Кредо низвергнутых: Зов долга - Марк Джамано

и с каждым годом его сила все сильнее утягивала Викрама в воинскую стезю. Он гордился тем, что следует путем настоящего воина и защитника своего народа, презирая при этом слабость и безвольность своего отца.

В те времена, когда лилась кровь даамонцев в междоусобной войне с храмом, Викрам был одним из тех, кто в составе партизанских отрядов патрулировал ближайшие к Минасу земли и зачищал их от присутствия храмовников.

Тогда он едва не потерял рассудок из-за исчезновения девушки, которую он видел своей женой в будущем. Ее звали Эйли Борэм, и она оказалась в списке тех, кого похитили храмовники. Он был уверен в этом. Жгучее чувство мести и неутихающая боль стали его верными спутниками, пробуждающие в нем кровавое безумство.

Его отец тогда принял решение, в очередной раз уступить храму. Да, логика в этом была. Вступившие в сражение Высшие Тени могли погубить многих, если не всех. Вот только люди бились за справедливость и свою свободу. Император отобрал это у них и надломил их волю. Когда вышел указ императора, Викрам потерял отца, действия которого и так вызывали у него вопросы. Он покинул императорский дворец, затем оставил и службу в гвардии, подавшись в охотники. Впоследствии наследный принц стал командиром охотничьей ватаги, как и его старший товарищ Рэйгар.

– Пойдем, – Магрит нежно обхватила локоть сына и повела его по коридорам дворца. Яркий свет десятков ламп, сопровождающих их по пути, сильно раздражал Викрама. За последние двадцать три года он впервые посетил это место, но сердце молчало. Ни одна струна его души не дрогнула. Дело даже не в том, что повод совсем не располагает радостным эмоциям. Просто все это стало ему чужим и ненужным. Все, кроме родных людей.

Викрам никогда не забывал мать и младших сестер, которые уже давно сами стали матерями. Риэтте было семь, когда он покинул дворец. Сейчас эта статная женщина является женой младшего сына главы семейства Рухорм. Викрам был доволен этим союзом. Григ Рухорм казался ему достойным мужчиной, который следовал традициям семьи и уже к тридцати годам он командует подразделением гвардейцев в тысячу клинков.

Вторая сестра, Шира, которой в этом году исполнилось тридцать пять лет, является женой наследника семьи Везакх. Этот род, как и Рухорм, принадлежит к носителям высшей крови, но в отличие от своих воинственных собратьев, их стезя – это алхимия и лекарское дело, что не менее почетно.

– Брат! – погруженный в свои мысли Викрам не заметил, как они добрались до его старых покоев. Внутри, нервно теребя юбки своих платьев, дожидались Шира и Риэтта. Как только их брат переступил порог апартаментов, женщины, вскрикнув, повисли на его шее.

– Тише, тише... – стал успокаивать разрыдавшихся сестер Викрам. В глубине души он завидовал им. Дочери скорбели по отцу, а он не мог. Злиться и ненавидеть оказалось гораздо проще, но больше нет того, кто вызывал эти чувства. Осталась только какая-то гнетущая пустота и обида. Обида не на кого-то конкретного, нет. Она просто есть, без причины.

Когда сестры, наконец, перестали лить слезы, Викрам немного отстранился, чтобы рассмотреть их раскрасневшиеся лица. Слишком редко он виделся с родными, и сейчас отчетливо это осознал.

– Хм, такое ощущение, что здесь ничего не изменилось с тех пор, – вдруг проговорил он, переводя взгляд на убранство апартаментов. Излишнюю вычурность Викрам никогда не любил, поэтому его комната не отличалась роскошью. Все было оформлено с учетом практичной необходимости, по-военному, но без ущерба статусу, конечно.

В правом углу широкая кровать с прикроватным столиком, объемный шкаф с резными деталями из темной древесины, у окна рабочий стол, заваленный книгами. В камине, расположенном по центру дальней стены игриво распалялось пламя, наполняя апартаменты более живым, подвижным светом. Перед ним стояли грузные кресла, зажимая меж собой небольшой столик, на котором скромно ютился чайный набор. Видимо сестры коротали время за чашкой чая, пока дожидались прибытия брата. На полу развалился ковер из волчьих шкур. Он как и прочее был зачарован минасскими мастерами, поэтому в его подлинности Викрам не сомневался. Стены же, как и подобает апартаментам воина, украшены различными клинками, и лишь в одном месте зияет неестественная пустота. Когда-то над камином висела картина Квента Третьего, но Викрам предал ее огню.

– Потому что так и есть, – улыбнулась императрица, которая уже разместилась перед камином с бокалом вина. Всех слуг разогнали еще до прихода Викрама, ни к чему им видеть слезы императорских особ, поэтому женщине пришлось обслуживать себя самой.

– Только мы все изменились... постарели, – пробурчала Риэтта, чем вызвала легкий смех Викрама.

– Глупости, – он обнял сестру, затем притянул к себе и вторую, – никого прекраснее вас троих я в жизни не видел, – Викрам повернулся к матери, и, поймав ее улыбку, ответил ей тем же.

Он совсем не лукавил. Даамонцы жили достаточно долго, и крайне медленно старели. Половину жизни, а это без малого восемьдесят лет, они вполне способны удерживать молодость тела, если не ведут совсем уж неправильный образ жизни. Время властно над всеми, но в случае с потомками Богов, оно не так беспощадно.

Стихийный отклик в теле даже самого простого даамонца, дарует какую-то особую притягательность. У каждого она своя. Риэтта хрупка, как горный хрусталь, но изящна, и не менее опасна, чем ее старшая сестра, обладающая более выдающимися крепкими формами. Каждый носитель высшей крови с младенчества развивает в себе силу, грань которой определяет лишь воля Амона и упорство самого одаренного. В случае с женщинами этот факт придает их изящности особую форму. Словно искусно выкованный клинок, они притягивают взгляды своей красотой и вызывают трепет коварством острого лезвия.

Викрам, поборов свой страх, поднял глаза на стену, возле которой находилась кровать. С небольшого портрета на него смотрели темные глаза молодой даамонки. Ее миловидное лицо навсегда застыло в моменте счастья, сияние которого дополняло легкое светлое платье. Эта девушка всегда шла наперекор системе. Плевала на устои и правила. Она жила так, как хотела. Хрупкая снаружи, но такая сильная внутри. Каждую ночь Викрам засыпал, улыбаясь ее портрету в ответ, и мечтая о том дне, когда Эйли станет его женой.

Сестры заметили разбитый взгляд брата и тактично отстранились, одарив его сочувственными поцелуями. Затем, подхватили императрицу с обеих сторон, и направились к выходу.

– Располагайся, сынок. Я прикажу слугам помочь тебе с купелью и траурными одеждами, – уже в дверях обернулась императрица.

– Не нужно слуг, – прикрыл глаза Викрам, –