Звезда Егорова - Петр Нечай

Большое значение Словацкий национальный совет придает координации выступления патриотических сил в Словакии с наступлением русской армии. Мы направили в Москву свою делегацию, чтобы информировать ваши политические и военные органы о намечаемой акции и согласовать сроки нашего выступления с наступлением русского войска в Карпатах.

До сих пор нам удавалось спокойно готовить словацкое войско к восстанию. Нет никаких признаков беспокойства со стороны нацистов. Но неожиданное появление ваших диверсионных групп может обострить обстановку. Открыто, на виду у властей, в горы уходят сотни людей, совершаются нападения на жандармерии. Наконец, партизаны отряда господина Величко сожгли на шоссе немецкие военные автомобили, лесопилку, принадлежавшую немцу, убили немецкую охрану…

Алексей Егоров перебил Гаму:

— Простите, а разве раньше не было нападений на жандармские посты и на словацких немцев, оскорблявших достоинство словаков? Разве раньше не уходили в горы словаки, спасаясь от охранки Маха?

Гама недовольно посмотрел на Егорова.

— Были нападения, господин капитан, уходили в горы. Но это было внутреннее дело словаков. А теперь каждую акцию связывают с вами, советскими партизанами. И вот результат: правительство Тисо ввело на всей территории Словакии чрезвычайное положение. Послушайте, что пишет по этому поводу газета «Словак». — Гама вынул из футляра очки и водрузил их на длинный хрящеватый нос — «Общественность уже знает, что над Восточной Словакией были сброшены русские парашютисты, с тем чтобы они действовали как партизаны и агенты и подстрекали наших граждан на саботаж… Чрезвычайное положение будет отпугивать тех наших граждан, которые бы, вероятно, отважились — возможно, за плату — помогать этим преступникам».

Подполковник сложил газету и снял очки. К столу подошел Франтишек Сокол и решительно взял из его рук газету.

— Пан офицер не прочитал, что пишет «Словак» через три страницы. — Сокол развернул газету, поискал глазами нужное место. — Вот. «Словаки… постоянно нападают на учреждения, на отдельных лиц и порядок в государстве. Будем искренни и скажем это прямо в глаза — они ждут переворота как своего единственного избавления…» Оказывается, все же словаки, пан Гама, и нападают, и ждут переворота…

В комнате воцарилась неловкая тишина. Гама и капитан Здена о чем-то шептались. Затем подполковник снова заговорил:

— Мы понимаем, господа, что полностью удержать от боевых акций восторженных людей, — Гама упорно не произносил слово «партизан», — собравшихся вокруг вас в горах, невозможно. Но я уполномочен национальным центром потребовать от вас, чтобы вы повременили с началом крупных боевых действий, по крайней мере до тех пор, пока мы не получим сообщений из Москвы от нашей делегации.

Алексей понимал озабоченность Словацкого национального совета, хотя во многом был не согласен с Гамой. Из беседы со Смидой он лучше других командиров отрядов знал общую обстановку в Словакии, планы компартии использовать относительные свободы для собирания повстанческих сил. Правда, чрезвычайное положение сильно ограничит эти возможности.

Надо было ответить Гаме, чтобы некоторое непонимание не переросло в противоречия. Горячий Петр Величко уже кипел от возмущения. Остальные партизаны носы повесили.

Егоров поднялся со стула.

— Господин подполковник! Мы со вниманием выслушали вас и доложим своему командованию ваше требование не начинать сейчас крупных боевых действий. Но позвольте высказать и наше мнение. Нам кажется, нынешнее состояние некоего покоя в стране недолговечно, и первое доказательство этому — чрезвычайное положение. Если бы даже десантных групп не было здесь, чрезвычайное положение все равно было бы объявлено, потому что Советская Армия вышла к границам Словакии, и территория вашей страны вот-вот может стать полем битвы. Ведь Германия не очень верит в то, что словацкое войско будет за нее умирать на своей земле. Не правда ли, господа?

Гама и Здена нехотя кивнули головами в знак согласия.

— Теперь о «восторженных людях», собравшихся в горах. Существование партизанских отрядов — реальность. И не сегодня они возникли. Давно. Вокруг нас они группируются только, как пчелы вокруг матки. Это словацкие отряды, а не русские, господин Гама. Мы знаем, что военная организация Словацкого национального совета делает ставку в будущем восстании на словацкое войско. Ну что же, вы лучше знаете свой народ и свою армию, и вам виднее. Но и партизанские отряды немалая сила, поверьте нам и помогите их вооружить. Это надо делать сейчас, а не тогда, когда нужно будет идти в атаку.

— Мы не располагаем оружием для обеспечения партизан, — возразил Гама. — Восстание потребует мобилизации резервистов, и оружия может не хватить для них. А точка зрения военного руководства Национального совета неизменна: только регулярная армия способна сопротивляться и одерживать победы.

— Да я со своими партизанами весь Турец удержу, если даже на меня две немецкие дивизии попрут! — задорно воскликнул Петр Величко.

Гама иронически хмыкнул, но ничего не сказал.

…Только после настойчивых требований партизан, даже угроз, что они с помощью антифашистов в армии заберут оружие с военных складов, Гама согласился выдать оружие, но со складов Восточнословацкого корпуса генерала Малара.

Откуда было знать партизанам, что корпус не подчинен подполковнику Гаме и его обещание — пустой звук…

Через день после этого важного разговора на Прашиву пришел Ян Смида и сообщил, что окружной подпольный комитет Компартии Словакии приглашает Егорова на встречу.

Ян предупредил, что в связи с объявленным чрезвычайным положением на станциях усилены патрули, строже проверяют документы и задерживают людей, кажущихся подозрительными.

— Нельзя ставить вас под удар, товарищ Егоров. — Смида прижал руки к груди. — О рослом офицере в русской военной форме уже говорит вся округа. На каждого высокого мужчину косятся. — Ян засмеялся. — Но, кроме шуток, вам надо переодеться в цивильное.

— Я бы со всей охотой, да где я в отряде возьму цивильное, если все меньше меня ростом? — заметил Алексей. — Нельзя ли по дороге где-нибудь одежду приобрести?

Ян задумался.

— Давайте сделаем так. Я сейчас уйду на станцию Горна. Там в корчме у меня верные люди. Все равно в военном мундире вам появляться ни в Подбрезовой, ни в Брезно нельзя. Будете садиться на поезд в Горне. А заночуете в корчме. Одежду для вас приготовят, а вот за обувь, — Ян посмотрел на ноги Алексея, — не ручаюсь. Ждать я вас не буду, уеду вечерним поездом. Встретимся на перроне в Бистрице.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});