В доме коммерции советника (дореволюц. издание) - Евгения Марлитт

Въ эту минуту она замѣтила, что на бѣломъ пескѣ клѣтки лежало тоненькое золотое кольцо. Кети осторожно достала его, положила въ карманъ и собиралась выйти, что-бъ приготовить кофе. Между тѣмъ президентша съ важностью говорила о приданомъ Флоры и насчитывала тетушкѣ Діаконусъ все, что еще нужно было приготовить, какъ бы желая убѣдить старушку, что ея знаменитый племянникъ введетъ въ домъ нѣчто въ родѣ принцессы.

Вскорѣ въ комнату вошелъ докторъ, и Кети, вздохнувъ свободнѣе, не поднимая глазъ, быстро проскользнула мимо него и скрылась за дверью. Въ сѣняхъ никого не было; по всей вѣроятности, Флора вышла въ садъ.

Поставивъ налитыя чашки на подносъ, въ то время, когда кухарка надѣвала чистый фартукъ, что-бы выйти къ гостямъ, Кети съ сильнымъ замираніемъ сердца вынула изъ кармана кольцо и подошла къ окну, что-бъ осмотрѣть его. „Э. М. 1843“ – прочитала она – Эрнстъ Мангольдъ. – Значитъ, это было обручальное кольцо матери Флоры.

Молодая дѣвушка изумилась; непростительное легкомысліе, которымъ Флора думала помочь себѣ, вселило въ ея душу еще большее непріязненное чувство къ старшей сестрѣ. Можно ли было осквернить такимъ образомъ этотъ дорогой символъ супружеской вѣрности, свято сохраняемый матерью до конца своей жизни! Кольцо горѣло въ рукахъ Кети: ей хотѣлось такъ далеко его закинуть, что-бъ ни одинъ человѣкъ въ мірѣ не могъ найти его, по это была собственность Флоры, которую ей нужно было возвратить.

Кети вышла изъ кухни и спустилась съ лѣстницы прямо въ садъ.

Флора неподвижно стояла у забора и упорно смотрѣла вдаль; дворовая собака не переставала лаять и ворчать, цѣлая стая куръ робко расхаживала вокругъ ея длиннаго шлейфа; но гордая красавица не обращала вниманія на все ея окружавшее и, скрестивъ руки на груди, продолжала стоять. Только, когда она замѣтила приближеніе Кети, то порывисто повернулась и на лицѣ ея отразилось сильное раздраженіе.

Она, видимо, находилась въ бурномъ расположеніи духа, а теперь брови ея сдвинулись еще мрачнѣе, а въ глазахъ блеснула искра злости.

– Боже мой, ты опять у меня на глазахъ! точно привидѣніе! Можно-ли имѣть такъ мало такта! Къ чему было давеча выскакивать безъ всякой надобности? – крикнула она на сестру, точно передъ ней стояла дѣвченка, которую не мѣшало иногда пугнуть. При этихъ словахъ, въ сердцѣ Кети вспыхнуло справедливое негодованіе; она была самолюбива и не могла, испытавъ одно дерзкое оскорбленіе, подставить и другую щеку.

– Я принесла тебѣ твое кольцо, – сказала она коротко и холодно.

– Давай его!

Лицо Флоры повеселѣло; она быстро схватила кольцо съ протянутой руки и надѣла его на палецъ.

– Слава Богу, что оно опять нашлось. Это очень дурная примѣта.

– Неужели ты тоже вѣришь въ примѣты? – спросила Кети задыхающимся голосомъ.

– Почему же нѣтъ? – Неужели ты думаешь, что умные люди не бываютъ суевѣрны? Наполеонъ I былъ суевѣренъ, какъ старая баба, и я не отрицаю различныя предзнаменованія.

Она посмотрѣла на Кети съ такою смѣлостью и твердостью, точно хотѣла выбить изъ молодой дѣвичьей головки всякое воспоминаніе о прошломъ.

– Ты, кажется, забыла, что вчера не одна тамъ стояла, – сказала молодая дѣвушка, указывая на мостъ.

Флора злобно захохотала.

– Всегда такъ съ нами бываетъ, когда мы во время не умѣемъ отстранить отъ себя такихъ навязчивыхъ личностей, какъ ты, которыя вѣчно суются не въ свое дѣло. Я думаю, ты слышала, какъ я говорила, что вчерашнее происшествіе въ лѣсу такъ сильно потрясло мои нервы, что я положительно не помню всѣхъ своихъ дѣйствій и словъ. А тебѣ непремѣнно хочется напомнить мнѣ, что обручальное кольцо лежитъ тамъ, въ рѣчкѣ? А что, если при всемъ моемъ раздраженіи и вспыльчивости я все таки сохранила дорогую бездѣлку? Вотъ оно здѣсь, на моемъ пальцѣ, – сказала Флора, вертя кольцомъ передъ глазами сестры.

– Да; но оно слишкомъ для тебя велико: твои пальцы гораздо тоньше, чѣмъ у твоей покойной матери, – перебила ее Кети, дрожа отъ негодованія.

Флора выпрямилась и чуть не оттолкнула ее отъ себя.

– Эхидна! – прошептала она сквозь зубы. – При первой встрѣчѣ съ тобою, я почувствовала, что ты будешь мнѣ помѣхою въ жизни. Какъ ты смѣешь слѣдить за моими дѣйствіями, какъ шпіонъ и повѣрять мои слова и поступки? Не въ томъ ли состоятъ тѣ честныя правила, которыя тебѣ внушала твоя Лукасъ?

– Мою Лукасъ прошу тебя оставить въ покоѣ, – отвѣчала Кети холодно.

– Воспитаніе мое нисколько не виновато, что я такъ мыслю; но честныя правила я наслѣдовала отъ моего отца. Мнѣ противны твои комедіи, и я скорѣе промолчу, чѣмъ похвалю ложь. Я знаю, что ты привыкла дурачить всѣхъ, тебя окружающихъ, твоими смѣлыми выходками и фальшивыми поступками, но меня ты не проведешь, не смотря на мою молодость и неопытность: у меня зоркіе глаза и хорошая память. – Слушая слова Кети, Флора не разъ намѣревалась уйти и оставить сестру въ пріятномъ одиночествѣ. Она съ нетерпѣніемъ ломала руки, кусала губы, порывистымъ движеніемъ обрывала молодые листочки, только что распустившіеся на сочныхъ вѣтвяхъ, но оставалась на мѣстѣ, стараясь побороть въ себѣ волненіе.

– Не знаю, поймешь-ти ты меня, Кети? – сказала наконецъ Флора, пожимая плечами. – Ты, какъ ребенокъ придерживаешься одной морали и мѣришь всѣхъ людей на свой аршинъ. Впрочемъ я постараюсь говорить яснѣе.

Приблизившись къ сестрѣ и искоса бросая взгляды на окна дома, Флора продолжала:

– Положимъ, что ты права и что кольцо мое лежитъ на днѣ рѣки. Я бросила его въ ту минуту, когда мною овладѣло чувство омерзенія къ жизни, полной нужды и мщеній въ бѣдномъ домѣ Брука. Дѣвушки, подобныя тебѣ, не поймутъ этого. Вы избираете себѣ мужа, смотря по его доходамъ, красивой наружности, и когда разъ сказали „да“, то идете съ нимъ черезъ всѣ жизненныя передряги, что, конечно, очень похвально. Такія женщины всегда бываютъ хорошими матерями благовоспитанныхъ дѣтей; онѣ вѣчно сидятъ дома и покорно опускаютъ глаза въ землю, когда передъ ними взовьется гордый орелъ. Я-же причисляю себя къ числу этихъ орловъ и стремлюсь туда, куда они поднимаются; тамъ вѣетъ на меня другая жизненная атмосфера.

– А если этого гордаго орла подшибетъ мѣткій выстрѣлъ, то ты не поцеремонишься назвать его вороною и тотчасъ-же его покинишь? – перебила ее Кети.

Этими немногими словами она клеймила постыдную измѣну своей сестры и теперь съ негодованіемъ смотрѣла ей прямо въ глаза.

– Я понимаю еще, если-бъ ты ушла украдкою, какъ всѣ вѣроломные люди; но ты жестоко насмѣхалась надъ нимъ, высказывала ему свою ненависть, называла себя несчастною жертвою, а теперь снова вернулась!

– Да, какъ обожаемая невѣста Брука, которая, послѣ тяжелыхъ заблужденій, поняла всю величину своего счастія! – сказала Флора съ торжествующею улыбкою, оглядывая сестру съ ногъ до головы насмѣшливымъ, сверкающимъ взглядомъ.

– Вѣдь, и ты тоже хорошо умѣешь говорить колкости, дитя мое! – продолжала она; – я просто поражена твоими остроумными словами. Конечно, никто не отнимаетъ отъ тебя твоего мѣщанскаго ума; жаль только, что онъ не въ состояніи понять порывы пламенной души. Если-бъ я измѣнила дружбѣ, то тогда ты была-бы вправѣ возмущаться и считать всѣ мои дѣйствія за комедію, но любовь въ сердцѣ человѣка тѣсно связана съ ненавистью и очень часто случается, что ненависть происходитъ отъ избытка любви. Вы для того, что-бъ примиригься съ мужемъ, варите ему его любимый супъ, а моя натура способна совершить преступленіе.

Сказавъ это, она прижала правую руку къ груди, какъ будто кинжалъ былъ уже въ ея рукахъ.

– А теперь, скажу тебѣ откровенно, что никогда не любила Брука такъ страстно, какъ теперь, когда я знаю, что онъ страдалъ, какъ мученикъ, и молчалъ, какъ герой; когда я знаю и чувствую, что оскорбила его. Но кромѣ того я никогда еще не испытала такой ревности, какъ въ настоящее время, – замѣть это дитя мое! – сказала Флора, взявъ Кети за руку и привлекая ее къ себѣ.

– Здѣсь я хозяйка! – продолжала она. – И хотя, конечно, не считаю тебя опасною, я давно замѣтила, что ты ему несимпатична, онъ только и заботится, что обо мнѣ; но я не желаю видѣть возлѣ себя кого либо, кто, подобно тебѣ, разыгрываетъ роль любящей страдалицы. Твое постоянное пребываніе въ этомъ домѣ и твои хозяйственныя распоряженія мнѣ вовсе не нравятся и прошу тебя не забыть, что на будущее время все это должно прекратиться.

Послѣ этой назидательной рѣчи, Флора ловко подняла на руку свой длинный шлейфъ и поспѣшила войти въ домъ, точно боялась возраженія со стороны Кети, которая и не думала раскрывать своихъ крѣпко сжатыхъ губъ. На такую заносчивость и безпримѣрное двуличіе, честная, неиспорченная дѣвушка не имѣла отвѣта.

XVIII.

Наступилъ Май мѣсяцъ; деревья уже сбросили свой бѣлоснѣжный цвѣтъ и роскошныя клумбы изъ гіацинтовъ, украшавшія паркъ Баумгартеновъ давно уже успѣли отцвѣсти. За то богатые кусты сирени покрылись душистыми вѣтками бѣлаго и лиловаго цвѣта, изъ высокихъ розовыхъ деревъ обильно торчали зеленыя почки и на извилистыхъ дорожкахъ сада тѣни ложились длиннѣе и гуще… Прозрачная рѣчка весело бѣжала между зелеными прибрежными кустами, а стѣны стараго дома были до самой крыши покрыты густою сѣткою изъ дикаго винограда, сочные отпрыски котораго поднимались подъ самую крышу.