Рейтинговые книги
Читем онлайн КГБ в Японии. Шпион, который любил Токио - Константин Преображенский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 80

Однако самому Брежневу он понравился, когда Н. как-то умудрилась их познакомить. Добродушному генсеку понравилось выпивать с ним на пару, он дружески называл его Серегой.

Опрокинув несколько рюмок, они, подперев головы руками, задумчиво пели любимую песню Леонида Ильича «По нехоженым тропам протопали лошади». К тому времени престарелый вождь подустал от дел, ему приелось привычное окружение.

— Как же вы мне надоели! — в сердцах говорил он своим помощникам Александрову и Цуканову. Серега же был для него свежим человеком, никак не связанным с ним каждодневной общей работой.

В быту Брежнев был весьма добр и любил делать своим приближенным подарки. Однажды, войдя в самолет и увидев сидящую у окошка незнакомую женщину средних лет, он спросил у начальника охраны:

— Кто такая?..

— А это ваша телефонистка, она оперативно соединяет вас с главами иностранных государств! — угодливо объяснил тот.

— Дать орден Ленина! — бросил Брежнев, направляясь в свой роскошный салон..

Он по-отечески относился к своей охране, многих помнил по именам, а одному из своих шоферов, подполковнику КГБ, жившему с нами в одном подъезде, даже подарил свой фотопортрет с надписью: «Спасибо тебе, Саша, за хорошие руки».

Каждое утро, направляясь к машине, он не только здоровался с охранниками, но некоторым, кого знал давно, адресовал дружеские фразы. Казенные и ничего не значащие, в устах столь важного человека они приобретали порой первоначальный смысл.

— Мы с тобой еще поработаем! — как-то бросил он немолодому охраннику, открывшему ему дверцу автомобиля.

Услыхав это, руководители Девятого управления КГБ схватились за голову: ведь этого старика собирались вот-вот увольнять, и на него уже было заведено пенсионное дело!.. Дело тотчас сожгли, и ветеран кремлевских покоев продолжал работать, получая неплохую зарплату, наращивая размер будущей пенсии, поскольку выслуга лет в охране членов Политбюро исчисляется из расчета год за полтора. Кроме того, в условиях все более острой нехватки продовольствия в стране, официально именуемой Продовольственной программой, он продолжал приносить домой банки с икрой, куски туш убитых Брежневым кабанов, пользоваться путевками в дома отдыха, улучшать жилищные условия и успешно преодолевать прочие бытовые трудности, которые для простого советского человека превращались порой в неразрешимую проблему.

Именно поэтому наши военные, особенно генералы, так не любят уходить на пенсию и оттягивают этот срок сколько могут.

Пенсионный шок выдерживают не все Еще вчера днем или вечером неожиданно раздавался дверной звонок, и безмолвные солдатики вносили ящики с дынями из Туркестанского военного округа, с копчеными угрями из Прибалтийского, с бутылками перцовой горилки из Киевского. А сегодня приходится самому тащиться в продовольственный магазин, и только для того, чтобы увидеть лишь пустые полки.

В пенсионном отделе Министерства обороны или КГБ отставнику генералу могут дать путевочку в санаторий, но обязательно в межсезонье, да и номер окажется уже не тот. То ли дело совсем недавно, когда перед твоим приездом толпы солдат и уборщиц тщательно мыли пол, а запыхавшийся главный врач выбегал к твоему лимузину и отдавал рапорт. А теперь сам вынужден тащить чемодан вверх по лестнице…

Многие генералы просто не выдерживают таких перемен. Именно поэтому обладатели двух самых высоких чинов, маршалы и генералы армии, получили в нашей стране привилегию, не виданную больше нигде в мире — право вообще не уходить на пенсию до последнего дня жизни.

Разумеется, состарившись, они не работают и сидят по домам, но числятся на службе и потому пользуются соответствующими их чину привилегиями: могут в любую секунду вызвать автомобиль, дать любое поручение адъютанту, заказать пятикомнатный номер люкс в любом санатории. Живут они зимой и летом на государственной даче, а огромной зарплаты и кремлевского пайка хватает на всю многочисленную родню…

Пограничника же Серегу его царственный друг решил вознаградить так, как и подобает властителю — вознести его до должности заместителя командующего всех пограничных войск КГБ. Впрочем, этому, кажется, предшествовал разговор Н. с женой Брежнева, Викторией Петровной. Приближенная медсестра пожаловалась, что ее мужа несправедливо затирают в погранвойсках, не дают ему служебного роста.

Та немедленно позвонила Андропову и приказала помочь обиженному Сереге. И тот, вместо того чтобы грозно произнести в ответ:

— Какое вы имеете право, Виктория Петровна, вмешиваться в секретные дела КГБ?! Я буду жаловаться Леониду Ильичу!.. — быстренько подготовил указ о присвоении Сереге генеральского звания…

По существовавшим в СССР правилам Серега, прежде чем получить столь высокий чин, должен был несколько раз сходить в ЦК, получить там руководящие указания и рекомендации и пообещать на новом посту действовать как подобает коммунисту. Вся эта процедура не была предусмотрена официально и потому держалась в секрете.

Каждый советский начальник с замиранием сердца переступал порог здания на Старой площади, не зная, что там его ждет Расстрелять, правда, уже не могут, но не так уж давно, при Сталине, это происходило довольно часто.

Однако беседы, которые в Центральном Комитете вели с Серегой, были совсем не грозными и даже не строгими, они носили какой-то увещевательный характер.

— Вам надо бросить пить! Вы же понимаете, кого вы подведете! — сурово произнес, подписывая Серегино назначение, тщедушный старик Савинкин, гроза всех советских маршалов и генералов, заведующий отделом административных органов ЦК КПСС.

Серега с достоинством кивнул, но уже через несколько дней вдребезги пьяный расхаживал по коридорам Лубянки в расстегнутом, сверкающем золотым шитьем генеральском мундире, устраивал скандалы, грубил чуть ли не самому Андропову, но Брежнева он этим, конечно, нисколечко не подвел, ибо слишком разными были их весовые категории.

Зато брожение в умах старых пограничников он все-таки вызвал.

— Неужели такое возможно в нашей Советской стране? — возмущенно вопрошали они друг друга. Впервые усомнившиеся в вере, они взывали о возврате душевного спокойствия встревоженным громким голосом. Но если бы его услыхал особый отдел, с ветеранами расправились бы в один день — ведь офицер, допускающий идеологические колебания, не может занимать руководящую должность и подлежит немедленному увольнению, да к тому же с партийным выговором. Случилось ли это, в конце концов, я не знаю, а вот о другом, донельзя похожем событии, осведомлен точно.

Оно произошло с полковником 3., одним из руководителей пограничной авиации, вскоре после ввода наших войск в Афганистан.

Он возвращался домой в Москву из Кабула на самолете вместе с двумя особистами. Все были одеты в пограничную форму с ярко-зеленым околышем, которую так уважают в народе. Поэтому они и сели вместе, заняв общий ряд самолетных кресел и отъединившись таким образом от остальных пассажиров, которые все были штатскими, по крайней мере если судить по одежде. 3. знал, что большинство из них — переодетые сотрудники КГБ или просто военные из Министерства обороны, но все равно относился к ним с некоторой настороженностью. Рядом же сидели свои ребята, пограничники. И хотя особисты на самом деле не были пограничниками и носили яркую форму исключительно для маскировки, на 3. она действовала успокаивающе, как и на всякого профессионального военного.

Поэтому, как только самолет взлетел и приятели, стараясь не расплескать, разлили по походным пластмассовым стаканчикам первую бутылку водки, 3., пугливо оглядываясь по сторонам и заговорщически понизив голос, доверительно сообщил им:

— Не понимаю, для чего мы влезли в этот Афганистан? Что мы там позабыли? Зачем тратить такие большие государственные средства?

Ответа он, правда, не получил, зато из первого же аэропорта, из комнатки КГБ, которая имеется в каждом из них, в Москву была послана телеграмма. И когда 3. прибыл гуда, ему объявили приказ об увольнении за длинный язык.

— Так это же недоразумение! — возмутился 3. — Я исходил исключительно из патриотических позиций, как коммунист, зачем, мол, нашей стране расходовать такие большие средства?..

С досадой хлопнув себя ладонью по лбу, 3 по бежал объясняться к своему старому знакомцу, начальнику пограничных войск генералу армии Матросову, и был несказанно удивлен, когда тот отказался его принять…

Так 3. и сгинул в безвестности, говорят, даже спился. Мало кто из бывших товарищей отваживался теперь с ним общаться…

Зато сами особисты в Афганистане в полной мере насладились суровой боевой обстановкой, неустойчивой и романтичной, овеянной суровой мужской дружбой и грубоватой свободой, в которую они, впрочем, вносили элемент предательства и подвоха. В горячке боя они чувствовали себя как рыба в воде, не отличаясь этим от всех остальных военных. Искать тайных врагов там, где все остальные сражаются с ними явно, — согласитесь, это дает какое-то особое ощущение избранности.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 80
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу КГБ в Японии. Шпион, который любил Токио - Константин Преображенский бесплатно.
Похожие на КГБ в Японии. Шпион, который любил Токио - Константин Преображенский книги

Оставить комментарий