Лев Яшин - Владимир Галедин

Нельзя не привести честные и мужественные свидетельства из белградской газеты «Спорт». Сначала — характеристика первого номера чемпионов Европы (остальные пойдут в привычном порядке: защитники, полузащитники и т. д.): «Лев Яшин — один из лучших вратарей мира. Обладает необыкновенной реакцией, отлично вмешивается в игру на штрафной площади, а часто играет и как защитник». Еще одну цитату из того же издания опубликовал в своей книге А. М. Соскин. Вот что писал пятьдесят с лишним лет назад бывший вратарь Любомир Ловрич: «Наша команда играла изумительно. Если бы не было между штангами ворот советской команды этого чародея, вопрос о чемпионе Европы был бы решен бесповоротно еще в первом тайме. На пути работавшей как часы югославской атакующей машины стоял человек, зародивший сомнения в границах возможностей, рефлексов и инстинкта футболиста». Причем и через много лет человек, защищавший ворота сборной Югославии еще до войны, не изменил мнения о Яшине, безоговорочно поставив его выше Заморы и Планички, которых видел лично, на стадионе.

А вот слова Боры Костина (приведенные тем же А. М. Соскиным): «Этот Яшин — сущий демон. Я бил по воротам три штрафных, в которых вложил всю силу и умение, а он каждый раз был в нужном месте».

Да, хороший у нас был соперник. Во всех отношениях.

Заканчивая тему главной победы советского футбола, нельзя забыть еще одно интервью. В общем-то, в жизни Льва Ивановича их было немало. Но это…

Это интервью из далекого времени мы достаем с особым отношением. Дано оно небезызвестному «Франс футболу», а перепечатано в советском «Футболе». И чтобы наши читатели его не пропустили, на первой странице московского еженедельника помещен большой яшинский портрет — беседа же с французскими журналистами помещена внутри издания. Которому, без сомнения, честь и хвала: перенести их буржуазный текст на государственную бумагу и продемонстрировать всему советскому народу — такое дорогого стоит. Одно слово — «оттепель».

Возникает вопрос: а почему дома-то Яшина не расспросить? Неужели одни парижане, невероятно далекие от советских реалий, могут по душам поговорить с русским вратарем? Ответа нет и сегодня.

Однако сейчас важно не это. Западные репортеры спрашивали, по тем временам, отнюдь не предсказуемо. Но нарвались на адекватный ответ, который останется навсегда и вне времени. Потому что Лев Иванович Яшин, советский человек, коммунист с 1957 года, выступающий в Союзе за «Динамо», которое, как известно, курирует сверхсерьезная организация, отвечал правду. Спокойно, без рисовки, несколько характерной для определенной части современных «откровенных интервью».

Основной, думается, вопрос и ответ на него стоит привести полностью:

— Создается впечатление, что как вратарь вы неуязвимы. В чем секрет этого?

— Мой единственный секрет, которым я с удовольствием поделюсь с вами, заключается в том, что я самым внимательным образом слежу за игроком, владеющим мячом, не спускаю с него глаз. Здесь удивлялись тому, что я парировал или принимал штрафные, пробитые Костичем. Но я знал его манеру выполнять эти удары, познакомившись с ней в Швеции. Поэтому мне достаточно было занять правильное место в воротах. Бедный Бора Костич! Он и не знал, что за ним внимательно и пристально наблюдают!

Но оцените, по возможности, качество работы советского спортсмена: теперь понятно, почему мяч прямо-таки прилипал к перчаткам вратаря. А ведь Костин бил еще и с подрезкой. И всё без толку. Причем в Швеции два года назад мы с югославами играли в разных группах и вообще не пересекались. И с камерой за ними никто не бегал. И у аналитиков хватало насущных дел. А он, Яшин, смотрел и думал. Думал и смотрел. Пригодилось.

Вернемся к доброжелательным французам. «Любите ли вы водку?» — традиционный вопрос человеку из России от западных интеллектуалов. «Нет, — ответствовал русский. — Предпочитаю вермут, но напомню свой ответ о режиме питания. Я ведь сказал, что пью только минеральную воду и молоко».

Не спешите скептически улыбаться. Вкус водки он, естественно, знал. А вот любить «беленькую» было совершенно не нужно. Для язвенника сорокаградусная — как соль на открытую рану. И к европейскому форуму Льва Ивановича, как говорилось выше, безусловно, подлечили. И рацион питания, о котором он напоминает, обязан включать в себя минеральную воду и молоко, которые вполне приемлемы при его болезни. Кроме того, сборы перед чемпионатом Европы, напряженные поединки союзного первенства с разъездами вообще предопределяют особый спортивный режим. Вермут он «предпочитает» (значит, и его, скажем так, употреблял). Но… нельзя!

Однако же и курить вредно! Профессиональные донельзя журналисты и об этом спросили. Услышали сенсационное признание: «Здесь я, признаюсь чистосердечно, показываю плохой пример молодежи. Да, я курю, причем выкуриваю примерно полпачки папирос в день».

Чтобы осознать цену сказанного, полезно обратиться к его заключительным словам «в самом конце разговора»: «Журналисты моей страны обычно задают мне не такие вопросы. Но я от вас ничего не скрыл».

Потом, в позднюю перестройку, он выскажет отечественным репортерам всё, что считает нужным. И тема курения станет одной из ведущих. Дело-то даже не во вредной привычке. Дело в том, почему о ней не хотят писать, говорить. А «Франс футбол» вот чуть не за 30 лет до того поинтересовался. А он и «не скрыл», заметив, походя, что их «Голуаз» ему крепковат. Мог, кстати, и промолчать. Хотя нет, не мог: он же взялся говорить правду. И удивительно: это самое трудное для нас дело выходит до такой степени естественно и органично, что неудобно, как говорится, за всех остальных. Например, «острый» полвека назад вопрос о возможном контракте с «Реалом», сильнейшим тогда клубом планеты, был парирован без ложного пафоса. Яшин охотно сообщил, что обожает путешествовать по разным странам, однако возвратиться желает только в Россию (сказано именно так, но, может, французы и не видели разницы между Российской Федерацией и СССР) и искренне жалеет тех, кто выступает далеко от родины.

Особенно же знаменательна проблема преемника. Парижане, при всей любви к Льву Ивановичу, постоянно и, видится, малоделикатно держали на весу тему возраста. Яшину тогда исполнился 31 год. На достаточно прозрачные намеки по поводу окончания карьеры он сообщил, что мечтает доиграть до чемпионата мира 1962 года. То, что всё получится драматичнее и длиннее, еще никто не знал. Интереснее пока узнать, кому он, фигурально выражаясь, хотел «передавать оружие».

Кандидатура Владимира Маслаченко сомнений не вызывает: 24-летний голкипер превосходно зарекомендовал себя в последние годы. Но Яшин называет и Владимира Беляева! Того самого, проклятого на правительственном уровне(!) за 0:5 от Англии осенью 1958-го. Каким же человеком, даже человечищем нужно быть, дабы в радости, находясь на вершине славы, беседуя за рубежом с представителями чужого строя и зная, что тебя растиражируют на родине, невозмутимо заступиться за незаслуженно обиженного и униженного товарища по цеху.

Из таких штрихов и формируется облик Льва Яшина, личности непостижимой и прекрасной.

Смотрите, как он легко находит общий язык с теми, кто вовсе не знает русского языка. Им, казалось бы, не понять друг друга. И вдруг, реагируя на внезапный (нужно похвалить «Франс футбол» за внимательность и основательную подготовку) интерес к тому, зачем он мяч гладит перед началом игры, вратарь республики скажет так, что «поймет народ любой страны»: «Мне нужно дотронуться до мяча, так же как столяру погладить доску, прежде чем он начнет обрабатывать ее. Это привычка рабочего человека». Труженик — он не только во Франции, СССР или еще где — он везде и всегда. И что работягам особенно делить?

Вообще интервью производит предельно цельное впечатление и создает портрет не столько футболиста, сколько человека. Чье основное качество — интеллигентность. Ни разу он не изменил ровной, доброжелательной манере (а вопросы были разные — каверзные в том числе), не солгал, не закапризничал.

В 1960–1980-е годы в СССР весьма много рассуждали об отсутствии тождества между образованностью и интеллигентностью. В статьях, книгах, фильмах до граждан настойчиво, иногда талантливо доводилась мысль о том, что это две разные вещи. И если некто обладает солидной суммой специальных знаний и даже имеет диплом о высшем образовании, то он или она вовсе не обязательно принадлежит к собственно интеллигенции. И наоборот: простой и ясный представитель народа «университетов не кончал», но присуща ему глубинная, корневая, природная интеллигентность. Яшин, несомненно, относился ко второму типу. Но это совершенно не означает, что он не желал учиться. Напротив, он всегда хотел знать гораздо больше, стремился ликвидировать те пробелы в элементарных школьных познаниях, которые и возникли-то никак не по его вине: война, две-три нормы в 13–14 лет у станка, потом армия, затем профессиональный, по сути, спорт.