Нежная победа - Кэтрин Мэллори

Когда наконец рыдания стали утихать, он нежно вытер ее лицо.

— А теперь как ты объяснишь мне все это? Я ничего не понимаю. Я думал, что, предложив тебе выйти за меня замуж, я решу все проблемы раз и навсегда.

Ее голова лежала в крепких мужских ладонях. Его пальцы нежно перебирали ее волосы, но Робин тряхнула головой и отстранилась от Стюарта.

— Я н-не могу объяснить. Я только знаю, что не могу выйти за тебя замуж.

У нее было чувство, что она произнесла смертный приговор и роковым обвиняемым была она сама.

— Я не могу согласиться с этим, — сказал он поникшим голосом. Он оперся о крышу машины, пригвоздив Робин своими руками. — Я вижу, что ты чем-то обижена, но ты должна все откровенно объяснить мне!

Она глубоко вздохнула, чтобы успокоить бешено стучащее сердце. Он стоял к ней мучительно близко. Робин хотела отдаться ему каждой своей частицей, но понимала, что, несмотря на свое желание, не может позволить себе насладиться счастьем его любви. Слишком много было поставлено на карту.

— Свадьба ничего не изменит в наших отношениях, — наконец объяснила она. — Я буду всего лишь дополнением к твоей жизни. Маленькая прихоть, о которой ты скоро начнешь сожалеть…

— Прихоть! — Он, явно не соглашаясь с ней, покачал головой. — Ты действительно не веришь, что это серьезно?

— Ты помнишь, что говорил в тот первый день в Броган-Хаусе? Ты сказал, что я привлекательна для тебя потому, что напоминаю о… о всех красивых, липнувших к тебе поклонницах, которые так сильно желали тебя и никак не могли добиться! Я всего лишь плод твоих фантазий!

Робин совсем не ожидала от него такой реакции на жесткую правду. Стюарт отнюдь не бросился отрицать ее обвинения. Он убрал руки и тихо рассмеялся:

— Неужели я такое говорил?

— Да! — Освободившись из клетки его рук, Робин перешла в наступление: — Каждый раз, когда ты говоришь мне, что я красива, мне становится не по себе! Я хочу, чтобы ты вообще исчез или испарился!

— Что?!

— Ведь только тогда я перестану быть девушкой твоей мечты. И мне не будет так мучительно больно быть рядом с тобой… Ты вряд ли сможешь это понять! — Внезапно какое-то осознание боли поднялось по струнам души откуда-то из ее глубин. — Я однажды уже была замужем, но ведь совместная жизнь ничего не исправит, если люди не понимают друг друга.

И Робин снова не сдержала слез. Он принял ее в свои руки, прижимая к холодной мягкой коже своего пиджака.

— Успокойся, — шепотом произнес он. — Ты только выслушай меня. Как я понимаю — хотя мне и трудно это понять, — ты любила своего мужа, так?

Она кивнула, вытирая пальцами мокрые щеки.

— И ты очень похож на него… Нет, я не это имею в виду. Ты очень добр и тепло относишься ко мне, этим мой муж никогда не отличался. Но ты богат и так же преуспеваешь, как Хэл. Ты можешь получить все, что пожелаешь, включая красивую женщину, чтобы показать всем, как хорошую картину или редкое вино. Не настоящего человека, а предмет смакования, его сексуальную одежду и дорогие духи…

Ее голос снова задрожал с новым приступом слез.

— Робин…

— И потом… и потом, когда кончится свежесть и новизна отношений, я снова окажусь лишь обузой! — вырвалось у нее. — Мной начинают пренебрегать, даже в постели…

И она снова тяжело заплакала, снова ее тело задергалось в конвульсиях горячих, рвущихся наружу рыданий.

Прошла вечность, пока буря наконец утихла. Когда Робин наконец снова стала понимать, что происходит, она уже лежала на своем пикейном покрывале. Каким-то образом Стюарту удалось увести ее домой, и он стал нежно вытирать махровой салфеткой ее залитые слезами щеки. Последние рыдания затихли, и она лежала, опустошенная пронесшимся шквалом эмоций.

— Так-то лучше. Тебе было так плохо, что я думал, ты потеряешь сознание.

— Прости… — начала она.

— Не надо. Ты должна была выплеснуть все, что в тебе накопилось.

— Я не вспоминала о Хэле тысячу лет, но, оказывается, все, что я думала, когда расставалась с ним, подсознательно беспокоило меня. Сейчас-то это легко понять, но до сегодняшнего вечера я не знала, насколько это тяготило меня, — сказала она глухим голосом.

Беспокойство Стюарта понемногу исчезало.

— Меня просто удивило, что ты могла спутать меня с ним, хотя бы и подсознательно!

— Я не спутала, правда, — успокоила она его.

— Того, кто тобою бы пренебрегал, можно по меньшей мере считать дураком.

— Спасибо! — Она слабо улыбнулась.

— А теперь сознаюсь, что одна из причин, по которой меня влечет к тебе, это действительно юношеские воспоминания. Но после всего, что произошло между нами, ты должна была бы понять, что мои чувства гораздо глубже этого. Если бы ты оставалась всего лишь предметом моего воображения, я уже давно потерял бы интерес к тебе.

Робин прикрыла глаза, устыдившись приступа враждебности к нему. Кончики его пальцев едва коснулись ее лба, и она взглянула на него снова.

— Поверь мне, — сказал Стюарт, — я никогда не дам тебе повод думать, что ты нежеланна, никогда не вызову у тебя чувство неудовлетворенности, особенно в постели! — Он улыбнулся. — Но что это мы все говорим? Я тебе лучше покажу.

Робин чувствовала себя обессиленной, ее душа все еще пребывала в смятении, но ведь он предлагал ей самое надежное средство: ослепительную игру любви. Она молча кивнула, соглашаясь.

Стюарт бесконечно нежно раздел ее, и она оказалась лежащей совершенно обнаженной в мягком желтом свете ночника. Его глаза с любовью пробежались по ее телу. Затем он наклонился, и их губы встретились в мягком поцелуе… Он успокаивал… Он что-то шептал… И в конце концов отозвался в ней знакомым призывом.

Робин с радостью отозвалась на первое же побуждение чувств. Ее руки с жадностью обнимали любимого мужчину. Ее страсть к Стюарту, как налетевший из пустыни горячий ветер, захлестнула девушку полностью. Робин удивило, как легко ему удалось разжечь ее чувства, — ее тело жаждало любви. Его руки волшебными движениями находили самые чувствительные места. Ее тело трепетало, когда его губы смыкались над сосками.

Внезапно ей показалось очень важно доставить ему столь же сильное удовольствие, какое она познавала с ним. Отведя руки Стюарта, Робин стала медленно снимать с него одежду, понимая, как возрастает его эротическое напряжение. Расстегивая пуговицы, она после каждой останавливалась, чтобы поцеловать его могучую грудь. Пульс Робин бешено заколотился, когда она расстегивала пряжку его ремня, и все же она продолжала выдерживать темп.

И вот Стюарт — обнаженный — стоял над ней в своем мужском великолепии. Взяв ее за руку, он без ненужной спешки потянул ее в постель.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});