дрался около двух лет. Детская комната милиции, изувеченные более старшие ребята – просто комок агрессии. Его даже не предлагали в семьи – было ясно, что не приживется. И вот в двенадцать лет, когда заведующая детдомом уже считала, что по Панде плачет колония для несовершеннолетних, над ним взяли опеку. И еще буквально через год, когда опекун доказал благонадежность, забрали в семью, перевели в обычную школу. Парень начал вести себя просто образцово. И с тех пор остается совершенно законопослушным гражданином.

Я насторожилась. В голосе Васьки просто звенело торжество.

– В той же семье, – Василий светился и вибрировал, – были еще два опекаемых ребенка и удочеренная девочка. Девочка… Майя Дмитриевна Загорская. Сука в юбке! И мальчики – Николай Георгиевич Андреенко и Лев Серафимович Кац. Кац, кстати, инвалид детства. Авария, в два года его родители погибли, а про мальчика было понятно, что он останется колясочником. Его двоюродные и троюродные родственники тогда уезжали в Израиль, обещали вернуться за ним и не вернулись. Все… э-э-э… побратимы были собраны в течение примерно трех лет из разных детских домов и даже из разных городов. А общий их, так сказать, папа-благодетель – ныне разведенный Константин Константинович Федотов. – Васька шлепнул на стол ксерокопию водительских прав и ксерокопию первой страницы паспорта.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});