Брутал - Аноним Аноним

одежду, Брутал облокотился спиной на ствол сосны и принял странную полусидящую позу.

Тут же сомкнув веки, юноша оставил Шиассу наедине с самой собой.

Растерянно поглядев на застывшего посланника, ламия недовольно шикнула, и положив сухих веток в костёр, поползла к берегу реки.

Добравшись до удобного спуска к воде, девушка оставила рядом несколько свёртков ткани и принялась неспешно снимать с себя шерстяную накидку.

Вскоре, сложив всю одежду в аккуратную кучку, Шиасса осталась стоять в длинной бежевой майке, доходившей змеелюдке до бёдер.

Немного поколебавшись, ламия всё же стянула с себя последнюю ткань и сжалась от прохладного ветра.

Тело рабыни покрылось крупными мурашками и она торопливо приблизилась к журчащему потоку.

Зачерпнув воды и вздрогнув от температуры жидкости, девушка неохотно приступила к мытью головы.

Тщательно вычистив густые алые волосы, Шиасса медленно спустилась к плечам и сразу наткнулась ладонью на старые шрамы.

На мгновение замедлившись, ламия невольно поводила тонкими пальчиками по длинным рубцам, ровными полосами расположившимся на её спине и шее.

Сжав розовые губки, рабыня слегка встряхнула головой, сбросив блестящие капли воды с рубиновых локонов.

Опускаясь всё ниже, девушка скользнула влажными ладонями по гладкой, бледноватой коже.

Нежными движениями приласкав свою грудь, Шиасса рефлекторно потискала последнюю, оценив её упругость.

"Они уже не помещаются в ладонях? О, Ксаара... Я ведь почти не ела, как они выросли?

Ещё чуть-чуть и станут больше, чем у мамы... Может, обмотать их чем-нибудь?"

Перестав жамкать мягкие холмики, рабыня добралась до талии и мрачно сдвинула брови.

"Сколько веса я потеряла за эти три месяца?"

Её фигура по-прежнему оставалась изящной и гибкой, как и у большинства ламий, но теперь она выглядела скорее тощей, нежели стройной.

Медленно сползая по изгибам собственного тела, девушка приблизилась к бёдрам и закрыла глаза.

"А ведь за день до расставания мы все пошли на горячие источники... Тогда Набуо-сан впервые осмотрел меня..."

Продолжая обливаться прохладной водой, Шиасса провела пальчиками по тонким линиям молодой фигуры, вспоминая лицо того, кто вырвал её из бесконечного рабства.

Аккуратно коснувшись чувствительной зоны, ламия испустила тихое шипение, а веки девушки дрогнули от лёгкого всплеска удовольствия.

"Может... Пока никого нет? Когда ещё я смогу..."

Однако, едва рабыня задвигала кистью чуть активнее, как в её разуме вспыхнуло пугающе чёткое изображение.

Угрюмый и нечеловечески презрительный взор пылающих глаз, казалось, взывал Шиассу к себе.

Моментально распахнув веки, девушка неосознанно поёжилась и посмотрела в сторону их лагеря.

Немного залившись румянцем, ламия быстро ополоснула крепкие бёдра, покрытые мягкой розоватой чешуёй и перешла к основанию змеиной части тела.

После этого, спешно окунув хвост в реку, Шиасса поползла к сложенной одежде.

Насухо обтеревшись тканью и намотав её на голову, девушка оделась, и с непонятным волнением поползла обратно.

Вернувшись к костру, ламия не обнаружила каких-то явных изменений, однако, взглянув на Брутала, рабыня изумлённо вскинула брови.

Практически по всему телу героя короткими вспышками проявлялись грубые остроконечные руны, со всполохами ярко-рыжего пламени выжигая кожу посланника.

На груди юноши смазанные знаки и вовсе успели образовать какой-то неясный рисунок, плавно уходивший за спину Брутала.

Тяжело сопя и изредка переходя на глухие рыки, герой несколько раз с хрустом согнул шею под таким углом, что Шиасса уже решила будто та сломалась.

Встревожено приблизившись к посланнику, девушка хотела было растормошить последнего. Но внезапно, Брутал успокоился и вновь напряжённо скрутился под деревом в полусидящей позе.

Пылающие рунические письмена постепенно впитались в плоть юноши, оставив после себя только едва заметные ожоги, отдалённо напоминавшие ламии шипастые цепи.

Поражённо осмотрев тело героя, где среди кладбища уродливых шрамов возникли новые следы боли, Шиасса вновь застучала кончиком хвоста.

С жалостью взглянув на Брутала, испускавшего жестокую враждебность даже во сне, девушка потянулась к чёрному мешку и вытащила оттуда нечто похожее на плед.

После нескольких секунд колебаний, рабыня предельно осторожно опустила ткань на посланника, укрыв тому всё, кроме головы.

Сдавленно выдохнув, ламия подобралась к огню и ощутив приятное тепло, немного расслабилась.

Вместе с дуновением ветра, скользившим между хвойных исполинов, доносились далёкие отголоски звериного воя, а иногда и едва различимые человеческие крики.

Медленно и неуклонно веки девушки начинали смыкаться, а близкое журчание тёмных вод окончательно убаюкивало разум Шиассы.

Уже вскоре, рабыня плавно улеглась на землю рядом с костром и слабо засопела, изредка постукивая хвостом.

Измождённая ламия так и не заметила, как последние несколько минут за ней пристально наблюдали два пылающих огонька.

Глава 33: Память зверя

***

Сквозь толщу кровавого тумана судорожно прорывались мрачные скалы, походившие на уродливую лапу жуткого монстра, тянущегося длинными когтями за своей жертвой.

Острые гигантские утёсы, словно хищные звери, вгрызались чёрными пиками в тяжёлые и до отвращения грязные тучи, угрюмо нависавшими над пустынным миром.

На многие сотни километров совершенно мёртвую почву покрывал алый пепел, отдающий до тошноты мерзким ароматом горелой плоти и тлеющих костей.

Тёплый рубиновый покров состоял из невероятного количества пепла некогда живых созданий, канувших в испепеляющем пламени вулканических колоссов.

Изуродованные земли уже тысячи лет беспрестанно подпитывались всё новыми трупами различных существ и чудовищ, погибающих в бесконечной ярости и боли сражений.

Любая душа без капли сомнений умрёт в неистовых битвах, лишь бы хоть на секунду узреть последний оазис жизни в этом разлагающемся пространстве вечного смрада и тьмы.

Всюду, куда не бросишь взгляд, что-то визжало, ревело, цеплялось за ничтожную жизнь, лишая последней своего врага и тут же упокаиваясь в единой могиле сотен миллионов тел.

Каждый метр Алой Пустыни полнился удушающей гарью, застилавшей обожжённую землю кровавым дыханием фанатичной войны.

Но ничто не могло остановить свирепую бойню бешеных тварей, кроме полной аннигиляции одной из сторон.

И вот, поверх толстого слоя, скворчащей от жара, мёртвой плоти уже несколько месяцев сражались грозные воины, вырвавшиеся из самых глубоких кошмаров Пустоты.

Дикие монстры с оглушающим рёвом отрывали друг другу конечности, рассекали черепа и сдирали плотную, словно сталь кожу, выдавливали внутренности и в порыве всепоглощающего исступления дробили вражеские кости.

Ни одна из тварей не знала отдыха, ведь единственная возможность остановить битву - это смерть.

Над великим полем брани никогда не расходились мрачные тучи, а освещением служили лишь постоянные взрывы исполинских вулканов, превращающих гротескный танец смерти в театр бесконечных воплей и страданий.

Но даже самый изуверский и отвратительный хоровод смерти должен кто-то возглавлять...

В центре океана сгоревших останков