Принцы и нищая, или Золушка на двоих (СИ) - Миленина Лидия

— Какой? — удивилась Ева устало.

По правду, теперь, когда вроде как ее жизни ничего не грозило (какое-то время), она ощутила запредельную усталость. Ведь ночной кошмар с Габером отнял много сил, а появление Грайнора и паника, когда он узнал правду, просто высосали их остатки.

Одновременно внутри растекалось облегчение. Так просто…

Кривая интриг вдруг превратилась в прямую линию. И она спокойно пройдет по ней.

Выйдет за Бормиаса, когда-нибудь станет королевой. При этой она действительно будет практически неуязвима для сил, желающих получить ее жизнь. Даже если однажды встретит Трайнира, то вряд ли он поднимет вопрос о том, что королева соседней страны — беглая принцесса из Мареты, и еще более маловероятно, что потребует ее жизнь.

Нужно только избежать встречи с Верианой хотя бы до свадьбы. И чтобы Габера поймали.

Тогда… Неужели у нее действительно появится шанс жить спокойно?

Спокойно — благодаря Грайнору. Каким бы он ни был… Что бы он ни сделал в прошлом… Сейчас именно благодаря ему появлялся шанс на нормальную жизнь.

— Устала? — заботливо спросил Грайнор вместо прямого ответа.

Ева обессиленно кивнула.

— Хорошо. Сейчас я ретируюсь обратно в окно, — усмехнулся он. — А ты поспишь, — словно бы автоматически (хотя откуда у Грайнора такие инстинкты?!) подоткнул одеяло вокруг ее ног. При этом слегла приобнял их — на мгновение. — Только обещай подумать о втором варианте…

— Так какой он?

— Ну… Знаешь… — протянул Грайнор словно бы лениво, но Еве показалось, что его глаза ярко сверкнули. — Нам не обязательно выдавать тебя за Бормиаса, чтобы спрятать «наверху». В самом видном месте, куда никто не будет смотреть. Можно сделать один шаг от самой верхушки. Оказаться в положении, когда ты и «наверху», и все же не так видна, как королева. Ты можешь выйти за другого принца и остаться принцессой. За меня.

— Что?! — воскликнула Ева и села на кровати. Сон и усталость одним махом слетели с нее.

Мгновение помолчала, потом не выдержала:

— Но я ведь не стою того, чтобы ради меня отказаться от престола. Никто не стоит. Ты говорил так. Вспомни.

— Говорил, да, — криво улыбнулся Грайнор, прожигая ее взглядом. Его рука снова легла на ноги Евы, почти собственническим жестом. — Я был в ярости тогда. Вспомни, — он рассмеялся. — Ты облила меня водой! Настолько не желала моих… хм… поцелуев.

— И что? — теперь Ева уставилась на него, как иезуит. — С тех пор что-то изменилось?

— Да, Ева… — принц вздохнул как-то даже устало. Наигранно-устало. Но Ева заметила, что он, похоже… волнуется. Скрывает, что ему важен ее ответ, что вся эта ситуация вызывает в нем внутренний трепет. — Изменилось. Я больше не зол. И я знаю правду о тебе. Между нами больше не стоит твоя ложь. Более того — насколько понимаю, я единственный, кто эту правду знает. Так что… Было бы логично для нас, связанных интригами и тайнами, объединить свои жизни.

— Но тогда ты точно не получишь никакую корону… — Ева опустила взгляд и закусила губу.

Все же… Все же Грайнор… что? Влюблен в нее? Или настолько желает, что желание застилает для него даже вожделенную корону?

Настолько, что готов… пожертвовать всем ради нее.

Нет! Так не может быть! Он не настолько чудовище, чтобы убить ее. Но в достаточной степени, чтобы вести какую-то новую хитрую игру.

— Не получу, — как прилежный ученик — то есть наигранно и забавно — кивнул Грайнор. И тут же понизил голос, добавил в него бархатные нотки: — Зато я получу тебя. Ммм… Ева… Все имеет свою цену. Мое желание получить власть — тоже. Чтобы отказаться от него, нужно нечто равноценное… Столь же сладкое и нужное для моего сердца. Думаю, ты сможешь заменить мне все это.

— А когда я тебе надоем?! — вырвалось у Евы. — Что тогда? Все же пустишь меня под нож?

— Проклятье! — на этот раз Грайнора прошибло. Он вскочил на ноги, сложил руки на груди и отвернулся. Так стоял почти минуту, в которую Ева успела пожалеть о своих словах. В конечном счете, теперь, когда он показал себя с лучшей стороны, ее слова были почти оскорбительны. Потом он резко обернулся к ней. — Я сильно напугал тебя в начале, да, Ева? — спокойно, но почти холодно, произнес он. — Создал о себе слишком плохое впечатление. Впрочем… Знаешь, впечатление правильное. Я такой и есть. Расчетливый, циничный. Просто есть вещи, которые… важнее… Которые я хочу сильнее, чем править какой-либо страной! Вот и все. Подумай, может быть, это ценно. А, Ева? Как насчет того, чтобы укротить чудовище?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты настолько… хочешь меня? — подняла на него взгляд Ева.

— Да. Проклятье! — Грайнор вдруг сделал шаг к ней, наклонился и… одной рукой обвил ее талию. Прямо с одеялом он вздернул ее на ноги, и Ева повисла в его объятиях. Сердце забилось громко, затрепетало. Голова закружилась. Наверное, она упала бы, если бы Грайнор не держал. Вторая его рука легла на щеку, большим пальцем он начал гладить ее. Горячее дыхание принца обжигало кожу, заставляло что-то внутри гореть так же жарко, растекаться по телу. — Да, хочу, Ева. Не только твое тело — вот это худое и слабое! Не только его. Тебя. С твоей тайной и твоим враньем. С твоим благородством и твоей иронией. Всю целиком. Понятия не имею, почему так… Может, это говорит наша общая древняя кровь. И я по-прежнему не желаю отдавать тебя Бормиасу… Выходи за меня. Останемся принцем и принцессой. А там посмотрим…

Ева сглотнула… Лицо Грайнора заполнило собой все. Мир превратился в эти горячие глаза, в эти строгие черты. Они заполняли все целиком, хоть и расплывались перед глазами.

— Я… Подожди, Грайнор… — прошептала она, сама плохо зная, что именно хочет сказать.

Может быть — просто остановить его. Ведь неизвестно, как далеко сейчас может зайти принц, охваченный страстью.

Он предлагает ей замужество. А если удовлетворит свое желание, хотя бы в телесном плане — не будет ли ему этого достаточно?

Не останется ли Ева измятой, обесчещенной и… одинокой? С одной надеждой, что Бормиас не обнаружит отсутствия невинности у невесты. Или обнаружит слишком поздно…

Принц же начал склоняться к ней. Его горячие губы легко коснулись ее губ. Это легкое касание пронзило, словно удар молнии.

И в тот же миг Ева рванула из его объятий. От неожиданности принц разомкнул кольцо рук, и она резко бросилась в сторону.

— Стой, Грайнор! Я не могу, не могу так! — почти закричала она.

— Почему? Жалеешь моего брата? — хрипло выдохнул Грайнор. — Поверь, он найдет утешение в своих делах очень быстро! И вообще… пусть женится на Вериане, как и хотели их родители! Он, а не я, легче перенесет брак без… любви! — зло сказал Грайнор и сжал кулаки, тяжело дыша.

— Да, жалею! Мы не можем так поступить с Бормиасом! Его сердце… оттаяло. Он обрел утешение во мне. Я не могу предать его! И он… очень хороший! Мы сами затеяли это все, и теперь… нет пути назад! Мы не можем так поступить с ним!

— Да, а сделать несчастной саму себя нормально?! Тебя ведь тянет ко мне… Ты хочешь быть со мной, а не с ним! — принц сделал шаг, чтобы схватить ее.

Но Ева отбежала еще дальше, и он замер.

— Почему так? Почему ты выбираешь его? — обжигая взглядом, спросил он.

— Потому что… Потому что мы хотели подставить его. Потому что я нужна ему… Потому что…

— Потому что ты дура, Ева! — гневно бросил Грайнор и… кажется, начал успокаиваться. — Ты в моих руках со своей тайной. Ты понимаешь, что только от меня зависит твоя жизнь. И что именно в браке со мной ты будешь защищена. Наверное, понимаешь и то, что я мог бы потребовать от тебя принадлежать мне — как условие неразглашения твоей тайны и сохранения твоей жизни. Я не делаю этого лишь потому, что… потому что не хочу поступать с тобой так. Более того — ты хочешь меня. Хочешь быть со мной. Но из-за своих… благородных нравственных убеждений ты отказываешься… от нормального счастья. Знаешь, — он склонил голову на бок, иронично ее разглядывая. — В чем-то ты права… Вы с Бормиасом похожи. Оба ставите на первое место свои холодные принципы вместо разумных живых доводов. Представления о внешнем благородстве… Может, вы и верно будете хорошей парой. До свидания, Ева, до завтра. Надеюсь, тебя больше не охватит дурнота, ведь ты знаешь теперь, что я не воспользуюсь твоей смертельной тайной.