Пересекая границы - Оксана Панкеева

Второй раз Шеллар очнулся в столовой. То есть он пытался туда войти, но пол вдруг резко задрался вверх и чуть не врезал по лицу. Кто-то подхватил его, и он понял, что это не пол поднялся, а он сам упал. Его положили на спину, и он увидел склонившиеся над ним лица. Они сливались в кружащиеся расплывчатые пятна. Потом кружение прекратилось, и стало темно. «Вот и все. А теперь отнесите его в спальню, — сказал голос Шанкара, — и уложите в постель. Поспит и будет как новенький». — «У него коронация завтра! — проревел Элмар. — А он в полном беспамятстве! А что с ним утром будет?» — «Все с ним будет нормально. Я его полечил». — «Ты полечил? Да ты сам обкуренный до голубых слонов!».

В третий раз он опомнился уже в собственной постели, ощутив прикосновение чьих-то ласковых рук и терпкий аромат степных трав, которыми Валента пользовалась вместо духов. Он даже не особенно удивился спросонок и легко ответил на ласку, не задумываясь ни о том, зачем она пришла, ни о том, получится ли у него что-нибудь после такой неумеренной попойки. Ее любовь была мягкой и ненавязчивой, в ней хотелось просто раствориться и плыть по течению, что он и сделал, переходя из теплой расслабленности сна в сладкую истому любви, отвечая на ее прикосновения со всей нежностью, на которую был способен. Он тонул в этих бесконечных ласках, в которых не было ничего, кроме уюта и покоя, и ему казалось, что, наверное, такой должна быть материнская любовь, которой принц Шеллар никогда не знал.

Потом он долго лежал неподвижно, боясь спугнуть странное трепетное ощущение, которого не испытывал ни с одной женщиной. Валента тихо шепнула, что ей тяжело, мягко выскользнула из-под него и легла рядом, прижавшись щекой к его плечу. Он поймал ее руку и прижал к губам.

— Так странно… — тихо сказала она. — Ты совсем не такой, как кажешься.

— Это как? — неловко отозвался Шеллар, натягивая на себя одеяло. Как только к нему вернулась способность соображать, он тут же поспешил прикрыться, потому что всегда стеснялся своего тела.

— Ты мне показался хладнокровным и довольно жестким. А на самом деле ты мягкий, добрый человек. И удивительно нежный. Теперь ты мне нравишься еще больше.

— А я тебе нравлюсь? — недоверчиво переспросил он.

— Ну конечно. Зачем бы я пришла к мужчине, который мне не нравится? Я не шлюха, которая зарабатывает этим себе на жизнь. Я свободная воительница и мужчин выбираю сама.

— А почему ты выбрала меня?

— Странный вопрос.

— Я имею в виду — чем я мог привлечь такую женщину, как ты?

— Это какую?

— Красивую. Сильную. Свободную. Которой ничего от меня не нужно.

— Верно говорил Элмар, ты и в самом деле странный… Такие вопросы задаешь… — Она задумалась, перевернувшись на бок и мимоходом сбросив одеяло почти до пояса. Шеллар замер, не решаясь натянуть его снова и не зная, куда деться от смущения. — Чем… Мужеством, — сказала наконец Валента. — Умом. Скромностью. Да у тебя масса различных достоинств. И кроме того, ты еще большой сильный мужчина, способный доставить женщине удовольствие. Да разве ты сам этого не знаешь? К тебе, наверное, часто приходят женщины.

— Часто, — грустно согласился Шеллар и стал медленно и потихоньку сползать ниже, чтобы спрятаться под одеяло, не натягивая его. — Приходят. Голдианские шпионки. Мистралийские шпионки. Галлантские, поморские, даже хинские, хотя мне до сих пор не понятно, какие у них могут быть интересы.

— Шпионки? Почему?

— Потому что я имею доступ к секретной информации и они надеются что-нибудь из меня вытянуть.

— И ты знаешь, что они шпионки, и все равно с ними спишь?

— А это очень удобно. Спишь с красивой женщиной и одновременно толкаешь дезу своему коллеге в солнечной Мистралии…

Он остановился, так как сползать дальше было уже как-то неуместно, и все-таки потянул одеяло на плечи.

— А просто так, не шпионки, разве не приходят? — не отставала Валента.

— Нет, — честно признался Шеллар, потом все-таки выпростал из-под одеяла руку и обнял ее.

— Тебе холодно? — спросила лучница, нежно пробегая пальцами по его волосам.

— Немного, — неуверенно соврал он, потому что на самом деле ему было жарко. Одеяло было теплое, зимнее, поскольку дядюшка был человек пожилой и постоянно замерзал, а заменить пока ни у кого руки не дошли. Он подумал, что станет делать, когда как следует взмокнет и уже не сможет рассказывать сказки о том, что ему холодно, и предложил: — Может, погасим свечи?

— Не надо, — попросила Валента, продолжая перебирать его взъерошенные лохмы. — Пусть будет хоть немного света. Я не люблю разговаривать в потемках. И заниматься любовью тоже. И еще я не люблю мокрых мужчин, так что вылезай из-под одеяла и не выдумывай ерунды. Ты что, стесняешься, что ли?

— Боюсь тебе разонравиться, — из последних сил пошутил Шеллар и все-таки сбросил одеяло.

— С чего бы вдруг? — засмеялась она. — Стесняться надо тем мужчинам, которые заплыли салом и не видят собственный член из-за живота. А тебе-то чего?

Он промолчал, так как у него были немного другие представления об этой проблеме, а спорить не хотелось. Он просто лежал расслабившись и чувствовал, как она гладит его по голове, ласково и бережно расправляя его непослушные вихры, которые никогда не укладывались как у нормальных людей. Почему-то ему снова подумалось о том, что такой, наверное, должна быть ласка матери.

— Почему ты молчишь? — спросила Валента. — Расскажи что-нибудь.

— Что?

— Не знаю… Что-нибудь. Знаешь, если не находишь, о чем поговорить, надо говорить, что в голову придет. Вот, например, о чем ты думаешь сейчас?

— О матери, — честно ответил он.

— Вот о ней и расскажи. Какая она была?

— Не знаю. Я никогда ее не видел. Она умерла при родах.

— А тебе о ней рассказывали?

— Очень мало. Отец ее почти не вспоминал, он женился не по любви, а потому, что так положено. Ему было совершенно все равно, на ком жениться. Мать вышла за него, чтобы не остаться старой девой. Лондрийских принцесс неохотно берут замуж, они некрасивые и худые, с узкими бедрами, очень тяжело переносят роды. А в королевских семьях главное — наследники, поэтому женщины у нас ценятся здоровые и плодовитые. Отец был человек равнодушный и безразличный, поэтому ему было все равно — что лондрийская принцесса, что поморская крестьянка. Сказал дедушка «женись» — выбрал мой отец из кучи присланных портретов, не глядя, наугад, первый попавшийся и женился. Умерла жена — ну и ладно, появился ребенок — ну и хорошо, пусть няньки занимаются… Он забыл ее намного раньше, чем я вырос и начал спрашивать… Мэтр Истран как-то сказал, что с таким здоровьем ей вообще не следовало рожать, тем более что наследников у дяди было достаточно. А она очень хотела детей… Я часто о ней думаю. О том, что, если б я не родился, она была бы жива. И я никогда не любил праздновать свой день рождения, потому что в этот день она умерла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});