Охотники за привидениями - Дмитрий Емец

В палату бодро вошла медсестра со шприцем. Увидев зависшую над кроватью безо всякой опоры книгу, страницы которой сами собой переворачивались, медсестра сделала укол сама себе, повернулась и шатающей походкой вышла из палаты.

- Ну вот, уже третья медсестра за вторые сутки! Распугиваешь ты их, Маменька! - вздохнул профессор.

В окно раздался стук. Профессор кое-как повернул голову и увидел за окном Егора Лопатина, который одной рукой держался за выступавшую ветку липы, а другой барабанил в стекло, жестами прося, чтобы его впустили.

- Открой окно, Маменька, а то упадет человек. Все-таки третий этаж, забеспокоился Фантомов.

Тумбочка, покачиваясь, оторвалась от пола и со свистом помчалась к стеклу.

- Стоп! - крикнул профессор. - Заметь стилистическую тонкость: я просил тебя открыть окно, а не разбить!

Тумбочка без особой охоты вернулась на прежнее место. Ручка окна повернулась, и подхваченный за шиворот невидимой силой Егор кувырком прокатился по полу.

- Ну вот, Маменька, опять не расчитала! Сколько раз тебя учить: с людьми надо обращаться бережно. Это тебе не телеграфные столбы валить, - сделал замечание профессор. - Егор, ты цел?

- Цел. Как ваши дела? - спросил Гений, поднимаясь с пола.

- Так себе. Скучно только. Целый день в постели. Только и общаюсь, что с полтергейстом. Мы с ним уже друзья. Я ему даже имя дал - Маменька.

- Почему Маменька? - удивился Гений.

- Видишь ли, в последнее время я все чаще подозреваю, что мой полтергейст женского рода.

- То есть не полтерст, а полтергейстиха? - уточнил Егор.

- Ага, именно. Уж очень она цветы любит. Здесь в больницу многим цветы приносят. Так Маменька утащит их из палаты и давай по воздуху кружить. Целыми часами кружит. Опять же и характер женский: чуть что - обида. Дуется, предметами швыряет.

В подтверждении его слов Маменька швырнула математическим справочником в стену.

- Маменька, я же тебя просил! - сказал профессор, приподнимаясь на подушках. - Ну что будешь делать с таким фруктом! Ладно, Егор, выкладывай, что у вас там новенького.

Егор рассказал о псах Аттилы, о новых стычках с привидением, о Фесандопулосе, утратившем бессмертие, о похищенных привидением душах и об их опасении, что Аттила собирается вселиться в тело президента.

- Это всё? - задумчиво спросил профессор.

- Кажется, всё, - ответил Егор. - А что мало?

- Да нет, для двух дней достаточно, - признал профессор. - Утешительно сознавать, что в то время как я тут лежу, где-то жизнь кипит и бьет ключом.

- И что вы об этом думаете? - с беспокойством спросил Егор.

- Увы, ваши опасения представляются мне вполне обоснованными. Вполне вероятно, что Аттила постарается завладеть сознанием президента.

- И что нам делать?

- Что нам делать, что нам делать? Думать надо. Во-первых, установите дежурство у кувшина. Пока кувшин у вас, Аттила не сможет надолго вселиться. Во-вторых, я вам дам с собой Маменьку. Разумеется, если сумею ее уговорить одолжиться вам на время.

- А зачем нам Маменька? - спросил Егор, опасливо оглядываясь по сторонам, не полетит ли в него откуда-нибудь стул или табуретка.

- Как зачем вам Маменька? - возмутился профессор. - Да я ее, можно сказать, от сердца отрываю. Во-первых, Маменька способна за три минуты дважды облететь вокруг Земли и проникнуть куда угодно от подводных глубин до кратера вулкана. Во-вторых, Маменька очень любит выполнять поручения. Правда со сложными поручениями она не справляется, но если нужно что-то разнюхать, разведать или запустить в кого-нибудь глобусом - это она за милую душу. У Маменьки есть только один маленький минусик. Она порой бывает самую малость вспыльчивой.

- Хорошо, мы возьмем Маменьку. Большое спасибо за такой подарок! - со вздохом поблагодарил Егор, сообразив, что отмазаться от Маменьки ему вряд ли удастся. А если так, то не пришлось бы им всем лежать в соседней с профессором палате, пострадав от непредсказуемого Маменькиного буйства.

- Вот и хорошо, я знал, что ты разумный мальчик! - обрадовался профессор. - А я тут пока поразмышляю, как нам выкурить Аттилу из президента, если он все-таки в него заберется.

Облизав губы, профессор взялся за уламывание Маменьки. Дело это было непростое. Маменька наотрез отказывалась оставлять его, обижалась, дулась, вздыхала, швыряла в стену тумбочку, громыхала кроватями, даже сорвала с петель дверь и выломала раму, но потом, поддавшись на доводы профессора, постепенно смирилась и согласилась. А потом Егор почувствовал, как его вдруг оторвало от пола и подбросило вверх, едва не свернув шею об потолок.

- Ну вот! Я так и знал, что ты ей понравишься! - воскликнул профессор. Теперь тебе нет необходимости слезать по дереву. Маменька снесет тебя вниз безо всякого лифта со свойственной ей деликатностью и предупредительностью.

- Да уж... - проворчал Егор.

- И вот еще: я хочу тебя предупредить, - прошептал профессор, поманив его к себе забинтованной рукой. - Ради Бога, не говорите при Маменьке никаких плохих слов и не обижайте ее. Она очень щепетильна и в своем праведном гневе способна переломать вам все кости. Запомнил?

- Запомнил, - кивнул Егор.

- В таком случае всего хорошего! - сказал профессор.

В тот же миг невидимая сила оторвала Егора от пола и швырнула его головой в выломанную раму. Уверенный, что ему сейчас придет конец, юноша ласточкой помчался вниз. И лишь после того, как в трех сантиметрах от земли Егора снова подхватило и мягко опустило на траву, он вспомнил слова профессора о маменькиной деликатности и предупредительности.

АТТИЛА РВЕТСЯ К ВЛАСТИ

Когда возле своего дома Егор слезал со скутера, у него дрожали колени. Маменька домчала его быстрее молнии. Ей наскучило, что скутер не разгоняется больше шестидесяти километров в час, она забралась в двигатель, что-то сам сделала, увеличив его мощность раза в три, и заодно сломала тормоза. Поэтому когда минутой спустя Егор стал обгонять иномарки и, не останавливаясь проноситься мимо светофоров, его это уже не удивляло. Его вообще ничего не удивляло, потому что он уже мысленно прощался с жизнью.

Дважды он едва не врезался, но оба раза Маменька подхватывала его скутер и переносила его через препятствие.

Домой Егор вернулся как раз в тот момент, когда его брат Федор от нечего делать стал задирать Колбасина, а тот имел неосторожность огрызнуться, назвав Федора "болваном".

- Это что наезд или повод для драки, а Колбасин? Ты чего, устроил восстание толстых козявок? - рассердился Федор и стал толкать Пашу в плечо.

- Остань, а то я тебя ударю! - пригрозил выведенный из себя Паша.

- Ну ударь, ударь! Давай ударь! Я разрешаю, можешь проверить мой пресс! стал требовать Федор, гордившийся своими мышцами.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});