Умереть и встать (СИ) - Камински Аделина

— Если… если Дориан убил Элоизу из-за моего проклятья, то выходит, что…

— Нет.

— Выходит, что это я убила ее.

— Нет, Энн-Мэй, ты никого не убивала.

Лишь сейчас графиня заметила Эмильена в луже собственной крови и склонившегося над ним Марло. Этот мальчишка принял на себя удар, пытаясь защитить свою госпожу. Госпожу, которая никогда и ни во что не ставила своих людей. Госпожу, которая отреклась от света, чтобы посветить свою жизнь тьме. Ради выживания во дворце. Ради того, чтобы подданные боялись, уважали ее и ни в коем случае не воткнули нож в спину. Какая ирония… Ведь нож всё-таки воткнули, и не один раз.

— Мы должны вернуться во дворец, — нерешительно заявила девушка, смахнув застывшую слезу со щеки. — Я должна рассказать всем правду.

— Сначала нам нужно избавиться от проклятья, — мотнул Азуса головой, крепче прижимая Анну-Марию к себе. — Толку от правды, если никто не захочет слушать?

— И… как же от него избавиться?

— Быть искренней. Идти на поводу у своего сердца, а не у холодного расчета.

— Тогда… — оторвалась графиня от груди ведьмака и тут же встретилась с ним взглядом.

Даже Марло поднял глаза, когда пауза затянулась, а тишина в покоях стала совсем невыносимой. На удивление, ни молодой господин Понтилат, ни слуги за всё это время не заглянули в это крыло, чтобы узнать об источнике шума. Или же они догадывались и потому позволили троице разрешить всё самостоятельно.

— …я люблю тебя, — сорвалось с губ Анны-Марии. Слова, которые она и не надеялась когда-либо произнести. Слова, которые делают тебя зависимой. Те, что уже не вернуть и…

— Меня? — тупо переспросил Азуса, нахмурившись. — Вы уверены, графиня?

«Что?..» — распахнула брюнетка огромные и поблескивающие от слез глаза.

Где-то на улице застрекотал одинокий сверчок.

— Да как ты смеешь сомневаться в моей искренности, тупой ты ведьмак?! — заколотили маленькие кулачки по широкой груди. — Впервые в жизни высказала свои настоящие чувства, а он еще и мордоплясию свою корчит! Никакой совести нет! На эшафот пойдешь! На эшафот, понял, колдовское отродье?!

— Вот это уже другое дело, — вновь привлек он ее к себе, уткнувшись носом в густые волосы. — Узнаю мою прекрасную графиню.

— Ты тут руки не распускай! — с чувством принялась вырываться та, от всей души помогая себе острыми коленками. — Я еще ничего не решила!!!

— Эмильен… — расслышали они тихий голос Марло и синхронно повернулись к нему. — Что с ним делать? Мы ведь… мы ведь можем отправить прошение на воскрешение?

Прошение на воскрешение. Документ, об одобрении которого не мечтал только полный идиот. Бумажка, способная вытащить любого человека с того света. Ну… ну любого. Например, знатных особ, что были подвергнуты насильственной смерти при том условии, что убийца до сих пор разгуливает на свободе. Именно на таких условиях и была воскрешена графиня Понтилант. Баланс нарушать нельзя, сколько бы денег ты не сунул в морды представителей академического совета. Иные ситуации отвергали в девяноста девяти процентах случаев.

— Мы завезем его тело родителям по пути во дворец, — ответил Азуса, отведя взгляд в сторону. Чтобы не видеть, насколько жалостливую физиономию скорчил одноклассник. — Хочешь отправиться прямо сейчас? — обратился он к Анне-Марии, однако Марло резко вскочил с пола и наставил на бастарда указательный палец.

— Ты забыл, на каком факультете мы учимся? Мы некроманты. И это из-за чертового диплома, гори он в Преисподней, Эмильен откинулся! Мы можем воскресить его прямо сейчас. Никто об этом не узнает.

— Это запрещено.

— Азуса!

— Но он может гордиться таким замечательным другом, как ты.

— Шельма-а-а… Гори ты тоже в Преисподней.

С этими словами рыжий схватил с кровати покрывало, накрыл им остывающий труп с остекленевшими глазами и, громко топая, вышел из комнаты.

— А Дориан? — спустя некоторое время скосила девушка взгляд на связанного рядом по рукам и ногам принца.

— Его тоже заберем с собой. Но будь осторожна. Не чувствую, что проклятье развеяно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Последний шаг, — чуть слышно прошептала Анна-Мария, — показать свое искреннее отношение ко всем.

Глава 15. Окончание спектакля

Сосредоточенные лица графини и ее некромантской свиты, нынче состоявшей из двух человек, приводили кучера в замешательство, стоило ему обернуться и заглянуть в окошко кузова. Поди, случилось что-то страшное, раз подняли среди ночи и заставили запрягать лошадей. Еще и труп погрузили… Слава Создателю, что после всего пережитого нервы мужчины только окрепли.

Тело Эмильена, укрытое покрывалом, полусидело подле Марло. Изначально создавалось стойкое ощущение того, что он является четвертым пассажиром экипажа, но взглянешь на белоснежное лицо с темными кругами под глазами, тронешь пальцы ледяной руки и сомнений не останется. Труп. Прекрасный, но труп.

Однако когда пришло время попрощаться с ним и передать родителям, Анна-Мария приказала ехать дальше, не останавливаясь.

— Почему мы?.. — спросил рыжий некромант, выглядывая в окошко и наблюдая за тем, как маленькая хижина семьи Эмильена пропадает из зоны видимости.

— Потому что, — перебила его брюнетка, — я понимаю, что они не смогут обеспечить ему хорошие похороны. И раз уж он погиб, защищая меня, то и проводить его следует со всеми почестями.

— Энн-Мэй самая великодушная женщина… — одухотворенно прошептал до сих пор связанный по рукам Дориан, потеревшись взъерошенной макушкой о щеку молодой графини.

К сожалению, акт проявления такой милости и щедрости по отношению к безродному усопшему, проклятье Анны-Марии не рассеял. Азуса лично, втихаря проверил это, скользнув рукой под левую лопатку девушки и анализируя текущую ситуацию. Шесть камней из семи. Последние два, как он догадался еще будучи в поместье Понтилатов, из-за деревенщины Марло, которого знатная особа соблаговолила назвать по имени, и искреннего признания. Да, того самого, во время которого Азуса поступил как идиот.

Оставался последний. Возможно, получить его нужно за какое-нибудь определенное действие? Но какое именно? Это пока что было загадкой.

* * *

К дворцу экипаж графини Понтилат подъехал ранним утром. Дворец только начинал оживать, когда его тяжелые двери распахнулись и пропустили гостей в колыбель интриг, заговоров и очаг возгорания проклятья.

— Анна-Мария! — двери в парадный зал распахнулись практически одновременно с входными. — Ваше высочество?.. Что они с вами?..

— Отец собственной персоной, — медово-приторно протянула брюнетка, подбоченившись и выкатив грудь колесом. — А я тут как раз задавалась вопросом, каким образом ты столько лет скрывал свою ведьмачью природу? Перед королем-то особо не поколдуешь.

Говард гневно прищурился.

— Так я угадала? — наигранно воскликнула девушка, дотронувшись кончиками пальцев до нижней губы. — То-то убила столько времени на разглядывание портретов в коридоре. Ты испортил род Понтилатов, ведьмак. Где моя матушка, достойная дочь своего рода, тебя откопала?

— Энн-Мэй, — наклонился Азуса к ее уху, краем глаза поглядывая на раскрасневшегося графа. — У нас был немного другой план…

— Просто как вспомню, аж бесит, — процедила та сквозь зубы, скользнув взглядом по зализанным назад черно-белым волосам отца. Это не седина. Это унаследованные от его матери белые волосы ведьм хлада, которые передались и Анне-Марии вместе с силами. Уж Эмильен точно врать не стал бы. — Мне нужно поговорить с Его величеством, — вернула она прежнюю хладнокровную интонацию. — Я знаю, кто убил Элоизу. А еще вспомнила, кто отправил на тот свет меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Брови мужчины медленно поползли на лоб.

Интересно, изменится ли его отношение к дочери, как только проклятье спадет? А может, это его искреннее отношение к ней?

— Я бы хотела, чтобы и король Феолан, и королева Райнона, и гости, и придворные слуги… все собрались в парадном зале. Даже если после сказанного мной, меня саму отправят на эшафот, то так тому и быть. Однако ты, ведьмак, тоже будешь к этому причастен.