Игрок на другой стороне - Эллери Квин

— Забавный почерк, — пробормотал Эллери.

— Я сам заполнил эту карточку, — дрожащим голосом сообщил мистер Гилл.

Квины посмотрели друг на друга.

— Каким образом? — осведомился инспектор.

— Мне пришлось так поступить. Он забронировал номер по телефону, сказал, что прибудет позже, попросил, чтобы все для него было приготовлено, и спросил, сколько стоит комната в месяц. Я ответил, и он предупредил, что пришлет деньги по почте. Когда деньги прибыли, я отпер номер 312 и оставил ключ в незапертой двери, как он просил.

— Этот Уай назвал свою фамилию по буквам? — задал вопрос Эллери.

— Вроде бы нет…

— Значит, вы написали ее по слуху — Wye?[52]

— Ну да…

— А почему в карточке не указано имя?

— Я спросил у него имя по телефону, но он пробормотал что-то неразборчивое, и мне пришлось поставить вместо имени прочерк.

Инспектор Квин подобрал карточку, с отвращением придерживая ее платком.

— За второй месяц вперед Уай также заплатил наличными?

— Да.

Мистер Гилл обрел самообладание, и его ответы стали более уверенными.

— Хорошо. — Инспектор наклонился над столом. — Теперь слушайте и отвечайте очень внимательно, мистер Гилл. Как выглядел этот человек?

— Не знаю.

— Как это вы не знаете?

— Он никогда не подходил к моему столу, а деньги за второй месяц оставил на ночном столике в своей комнате, прикрепив их к отельной Библии.

— Но вы хоть раз видели его?

— Пожалуй, один раз — около трех часов ночи… Хотя, возможно, это был кто-то другой. Я тогда дремал…

Квины вновь обменялись взглядами. На лице детектива Джоунса появилось выражение сочувствия.

— Хорошо, — терпеливо продолжил инспектор. — Вы думаете, что видели его один раз. Как же он выглядел?

— Говорю вам, не знаю. По ночам я не зажигаю много света, а он просто прошел к двери.

— Был он высоким или низкорослым, блондином или брюнетом, худым или толстым? Может, он прихрамывал? Скажите хоть что-нибудь!

Мистер Гилл беспомощно развел руками.

— Не могу. Этот человек просто вышел на улицу.

— А его голос? — спросил Эллери. — Вы сказали, что…

— Не знаю.

— Погодите! Вы сказали, что говорили с ним по телефону, когда он бронировал номер. Как звучал его голос?

Казалось, мистер Гилл вот-вот расплачется.

— Да не знаю я, как он звучал! Просто мужской голос.

— Низкий? Высокий? Средний?

— Не знаю, — ответил мистер Гилл. — По телефону я не так уж хорошо слышу.

Эллери шагнул назад.

— Сдаюсь! — заявил он.

— А я нет! — огрызнулся инспектор. — Послушайте, Гилл, у этого мистера Уая был какой-нибудь багаж? Хоть это вы знаете?

— Да, сэр. Маленький черный чемоданчик, в каком носят пишущие машинки. Он держал его под кроватью. Ведь он бывал здесь немного — только иногда по ночам. По-моему, он работал кем-то вроде коммивояжера, — добавил администратор, явно желая принести хоть какую-нибудь пользу. Впрочем, следующая фраза все испортила: — Правда, Тилли говорит, что он никогда не пользовался кроватью.

— Насколько я понимаю, Тилли — это горничная? — осведомился инспектор и, когда управляющий кивнул, свирепо рявкнул: — Так скажите ей, чтобы держалась подальше от номера 312 вплоть до дальнейших указаний!

Детектив Джоунс деликатно кашлянул:

— Горничная, к сожалению, уже ушла, сэр, еще до моего прихода.

— Тилли убирает очень хорошо, — с беспокойством вставил мистер Гилл.

— О боже! — вздохнул инспектор. — Ладно, Гилл…

— Постойте! — внезапно снова заговорил Эллери. — Если вы не имели с этим человеком никаких личных контактов, мистер Гилл, откуда вы знаете, что он съехал? Ведь он заплатил за следующую неделю, не так ли? Или он вернул ключ?

— Я могу ответить на это, мистер Квин, — сказал молодой детектив. — Он как будто бросил ключ на этот стол прошлой ночью, когда старик дремал. До этого постоялец всегда держал ключ у себя или прятал его где-нибудь снаружи комнаты. Да и машинка исчезла, а он все время хранил ее здесь. Я разговаривал с горничной по телефону.

— А где ключ теперь? — спросил инспектор.

— Я взял его, инспектор, чтобы проверить отпечатки пальцев.

— Хорошо, давайте поднимемся.

Сержант Вели ждал их у двери с номером 312 на ржавой медной табличке.

— Держу пари, что здесь вы что-нибудь найдете, — заявил он.

— Вызови дактилоскопистов, Вели.

— Уже вызвал, инспектор. Они на пути сюда.

Сержант открыл дверь, и они вошли в комнату мистера Игрека. Эмалированная кровать с горбатым матрацем, тонкий и шершавый, как библейский прокаженный, ковер, покосившееся бюро, стул, ночной столик, наклонившийся набок торшер, ванная, откуда исходил кислый запах, — больше ничего в номере не было.

Дождавшись дактилоскопистов, они наблюдали за их работой.

Ничего обнаружено не было.

— Тилли в самом деле убирает очень хорошо, — с горечью констатировал инспектор, и они покинули отель.

* * *

— Итак, ничего, — произнес инспектор Квин, когда они ехали в сторону Йорк-Сквера.

— Не совсем, — возразил Эллери. — Он исчез, но кое-что за собой оставил.

— Что именно?

— То, что прислал Персивалу. И работу, которую поручил своей сильной и надежной, но безмозглой правой руке — Уолту.

— И когда же он должен проделать эту работу? — осведомился старик.

— Думаю, что скоро. Возможно, сегодня ночью.

— Хотел бы я иметь твой магический кристалл!

— Папа, — продолжал Эллери, — если мы в чем-то и можем быть уверенными, так это в том, что Игрек знает свои жертвы вдоль и поперек. Он знает, где они находятся, что и когда делают. Это относится и к Персивалу. Не думаю, что Игрек особенно верит в его внезапное перерождение. Он знает, что Перс в любой момент опять может стать прежним непредсказуемым грешником. Поэтому Игрек не может позволить себе ждать. Он должен воспользоваться удобной возможностью, когда точно знает, где будет находиться и чем заниматься Персивал. Так что эта ночь — весьма вероятное время.

— Лучше послушайте маэстро, инспектор, — посоветовал сержант Вели. — Разве он когда-нибудь вас подводил?

— Очень много раз, — буркнул старик, погружаясь в мрачные размышления.

Глава 28

ЗАХВАТ

Энн Дру пригласила пообедать обоих Квинов. Инспектор кисло улыбнулся и отказался, сославшись на срочную работу в офисе. Но Эллери принял приглашение. Том и Энн убедили Персивала не возвращаться домой к обеду в одиночестве, а присоединиться к ним. В итоге все четверо приятно провели время, пока миссис Шривер прислуживала за столом, а Вели, помогая ей, сновал между столовой и кухней, то и дело испытывая затруднения с острым языком экономки и щенком овчарки, сердито рычавшим всякий раз, когда сержант приближался к нему. Огромные размеры Вели, а также близость Эллери и Арчера, казалось, внушали Персивалу уверенность; он излучал добродушие и дружелюбие точно так же, как излучал страх при виде маленькой белой карточки, изображавшей угол Йорк-Сквера, где расположен его дом.

Персивал жадно стремился узнать все о марках, и Эллери с Арчером по очереди удовлетворяли его интерес к филателии, рассказывая ему о различных типах почтовой бумаги, о том, как можно в течение нескольких минут погрузить марку в бензин для обследования водяных знаков и высушить снова, не повредив ни бумаги, ни краски, ни клея. Персивал задавал вопрос за вопросом, и Эллери понимал, что он таким образом отвлекает себя от сжимавшегося вокруг него кольца ужаса.

Снаружи постепенно темнело.

После обеда они перешли в кабинет, где болтали несколько минут. Персивал Йорк сидел за письменным столом своего покойного кузена Роберта спиной к дверям на террасу, а Том Арчер отошел к библиотечному столу, заваленному альбомами. Миссис Шривер покончила с посудой и удалилась, сержант Вели куда-то исчез, и, наконец, Энн Дру пожелала всем доброй ночи и поднялась к себе.

Эллери вышел в холл, взял свою шляпу, вернулся в кабинет и задержался у письменного стола. Свой прощальный разговор с Персивалом Йорком он вспоминал долгое время спустя.

— Все это так приятно, мистер Квин, — промолвил последний из Йорков. — Иногда…

— Да? — подбодрил его одолеваемый любопытством Эллери.

Персивал смущенно усмехнулся:

— Иногда мне кажется, что я в какой-то степени Садим.

— Кто-кто?

— Мидас[53] наоборот. Все золото, к которому я прикасаюсь, превращается в отолоз.

— Золото наоборот?

— Да, и вы понимаете, что это означает. Я мог бы объяснить, но не хочу развращать молодого Арчера.

Однако молодой Арчер оторвал взгляд от альбомов и сам дал точное определение тому, что подразумевал Персивал под «золото наоборот». Эллери, смеясь, обменялся рукопожатиями с обоими и удалился.