Как спасти царевну - Светлана Багдерина

– Что вам от него надо? – набычился Агафон. – Он клянется, что не наносил вам обид никогда ни словом, ни делом!

– Потом объясню, – небрежно махнул рукой царь и огляделся. – Смотри-ка. Пока мы с тобой разговаривали, на улице почти стемнело.

– Где здесь свечи, я зажгу…

Костей снова закашлялся смехом, от которого у Агафона, и без того находящегося на грани нервного срыва, захолодело все внутри. Не говоря ни слова, царь ткнул указательным пальцем правой руки куда-то вверх, и мгновенно под потолком зажглась огромная железная люстра колесом с сотней свечей по кругу. На груди царя снова вспыхнул раздутым угольком самоцвет.

– Задернем шторы, – Костей повел рукой, и черные шторы на всех четырех окнах медленно поползли навстречу друг другу.

Камень на груди разгорался вся ярче.

– Какую книгу ты хотел взять?

– «Основы интонирования заклинаний первого уровня».

– Недалеко же ты ушел… внучок… – Костей, поморщившись, гадливо выплюнул это слово как муху и повел рукой – с полки вылетела нужная книга и ударила Агафона в грудь. – Если ты решил повторять пройденное, тебе пригодится еще эта… эта… эта… эта…

С каждым словом царь скрючивал свои длинные тонкие пальцы и фолианты послушно, как дрессированные канарейки, слетали со своих насестов и мчались к Агафону – тот едва успевал перехватывать их и складывать на стол.

Камень на груди Костея горел при этом как маленькая сверхновая.

– И эта… И эта…

Казалось, Костей получал какое-то извращенное удовольствие, посылая Агафону все новые и новые книги с названиями, начинающимися на «Основы», «Начала», «Введение» и «Детская серия» и видя, как тот проседает не только и не столько под тяжестью книг, как под тяжестью стыда своего невежества.

– И эта… И вот эта…

За обитый латунью край корешка одной книги зацепилась другая, непрошенная, и камнем полетела на пол, под ноги Агафону.

– Стоп, – царь растопырил пятерню, и перелет книг мгновенно прекратился. Он ткнул пальцем в упавший том и указал ему на его место – на самой верхней полке.

Тот послушно, хоть и несколько тяжеловато поднялся на крыло, долетел до середины стеллажей и… упал, сея желтые страницы, обратно.

– Я подниму… – робко вызвался было Агафон, но был отброшен на стул яростным «НЕТ!!!».

Как голодная акула метнулся Костей к своевольной книге, быстро подобрал сам с пола ее страницы, вставляя их не глядя под обложку, потом полез по лестнице.

– Но я мог бы… – еще раз попытался начать Агафон, но под обжигающим, как лед, взглядом Костея слова его застряли в горле, так и не договоренные.

Показалось ему, или промелькнуло на лице его деда нечто такое, когда упала эта книга, такое… такое… не испуг, не раздражение, не ненависть… Такое… как все вместе взятое. Хотя с чего бы? Из-за какой-то дурацкой книжки? Наверно, я устал. Кажется уже ерунда всякая… Стоп. Камень. Точно. Камень. Когда книга не долетела, камень погас. Или наоборот – когда камень погас, книга не долетела? Если так, тогда… Тогда вся магия, которую сегодня передо мной проделывал Костей – магия этого амулета чистой магии? Из которого волшебник черпает дополнительную силу… Стоп. Что-то мы еще про амулеты чистой магии проходили. Что-то важное… проходили… проходили… проходили… Стоп. Амулеты чистой магии обладают такой огромной волшебной силой, что…

– Ты что, уснул? – хлесткий, как пощечина, голос сбил его с только что изловленной мысли, и та, радостно взбрыкнув, ускакала куда-то в бескрайние пустые пампасы его памяти.

– Д-да. Н-нет. Н-не знаю…

Взгляд царя пробуравил Агафона как коловорот.

– Ты все видел, – холодно констатировал он факт наконец, и уголки его тонких губ опустились еще ниже.

– Д-да. Н-нет. Н-не з-з…

– Амулет. Камень, – уточнил Костей, не оставляя пространства для сомнений. – Его сила на сегодня закончилась.

– З-знач-чит… Мне н-не… п-показалось? Он вправду не засветился?…

– Да.

– И что теперь вы будете делать? – выпалил вопрос Агафон и прикусил язык от слишком позднего осознания собственного нахальства.

Но дерзость проскочила незамеченной.

– Что делать? – повторил вопрос, как будто спрашивая сам себя, царь. – Что делать?… Хм-м-м… Почему бы и нет… Пойдем со мной – и ты сам увидишь, что я буду делать. Ты уже взрослый мальчик.

Истеричный кашляющий хохот Костея заставил Агафона пожалеть не только, что он задал этот вопрос, но и что вообще появился на свет, но и в первом, и во втором случае оплакивать произошедшее было уже бессмысленно и, сглотнув сухим горлом враз подевавшуюся куда-то слюну, он кивнул головой.

– Я готов.

– Кто тебя спрашивает, – презрительно хмыкнул Костей, повернулся и, не оглядываясь, зашагал к двери.

Агафон торопливо хлопнул все книги на стол и почти вприпрыжку побежал за дедом.

* * *

Они прошли по коридорам, попали в башню, как понял волшебник по изменившейся кладке камня, и стали быстро подниматься по лестнице. Агафон старался не отставать от деда, потому что спиной чувствовал, как умруны из его охраны идут всего лишь в шаге за ним, и что приотстань он, они прикоснутся к нему, или еще хуже – подтолкнут его в спину своими отвратительными ледяными бескровными руками, прожигая насквозь мертвецким холодом.

Там, куда они пришли – у очередной массивной железной двери, каких он видел уже десятки и от этого потихоньку начинал ценить и голубую штукатурку и гипсовые, дружелюбно улыбающиеся черепа – их уже ждали. Два собакоголовых, покрытых черной шерстью охранника в красных панцирях и красных мундирах, стояли у дверей по стойке «смирно». А между ними, со скрученными за спиной локтями, сидел на полу, обреченно повесив лошадиную голову, маляр в заляпанной голубой краской одежде.

«Тот самый?» – мелькнула мысль у Агафона.

При звуке шагов конь даже не шелохнулся. Собаки взяли под козырек.

– Наша жизнь – твоя жизнь, – отчеканили они в один голос.

– Помню, – мимоходом кивнул царь.

Двери перед магами должны раскрываться сами, от эффектного жеста – уверенность в этом была записана в генетическом коде Агафона, и поэтому он не сразу поверил своим глазам, когда Костей достал из кармана штанов тяжелый железный ключ.

Не дожидаясь приглашения, сразу вслед за ними и умрунами собаки втащили несопротивляющегося арестованного в помещение, напоминающее не то лабораторию, не то камеру пыток, уложили его на стол с ремнями для рук, ног и головы, деловито пристегнули и вышли, мягко прикрыв за собой дверь. Агафон почувствовал, что несмотря на то, что он уже почти два дня ничего не ел, к горлу стала подниматься тошнота. В глазах появился туман, готовый в любую минуту взорваться темнотой. В голове включилась и заработала, набирая обороты, карусель.

– Ты спрашивал, что я теперь буду делать? – повернулся к нему царь, увидел его состояние и снова презрительно усмехнулся. – Смотри. Амулету нужно набраться сил, и тогда утром он снова будет готов к работе. Для этого его нужно накормить.

Костей снял со стены большой кривой кинжал и одним точным движением распорол рубаху на груди маляра.

Что было дальше, Агафон видел сквозь красную муть в глазах и потуги сжавшегося в агонии желудка извергнуть из себя хоть что-нибудь. Если бы не поддержка умрунов, он бы упал.

Вскрыв грудную клетку все еще неподвижного мастерового – опоенного дурманом, не иначе, вообще непонятно, зачем его было привязывать – Костей снял с себя бледно-розовый, почти побелевший камень и вложил его туда, где колотилось, безуспешно стараясь выскочить, сердце коня.

И на глазах ошеломленного, подавленного чародея произошли одновременно две вещи. Амулет стал сокращаться и пульсировать в такт красному комочку в груди маляра, медленно розовея. Лошадиная же форма самого маляра стала расплываться, таять, как мороженое на сковородке, и из-под нее стали проступать очертания простого человеческого тела.

– Видишь, – хищно осклабился Костей, и эта гримаса чуть не стала последней каплей, отправившей потрясенного чародея в милосердные объятия беспамятства. – Утром у меня будет заряженный амулет и новый умрун. Смотри, неудачник! Смотри и запоминай! Я – гений магии! Никто и никогда не мог и не сможет достигнуть таких высот и за сто веков, каких за пятьдесят лет достиг я! Весь мир будет лежать… нет, валяться у моих ног, стоит мне только захотеть! А я буду попирать его ногами! Топтать! Пинать! Бить! Давить! – царь притопнул несколько раз, изображая, воображая или репетируя, как все это будет происходить на самом деле. – Для меня нет ничего невозможного!.. Реальность – пыль! Ограничения – миф! Законы – мусор! Реальность – это я! Ограничения – это я! Закон – это я! Власть, почести, богатство – все будет мое!..

«Он сошел с ума… Он сошел с ума… Он сошел с ума…» – пульсировало, билось и кричало в висках волшебника.