Марсианские шахматы - Эдгар Берроуз

– Быстрее! – прошептала рабыня. – Если нас здесь найдут, мы погибли.

– Нам не помешает знать, как открывается это убежище, – ответила Тара. Она нажала на одно из украшений, и панель сдвинулась с места. – Ах!

– вздохнула она, и в ее голове было удовлетворение.

– Идем! – она быстро вернула панель на место и двинулась к выходу из комнаты.

Без приключений достигли они своей комнаты. Тара закрыла дверь изнутри и спрятала ключ в потайной карман.

– Теперь пусть приходят, – сказала она. Пусть спрашивают. Что могут знать две бедные пленницы о судьбе своего гордого тюремщика? Я спрашиваю тебя, Лан-О, что могут они сделать?

– Ничего! – согласилась Лан-О и улыбнулась Таре.

– Расскажи мне о людях Манатора, – попросила Тара. – Любят ли они Э-Меда или некоторым из них нравятся такие, как А-Кор, который кажется человеком храбрым и вежливым?

– Они не любят людей из других стран, – ответила Лан-О. – Среди них есть и хорошие и плохие. Они замечательные и храбрые воины. Им известны рыцарство и честь, но в своих отношениях с чужеземцами они признают только один закон – закон силы.

Слабость и бедствия других земель наполняют их презрением и вызывают все худшее в их характерах, они могут испытывать презрение к тем, кому не повезло и кто попал в их руки? – удивилась Тара.

– Я не знаю, – сказала Лан-О. – А-Кор говорил, что это оттого, что их страна никогда не попадала во власть победоносного врага. Их набеги всегда заканчиваются удачно, так как они никогда не сталкиваются с более сильным врагом, поэтому они уверовали в собственную непобедимость и к остальным народам относятся как к низшим существам, неловким во владении оружием.

– Но А-Кор тоже один из них, – сказала Тара.

– Он сын О-Тара, джеддака, – ответила ей Лан-О, – но его мать была знатной гатолианкой, взятой в плен и ставшей рабыней О-Тара. А-Кор гордится кровью своей матери, и он действительно не такой, как остальные. Он отличается рыцарством и вежливостью, хотя ни один враг не ставил под сомнение его храбрость, а его искусство владения мечом, копьем, тотом широко известно в Манаторе.

– Как ты думаешь, что с ним будет? – поинтересовалась Тара.

– Он приговорен к играм, – ответила Лан-О. – Если О-Тар не очень разгневан, он может быть приговорен к единственной игре, в этом случае он может остаться в живых. Но если О-Тар действительно хочет убить его, А-Кора приговорят к целой серии, а ни один воин не может выжить в десяти играх по приговору О-Тара.

– Что это за игра, не понимаю, – сказала Тара. – Я слышала разговоры об игре в джэтан, но при этой игре не убивают. Мы часто играем в нее дома.

– Но они играют на арене Манатора, – ответила Лан-О. – Пойдем к окну.

– И они подошли к окну, выходившему на восток.

Тара увидела перед собой большое поле, окруженное низкими зданиями; высокая башня, в которой они находились, была единственной. Вокруг арены устроены сиденья. Но прежде всего привлекала внимание гигантская доска для джэтана, лежавшая на поле. На доске чередовались большие квадраты оранжевого и черного цветов.

– Здесь играют в джэтан фигурами. Играют за большие ставки, обычно – за женщин-рабынь исключительной красоты. О-Тар сам мог бы сыграть за тебя, если бы ты не разгневала его, но теперь тебя разыграют в открытой игре с участием рабов и преступников. Ты будешь принадлежать выигравшей стороне – не одному, а всем, кто выиграет.

Глаза Тары вспыхнули, но она ничего не сказала.

– Те, кто руководит игрой, не обязательно принимают в ней участие, – продолжала рабыня. – Они сидят в больших креслах, которые ты видишь у противоположных концов доски, и продвигают свои фигуры с клетки на клетку.

– Но в чем же опасность? – спросила Тара из Гелиума.

– Если фигура сбита, ее убирают с доски – правила игры в джэтан стары, как цивилизация Барсума.

– Здесь, в Манаторе, когда играют на арене живыми фигурами, правила изменены, – объяснила Лан-О. – Когда воина передвигают на клетку, занятую фигурой другой стороны, эти два воина должны сражаться до смерти одного из них, чтобы оставшийся в живых мог захватить клетку. Каждый воин одет в соответствующие своему полю цвета, вдобавок специальное обозначение показывает, является ли он рабом, воином, исполняющим приказ, и заранее определяется, сколько игр он проведет, поэтому играющий знает, какими фигурами можно рискнуть, а какие надо приберечь. Более того, шансы каждого воина определяются позицией, которую он занимает в начале игры. Тех, кого желают уничтожить, всегда назначают пехотинцами, так как у пехотинцев всегда мало шансов.

– Могут ли те, кто руководит фигурами, участвовать в игре? – спросила Тара.

– О, конечно, – сказала Лан-О. – Часто, когда два воина, даже из высших классов, поссорятся друг с другом, О-Тар приказывает им решать свой спор на арене. Тогда они принимают активное участие в игре и с обнаженными мечами руководят движением фигур с поля вождя. Они используют своих собственных игроков, чаще всего своих воинов и рабов, если богаты, либо в качестве фигур добровольцами выступают их друзья. Наконец, им могут дать для игры пленников из тюрьмы. Тогда получаются лучшие игры: часто сам великий вождь бывает убит.

– Значит, судебное разбирательство осуществляется в Манаторе тоже на этой арене? – спросила Тара.

– Да, большей частью, – ответила Лан-О.

– Как же тогда при таких обычаях может пленник выиграть свободу? – продолжала задавать вопросы девушка из Гелиума.

– Если человек останется живым после десяти игр, его освобождают, – ответила Лан-О.

– И все принимают участие в играх? – расспрашивала Тара. – А как же женщины?

– Еще ни один чужеземец в Манаторе не выдержал десять игр, – ответила рабыня. – Им предлагают оставаться рабами на всю жизнь, если они предпочитают такую участь играм. Конечно, их в этом случае, как любого воина, могут назначить для игр, но при этом их шансы на выживание увеличиваются, так как при выигрыше их ждет свобода.

– Но женщины, – настаивала Тара, – как они могут заслужить свободу?

Лан-О засмеялась.

– Очень просто, – иронически воскликнула она. – Женщина находит воина, который будет сражаться за нее в десяти играх, и если он останется в живых – она свободна.

– Да, справедливы законы Манатора… – презрительно заметила Тара.

Она услышала шаги, ключ повернулся в замке, и дверь раскрылась. Заглянул воин.

– Был ли здесь двар Э-Мед? – спросил он.

– Да, – ответила Тара, – он был здесь недавно.

Воин быстро оглядел комнату, потом вопросительно посмотрел на Тару, затем на рабыню. На лице у него появилось растерянное выражение. Он почесал затылок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});