Часть Европы (с иллюстрациями) - Борис Акунин

Войны

О ратных предприятиях Владимира летопись рассказывает по большей части скороговоркой, без подробностей, очевидно, малоинтересных сто с лишним лет спустя, после многочисленных новых конфликтов. О наступательных походах князя в «Повести» говорится совсем коротко, о войнах оборонительных — пространнее, ибо они происходили на русской земле и лучше запомнились населению.

Все довольно многочисленные войны Владимирова княжения можно разделить на три категории.

К первой относятся усилия, направленные на расширение территории государства — главным образом за счет восточнославянских племен, еще сохранявших независимость или же отбившихся от Киева во время братоубийственной свары 970-х годов. Так, Владимиру пришлось вновь завоевывать радимичей и вятичей, причем на последних князь был вынужден идти с мечом дважды, прежде чем они смирились.

Территория Руси при Владимире и его походы

М. Руданов

Важным актом было покорение западной («Червеной», то есть Красной) Руси, современной Галиции, где пришлось потеснить новорожденное польское княжество.

Кроме того, Владимир ходил походом на Днестр, где обитали белые хорваты, посадил своего сына Мстислава править отдаленной Тьмутараканью и обложил данью (но не присоединил к державе) литовское племя ятвягов.

Войны второго типа преследовали не экспансионистские цели, а должны были обозначить и закрепить возросшее значение Киевской Руси. К этой категории, например, следует отнести крымский поход 988 года «за невестой». По меньшей мере дважды Владимиру пришлось выяснять оружием отношения с Польшей. Помимо того, русские добили хазар, обложив их данью, и дважды предпринимали экспедиции против волжских булгар.

Результатом подобной деятельности великого князя (ее можно назвать военно-дипломатической) стали договоры, которые были заключены с соседними державами и зафиксировали новый статус русского государства.

Но самыми тяжелыми были войны вынужденные, когда приходилось не наступать, а защищаться. Из-за ослабления хазарского каганата значительно усилились печенеги, орды которых всё чаще и чаще нападали на Русь. За время правления Владимира это случилось не менее шести раз: в 990, 992, 993, 995–997, 1001 и 1013 годах.

Тяжелее всего была война 995–997 годов, которая началась с тяжелого поражения у Василева. «Не мог Володимер стерьпети противу, подбегь, ста под мостом и едва укрыся от противных», — рассказывает летопись. Очевидно, князь был совершенно разбит, остался без войска и чудом уцелел, спрятавшись от «противных» печенегов под каким-то мостом.

В «Повести временных лет» описаны два колоритных эпизода борьбы со степными ордами.

Предание о Кожемяке

Когда в 993 году Владимир возвращался из похода против белых хорватов, большая орда перешла границу и вторглась на русскую территорию. Князь встретился с печенегами у реки Трубеж. Враги предложили не устраивать кровопролитие, а выпустить на единоборство по богатырю: если победит русский, степняки уйдут и три года не будут нападать на Русь; если одолеет печенег, то в течение трех лет орда станет беспрепятственно грабить княжество.

Разослал Владимир по лагерю гонцов — не сыщется ли где муж, способный постоять за отчизну? Никого найти не смогли. Наутро выпустили печенеги своего бойца, но некому было с ним сразиться.

Тогда пришел к князю некий старик и рассказал, что есть у него младший сын-кожемяка, который, единственный из пяти братьев, не пошел на войну и остался дома. Не было случая, чтобы кто-то мог в борьбе повалить его наземь.

Испытание силы Яна Усмаря

Г. Угрюмов

Доставили юношу-усмаря (кожевенника). Для начала устроили ему испытание — слишком многое зависело от исхода поединка.

Взяли могучего быка и прижгли его раскаленным железом, чтобы разъярить. Взбешенный бык понесся, сметая всё на своем пути. Юноша на бегу схватил его рукой за бок и вырвал большой кусок шкуры вместе с мясом. Тогда Владимир поверил в силу богатыря и позволил ему биться.

Вышли навстречу друг другу два борца (поединок был без оружия). Печенег был огромен, русский — среднего роста. «И възрев печенежин и посмеяся». Но кожемяка удавил врага голыми руками и швырнул наземь уже мертвым. «И вьскликоша русь, а печенезе побегоша». На том месте в память о чудесной победе князь заложил город Переяславль, «зане перея славу отрок».

Предание о колодцах

В 997 году, когда шла затяжная война с печенегами, Владимиру пришлось уйти на Новгородчину, за подкреплением. В это время враги осадили Белгород, главную крепость русской оборонительной линии. Прийти осажденным на выручку князь не мог — не было достаточно сил.

После продолжительной осады, истощив запасы продовольствия, белгородцы собрались на вече и порешили сдаться: «Вдадимся печенегом, да кого ли оживят, кого ли умертвят, уже помираем от глада». Но один уважаемый старец, отсутствовавший на собрании, сказал людям: «Потерпите еще три дня, а потом уж сдавайтесь. Но сначала сделайте, как я велю».

Он попросил собрать последние остатки овса, пшеницы и отрубей, сварить жидкую кашу. Эту кашу налили в большую бадью, которую спустили в колодец. Еще отыскали в княжеской кладовке лукошко меда — из него старец велел сварить сладкое питье. Его тоже перелили в бадью, опустили в другой колодец.

После этого отправили послов к печенегам. «Идете в град и видите, что ся дееть в град нашем». На всякий случай потребовав в заложники десять белгородцев, печенеги отправились осматривать крепость. Враги думали, что предстоят переговоры о сдаче.

Но вышло иначе. В городе им сказали: «Почто губите себе? Коли можете перестояти нас? Аще стоите десять лет, что можете створити нам? Имеемь бо кормьлю от земля. Аще ли не веруете, да видите своима очима». И показали, как достают из одного колодца болтушку, из другого медовое питье. Сделали варево, угостили печенегов. Дали в корчаге с собой — чтобы военачальники тоже попробовали, а то не поверят.

Тут печенеги поняли, что не возьмут Белгород измором, и ушли прочь.

Обе эти истории похожи на сказку, однако, в отличие от многих других преданий, содержащихся в летописи, не являются перепевом блуждающих фольклорных сюжетов. Поэтому вполне возможно, что какие-то схожие события произошли на самом деле. Во всяком случае, тот самый богатырь Ян Усмошвец (то же, что «усмарь») упоминается и впоследствии — как воевода князя Владимира, сражающийся с печенегами.

«Красно Солнышко»

Оборона Руси от печенегов — главная забота всего Владимирова княжения: самая затратная статья государственных расходов, важный стимул к строительству новых городов, причина перераспределения населения.

В летописи рассказывается, как князь, озабоченный тем, что Киев мало прикрыт крепостями, распорядился ставить городки по рекам, находящимся к востоку и югу от столицы, и переселил туда «мужей лучших» из новгородских словен, кривичей, вятичей и чуди.

Так постепенно возникла мощная оборонительная система, состоявшая из крепостей с гарнизонами, сторожевых застав и земляных валов с частоколами. Всего было четыре линии, одна позади другой. Они тянулись с юга на север почти на тысячу километров — своего рода Великая Русская Стена. Городки находились на расстоянии в 15–20 километров друг от друга, обычно около речных бродов, где могла переправиться печенежская конница. Остановить большое нашествие эти укрепления, конечно, не могли, но они замедляли стремительное продвижение орды, а главное — по эстафете, дымовыми сигналами — предупреждали Киев об опасности, чтобы столица успела приготовиться к отпору.

Именно так возникли Переяславль и Белгород, где обычно стояли главные силы русского войска.

Для удобства сообщения с этими пунктами на Руси впервые стали прокладывать дороги — раньше перевозить грузы можно было только по рекам или зимой на санях.

Благодаря градостроительству появились профессиональные зодчие, причем дома возводились не только деревянные, как прежде, но и каменные. Кроме всех прочих эпитетов князя Владимира следовало бы наречь еще и Строителем. Если крепости он ставил только вдоль степных рубежей, то церкви — по всей стране. «Материальному обеспечению» христианизации Владимир придавал не меньше значения, чем защите от внешних врагов.

Сколь бы прагматичными ни были мотивы, по которым Владимир решил принять крещение, к Христовой вере он отнесся с усердием неофита. Судя по летописи, даже воспринял некоторые заветы слишком буквально.