Дуновение холода - Лорел Гамильтон

Я кивнула.

Никогда такого не видела. Кто накладывал чары на зеркало?

— Я, — ответил Рис с легкой улыбкой, но глаза у него рставались серьезными.

— Тебе надо и мое зеркало зачаровать.

— С радостью, моя королева, — нейтрально-любезным тоном сказал он.

Снова звякнули мечи.

— Пожалуй, прямо сегодня. Вернись ко двору.

— Со всем уважением, тетя Андаис, но Рис сегодня должен быть в моей постели, если мы улучим момент посреди переговоров и внештатных ситуаций.

— Тебе не хотелось бы видеть его белую плоть у меня на кровати, окровавленной, как плоть Кристалла?

На такой вопрос правильного ответа нет.

— Не знаю, какого ответа ты от меня ждешь, тетя Андаис.

— Меня вполне устроит правдивый.

Я вздохнула. Дойл сжал мне руку, а Рис напрягся. И тут взорвался Гален.

— А зачем?! Нас чуть не убил Таранис! Таранис спятил, на него накинулись его собственные придворные, куда-то уволокли и теперь намерены свергнуть с трона, а ты изводишь Мерри допросом о нас!

Он даже к зеркалу шагнул, так на нее орал.

— Дойл чуть не умер! И Мерри могла бы погибнуть, и ты никогда не дождалась бы продолжателя династии, не было б у тебя наследников — ни на одном троне, ни на другом! Благие вот-вот затеют бучу, которая наверняка отразится на нашем дворе, а ты все играешь в дурацкие садистские игры! Нам королева нужна, а не палач. Нам помощь нужна! Видит Богиня, до чего нужна.

Нам бы на него броситься и заткнуть ему рот — но мы оторопели так, что застыли столбами. Повисла тяжелая тишина, нарушаемая только учащенным дыханием Галена.

Андаис смотрела на него так, словно впервые видела. И взгляд ее хоть и не был довольным, но и злости в нем не было.

— И какой помощи ты от меня хочешь, Зеленый рыцарь?

— Выяснить, почему Хью предложил Мерри трон. Настоящую причину.

— А он как объяснил?

— Он говорил о лебедях в золотых ошейниках, о том, что Ку Ши не дала королю избить служанку. Благие уверены, что винить — или благодарить — за возвращение магии надо Мерри.

— А это так? — спросила Андаис, и в голосе снова прорезалась жестокая нотка.

— Ты же знаешь, что да, — сказал Гален без вызова, будто констатируя общеизвестный факт.

— Возможно. — Андаис повернулась ко мне. — Я попытаюсь выяснить, был ли Хью честен в своем предложении, или коварен, как мы подозреваем. Ты, Мередит, должно быть, околдовываешь мужчин, хоть я и не пойму как. С Кристаллом ты даже не спала, а он тебе до странности предан. Я все равно его сломаю и приведу к покорности, а потом возьмусь за следующего из тех, кто променял меня на тебя. За сидхе, который предпочел последовать в ссылку за тобой, чем остаться со мной в волшебной стране.

Последнюю фразу она сказала чуть ли не задумчиво, словно и правда не могла понять, как такое возможно. А правда была в том, что не из волшебной страны они бежали, а от ее садистских ласк. Но такую правду я лучше оставлю при себе.

— Если предложение Благих сделано без подвоха, Мередит, тебе стоит о нем подумать.

По спине пробежал холодок страха.

— Не понимаю, тетя Андаис.

— С каждым новым мужчиной, который предпочитает мне тебя, я тебя ненавижу немного больше. Боюсь, вскоре моя ненависть перевесит мое желание возвести тебя на мой трон. На золотом троне Благого двора ты будешь в безопасности от моего гнева.

Я облизала вдруг пересохшие губы.

— Я не стремлюсь вызывать твой гнев, моя королева. Я ничего не делаю нарочно.

— Именно это меня и злит, Мередит. Я знаю, что ты это делаешь не нарочно. Ты просто такая, какая есть, и при этом как-то умудряешься переманить к себе моих придворных и моих любовников. Их покоряет твоя Благая магия.

— Я владею руками плоти и крови, тетя, это не магия Благих.

— О да, и пророк Кела сказал, что принц погибнет, когда некто от плоти и крови воссядет на престол Неблагих. Кел думал, что подразумевается твоя смертность, но ошибся. — Она посмотрела мне в глаза, и во взгляде у нее была не жестокость, а что-то еще, только непонятно, что. — Кел по ночам кричит твое имя, Мередит.

— Он бы меня убил, если б смог.

Она покачала головой.

— Он себя убедил, что вы зачали бы ребенка, если б он лег с тобой, и тогда он стал бы королем, а ты королевой.

Во рту у меня не могло пересохнуть еще больше, зато сердце забилось чаще.

— Не думаю, что это возможно, тетя Андаис.

— Возможно, невозможно — какого черта, Мередит! Обычный трах. Хватило бы простой механики.

Я снова попыталась объяснить, хотя Дойл с Рисом сжимали мне руки до боли. Даже Эйб прижался к моей спине и зарылся в волосы лицом, пытаясь успокоить.

— Я имела в виду, что из нас с Келом вряд ли получится гармоничная правящая чета.

— Не надо так пугаться, Мередит. Я знаю, что от Кела ты не забеременеешь, но он себя в этом убедил. Так что мне стоило тебя предупредить. Он больше не жаждет твоей смерти, зато убьет любого твоего мужика, если дотянется.

— А он… — Я попыталась подыскать слова. — Он свободен?..

— Он не в тюрьме, но за ним все время следят. Я не хочу, чтобы мои собственные стражи убили моего единственного сына, защищая мою же наследницу. — Она покачала головой. — Иди, ответь царю гоблинов. Я постараюсь узнать, насколько искренним был Хью в своем предложении.

С этими словами она направилась обратно к кровати.

— Но сперва я вымещу свою злость на тебя на твоем Кристалле. И знай, что даже самый мелкий порез я бы лучше на твоей лилейной коже сделала — если б ты не нужна мне была целая и здоровая.

Она забралась на кровать и потянулась к Кристаллу. В руке у нее возник нож — то ли по волшебству, то ли из-под подушки.

Холод успел к зеркалу первым. Он погасил изображение, и мы остались смотреть на самих себя. Глаза у меня были слишком круглые, лицо слишком бледное.

— Твою мать, — сказал Рис.

«Твою тетку» было бы точнее. Но описание ситуации очень верное.

Глава тринадцатая

Зеркало зазвенело, как столкнувшиеся в ударе клинки — резко, со скрежетом. Я вздрогнула.

Рис посмотрел на Дойла, на меня. Дойл сказал:

— Нам с Эйбом лучше уйти. Чем меньше народу в стране фейри будет знать о наших ранах, тем лучше.

Он сжал мне руку на прощание и попытался встать с привычной легкостью, но остановился посреди движения. не то что пошатнулся — просто застыл.

Я подставила ему руку, а Холод подхватил под локоть, и помог скорее он, чем я. Дойл попытался отстранить руку Холода, но пошатнулся; Холод перехватил его прочнее. Дойл практически оперся на руку друга — а значит, ему было очень больно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});