Тайные полномочия - Антон Чиж

— Это ненадолго… Не вертитесь, хуже будет… — Лебедев показал, что в сыскной полиции нет нужды. Ванзаров принял это как неизбежное. Куда более важные дела требовали его.

Сначала он заглянул в каморку, что жалась к тамбуру. Юный проводник спал, и сон его был тревожен. На лбу сиял свежий синяк. Рука была кое-как обмотана тряпицей, а сам он завалился на приставной столик.

— Проводник!

Николя подскочил так резво, словно притворялся спящим. Он выпучил глаза и не совсем понимал, где он и что с ним. Ванзаров доходчиво объяснил:

— Вам было приказано контролировать коридор. А вы что?

— Что я? — переспросил Николя, на щеке которого горел след от края стола.

— А вы…

Проводник был так искренно несчастен своим проступком, что Ванзаров не нашел в себе сил распекать виновного.

— Гривцов, мы не в игрушки играем. Прошу вас собраться с силам. Я понимаю, как вы устали, но заменить вас некем. От вас требуется только одно: неусыпное внимание. Продержитесь сутки…

Стало так стыдно, что Николя готов был залезть в кипящий титан. Вот прямо так бы и прыгнуть.

— Простите, Родион Георгиевич, это больше не повторится…

— Берегите себя: не обожгите какую-нибудь нужную для сыска часть тела. Голову я пока в расчет не беру…

5

Липа открыла так быстро, будто стояла за дверью. Она смотрела Ванзарову в глаза не отрываясь, словно вежливо не замечала что-то неприличное в его одежде. Ванзаров не смог ответить достойно. Взгляд манила прозрачная накидка с широкими рукавами поверх ночной сорочки столь тонкого шелка, что материя скрывала в блестящих складках значительно меньше, чем показывала.

— Время для визитов довольно позднее, — сказал она.

Ванзаров согласно кивнул.

— Предпочитаю бывать как можно раньше… Как у вас прохладно в купе.

— Не замечала. Может быть.

— Проводник натопил немилосердно, вы окно открыли. Что тут такого.

— Я не открывала окно, — повторила Липа и поймала разлетавшиеся полы накидки. — Мне холодно, я хочу спать. До обеда больше делать нечего.

— Вы слышали хлопок?

— Какой хлопок? — быстро переспросила она.

Ванзаров выдул щеками звук, как от лопнувшего шарика.

— Издают маленькие револьверы, которые так удобно хранить в дамской сумочке.

— У меня нет сумочки, если вы заметили… И прошу вас оставить меня в покое. Это раннее пробуждение было чудовищно. Если бы не моя вера в олимпийскую идею, разодрала лицо хаму, что явился посреди ночи за мной. Это так похоже на Рибера: устроить всем внезапное счастье, а самому не явиться на поезд.

— У него были веские причины.

— Ох, знаю эти причины! — Липа недовольно взмахнула рукавом. — Великая денежная реформа. Витте не может без него обойтись ни дня! Как это мило!

— Причина совсем иная: его убили.

Сказано это был так тихо, что Липе показалось, что она ослышалась. Однако усатый господин источал излишнюю уверенность. Как будто был уверен, что она все правильно услышала и поняла и нет нужды повторять. Липа нахмурилась, намереваясь захлопнуть дверь, не хватало еще, чтобы с ней играли в странные игры. Но тут окончательный смысл сказанного добрался до нее.

Липа не умела плакать и не понимала, отчего это женщины, чуть что, бросаются в слезы. Она столько раз пробовала выдавить, что окончательно убедилась в бесполезности попыток. Но сейчас все случилось само собой. Она ощутила, как что-то горячее кольнуло в переносицу и вырвалось наружу.

Ванзаров подхватил ее под руку и усадил на диванчик. Липа плакала молча, не понимая, что слезы сами текут по щекам. Она покачивалась в такт колес, плечи ее сжались, а на скулах блестели мокрые следы. Она не заметила, как ей предложили воды, как подоткнули подушку под спину и прикрыли дверь. Липа растворилась в черном окне и уносилась далеко прочь от этого поезда и этого купе, туда, где осталась ее жизнь. Вокруг были какие-то мутные пятна, кто-то большой и тяжелый осторожно двигался рядом, но какое все это имело значение.

— Госпожа Звягинцева.

Голос звал, и зов его был властным. Она не хотела его слушать, что он может ей сказать. Голос опять призвал ее.

Липа подняла заплаканные глаза, не умея красиво или незаметно смахнуть слезы. Заплаканное, как у гимназистки, лицо пошло красными пятнами.

— Что вам от меня нужно?.. — проговорила она. — Вы только несчастье приносите. Правильно Рибер про вас сказал… Зачем вы появились? Все было так хорошо… У меня была надежда… А теперь ее нет. Все бессмысленно.

— Слезами горю не поможешь, — сказал Ванзаров. Он нашел место на диванчике рядом с ней.

— Неужели? Какой вы мудрый… И что же поможет мне? Вы не понимаете, о чем говорите…

— Отчего же, тут все предельно ясно. Внезапная смерть Бобби исправила ошибку. То есть не столько ошибку, сколько ваш поступок, чтобы наказать Рибера за его сватовство к Женечке. Вы захотели показать ему, что не нуждаетесь в нем, вы сами будете решать свою судьбу. Бобби принял ваше предложение, не сомневаюсь, что вы предложили ему сделку. Риберу было неприятно, но высокие цели реформы заставили его принести эту жертву. Все осталось, как было: он — с Женечкой, а вы — с Бобби. Формально, конечно. Когда вы поняли, какую ошибку совершили, стали уговаривать Рибера бросить все и быть счастливым вместе. Он не соглашался. Смерть Бобби плюс поездка на Олимпиаду дала вам шанс. И даже запрет на поездку вас не сильно разочаровал. Вчера вы приехали к Риберу, чтобы заставить его отменить помолвку. Он ничего не хотел слушать и был немного не в себе, как вам показалось. Вы устроили страшный скандал, кричали, угрожали, но ничего не добились…

Липа вытерла ладошками мокрые щеки и нос. Руки она, не стесняясь, отерла об рубашку. Как женщина в несчастье, которую перестают интересовать мелочи.

— Вы сказали, что Гришу убили, — произнесла она.

Ванзаров подтвердил это еще раз.

— Как это случилось?

— Примерно так же, как и Бобби: его отравили.

— Но ведь вы сказали… — начал Липа и осеклась.

— Некоторые слова можно говорить только с глазу на глаз. И только тому, в ком можешь быть уверен.

— За что такая честь?

— У меня нет выбора, — ответил Ванзаров. — Убийца едет в этом поезде.

— Кто он? — одними губами спросила Липа.

— Наверняка я не знаю, а предположения слишком опасны.

— Я прошу… Нет, я требую, чтобы вы мне сказали. В конце концов, я имею право, как… Как женщина, потерявшая любимого человека.

Еще не успели высохнуть слезы, а Липа уже была прежней. Она забыла, что одета слишком непринужденно для того, чтобы быть рядом с молодым мужчиной в тесном купе. Что убийца может быть умен, опасен и сильнее ее. Что это наверняка кто-то из старых знакомых. Все это не имело для нее ровным счетом никакого значения. Липа изготовилась к мщению. Чего бы ей это ни стоило.

Ванзаров дернул ус, показывая, в каком смущении пребывает.

— Я не могу раскрыть вам информацию, касающуюся расследования, — сказал он. — Тем более это всего лишь домыслы…

— Назовите эти домыслы, а я сама решу, что с ними делать, — потребовала она.

— Ну хорошо… — Ванзаров порылся в кармане и достал серебряный рубль. — Решка — я приоткрою вам кое-какие факты, орел — вопрос закрыт окончательно.

Липа подхватила у него с ладони денежку, мягким щелчком подбросила и с хлопком поймала в ладошку. Выпала решка.

— Выполняйте обещанное…

— Что ж, слово надо держать. Помните, у вас пропала брошь, что подарил Бобби?

Этот факт показался откровенно бестолковым. Липа не сочла нужным это скрыть.

— Брошь украл у вас Лунный Лис, — продолжил Ванзаров. — Так вот, следствием установлено: Рибер — это и есть Лунный Лис.

— Какая глупость, — сказал Липа. — Рибер обкрадывал меня! Курам на смех.

— Вполне логично: он выигрывал пари у Бобби.

Она хотела что-то резко ответить, но вместо этого встала с диванчика и уселась в кресло. Ванзаров оказался чуть выше ее.

— Что мне делать с этим фактом?

— Теперь подумайте: кому была выгодна смерть Лунного Лиса и одновременно того, у кого он выиграл столько пари.

Вопрос этот оказался не так прост, чтобы его опровергнуть с ходу. Липа задумалась, и задумалась глубоко. Она сосредоточенно рассматривала ковер, забыв о человеке на ее диванчике. Он не мог ждать.

— Среди ваших размышлений постарайтесь вспомнить, кто был рядом с Бобби в тот вечер так близко, чтобы успеть подхватить упавший портфель, — сказал Ванзаров.

— Да-да, конечно, — пробурчали ему, чтобы только скорее ушел.

— И еще одна просьба, госпожа Звягинцева.

На него наконец обратили драгоценное внимание. Липа словно впервые увидела в купе незнакомца, чуть ли не призрака. И не стеснялась выражать это.