Святитель Феофан Затворник и его учение о спасении - Георгий Тертышников

Замечательно также и то обстоятельство, что вскоре же после смерти святителя стали поступать к архимандриту Аркадию письма от лиц, знавших покойного, с вопросами о том, не было ли какихлибо особенных явлений и знамений, связанных с именем его. Некоторые же прямо спрашивали, какие чудеса были после смерти преосвященного Феофана?

И действительно, жизнеописатели Вышенского затворника сообщают о некоторых знамениях и чудесах, совершившихся после его блаженной кончины.

В мае 1904 года, рассказывал летописец Вышенской пустыни иеромонах Н–р, на Вышу пришла крестьянка из села Салтыковых Бут Спасского уезда, с больными глазами, почти слепая, и после обедни пожелала заказать панихиду у могилы преосвященного Феофана. Как очередной иеромонах я совершил заказную заупокойную службу. Заинтересованный этим случаем, я спросил женщину, откуда она знает имя преосвященного Феофана и по какому поводу заказала панихиду. Крестьянка рассказала, что уже давно страдает тяжкою болезнью глаз, лечилась у доктора, но не получила помощи. Часто и подолгу молилась она по ночам, прося у Господа исцеления. Во время одной из таких ночных молитв ей явился инок и сказал, чтобы она пошла в Вышенскую пустынь и помолилась за панихидой у могилы преосвященного Феофана. Видение повторилось еще дважды, и она приехала на Вышу. Проведя несколько дней в горячей молитве за богослужением в храмах обители, крестьянка возвратилась в родное село, получив исцеление [239, с. 415–416].

В июне того же 1904 года посетила Вышенскую пустынь настоятельница одного из Костромских монастырей Ф–та. Разговорившись с паломницей, тот же отец Н–р узнал, что она великая почитательница памяти преосвященного Феофана. При жизни подвижника она получила от него несколько писем с разрешением сомнительных и недоуменных вопросов,, и теперь во всех затруднительных обстоятельствах молитвенно обращается к нему за помощью и советом. Незадолго до ее приезда, во время одного из таких молитвенных обращений, святитель явился ей и велел усиленно молиться и, в частности, молиться на Выше.

«Наконец, следующий факт хорошо известен нам лично и тщательно проверен, — говорит современник— В нашем городе (Шацке) недавно овдовела одна интеллигентная дама, жена видного чиновника, министра финансов, г–жа К–на. По своему происхождению она дочь предводителя дворянства соседнего уезда, бывшего лично знакомым с покойным преосвященным Феофаном, а потому о жизни последнего она много слышала еще в детстве, в своей семье. Страшно потрясенная смертью горячо любимого мужа, вдова всюду искала облегчения своего тяжелого горя и нигде не находила. Наконец она обратилась за духовным утешением к почившему святителю и получила его.

Столь знаменательное явление сначала сделалось известным нам только по слуху. Желая удостовериться в нем, мы обратились непосредственно к г–же К–ной с просьбой разъяснить и подробно изложить обстоятельства дела и получили в ответ письмо от 20 октября 1904 года следующего содержания: «Прожив с мужем почти 30 лет душа в душу, мне было тяжело потерять его. Первые дни после его кончины я как будто не сознавала постигшего горя. Все чувства во мне притупились, и нужные распоряжения по перевозке тела в Шацк и по погребению я делала как‑то инстинктивно, машинально. По прошествии же некоторого времени вся сила горя сознательно охватила меня, и я всецело подпала под гнет его; самое ужасное было то, что молитва не только мало облегчала мои страдания, но по временам я совсем не могла молиться. Я впала в тоску, вследствие которой появились нервные сжатия горла, душившие меня. Самая жизнь казалась мне в тягость, я положительно изнемогала душою и телом под тяжестью этих страданий. Многих просила я молиться за меня, и, верно, чья‑нибудь молитва дошла до Господа, ибо в одну благодатную минуту я подошла к Царице Небесной, горячо молилась и, наклонив голову под святой иконой, долго оставалась так, чувствуя, что мне хорошо. Я благодарила Застрницу и молила Ее вразумить меня, что должна я делать, чтобы избежать тоски, облегчить свою душу от чрезмерной печали. Как бы в ответ на эту мольбу я услышала тихий голос, как бы полушепотом, ясно произнесший слова: «Надо отслужить панихиду на могиле епископа–затворника». В тот момент я не могла понять, о каком епископе упоминается, и начала перебирать в памяти тех, о которых знала как о святых подвижниках, но почему‑то о преосвященном Феофане не вспомнила и, желая уяснить себе этот вопрос, я стала просить Царицу Небесную помочь мне в его разъяснении. Почти тотчас я вспомнила о преосвященном Феофане, и едва лишь промелькнула в уме мысль: «о нем ли?» — как я услышала голос, уже над самым ухом твердо, с особым ударением произнесший слово: «Да!»

Решив исполнить повеление Господне при первой возможности, я стала чувствовать себя гораздо лучше; просила молитв преосвященного Феофана и обо мне, и о душе усопшего и понемногу стала приниматься за обычные свои занятия. Дождливая весна препятствовала мне ехать тотчас в Вышенскую пустынь, но с первым ясным днем я была там и с великой радостью исполнила указанное мне, и могу сказать, как пред Богом, что с тех пор ни разу не нападала на меня тоска, а также с тех пор я вновь могу молиться спокойно, находя в молитве великое утешение и поддержку в жизни. Ко всему выше сказанному считаю необходимым прибавить, что, подходя к месту упокоения преосвященного Феофана, я ощутила такой странный, необыкновенный трепет, что не сразу могла подойти к гробнице, а только сперва помолившись издали, решилась и подошла. После панихиды мне не хотелось уходить с этого места. Я чувствовала, что здесь, около этого святого места, царит та благодать, которая уврачевала мой тяжкий душевный недуг» [239, с. 416–418].

Все вышеизложенное свидетельствует о том, что память о преосвященном Феофане жива в сердцах верующих людей, что лица, пользовавшиеся нравственным руководством святителя при его жизни, находили необходимым и возможным в глубине своего верующего духа обращаться за тем же руководством и после его преставления.

Будучи на земле истинным утешителем многих христианских душ, скорбящих и озлобленных, подвижник продолжает пребывать в этом же качестве и в загробном мире.

Схиархимандрит Варсонофий. Памяти в Бозе почившего епископа Феофана Затворника[73]

(† 6 января 1894 года)

Он бе светилник горя и светя,

(Ин 5,35)

Вы есте свет мира;

не может град укрытися

верху горы стоя.

(Мф 5, 14)

IДавно ли жил тот старец чудный,Исполненный духовных мощных сил,Что подвиг свой великий, многотрудныйВ пустыне Оптиной смиренно проходил?Давно ль почил сей дивный гражданин[74],Дарами благодатными обильный,Что в слове и в делах и властный был и сильный,Что вновь возвысил иноческий чин?Давно ль умолкнул вещий его глас?Давно ли отошел в Чертог НебесныйИзбранник сей и дивный и чудесный;И много ль их осталось среди нас,Стяжавших дар духовного прозреньяИ творческий свободный ум,Что в область нас возносит чудных думМогучей силою святого вдохновенья?Два года минуло, и новая утрата!И вновь Россия скорбию объята!И весть по ней несется из конца в конец,Что отошел от нас другой борец;Еще иной почил духовный великан,Столп веры, истины глашатай и ревнитель,Возлюбленный отец, наставник и учитель, —Покинул нас великий Феофан,Что утешением и радостью был нам!Исполнилась его последняя година,Почил он праведной, блаженною кончиной.В великий светлый день БогоявленьяПризвал Господь избранного рабаВ небесные и вечные селенья;Исполнил он свое предназначенье;Окончилась великая борьба!Покорный высшему небесному веленью,Он на стезю безмолвия вступилИ подвиг свой великий довершил,Исполненный глубокого значеньяВ наш буйный век духовного растленья.Воочию он миру показал,Что в людях не погибли высшие стремленья,И не померк в их сердце идеал.Незримый никому, в безмолвии глубоком,Наедине с собой и с Богом проводилОн время; но миру христианскому светилУчением святым и разумом высоким;Ему был раем сумрачный затвор!Служил для многих он высоким назиданьем,Соблазном для других и камнем претыканья:Вся жизнь его была для нас укор!«Зачем в затвор себя он заключил?Зачем жестокое и тяжкое столь бремяНа рамена свои бесцельно возложил?К чему бесплодная такая трата сил?Теперь иных задач, иных вопросов время,Иная ныне деятельность нужна,Иного люди требуют служенья,Для новой нивы новые потребны семена.К чему сия борьба, жестокие лишенья,Посты, молитвы, плоти изнуренья?Для благотворного полезного трудаНе вера нам нужна, потребно знанье.Прошла пора бесцельного, пустого созерцанья;Иная нас теперь ведет звезда;Иной рычаг отныне движет мир;В сердцах людей иной царит кумир;Кумир сей — золото, земные наслажденья,А не бесплодное стремленье в небеса!» -Такие раздались повсюду голоса.Таков был вопль свирепого глумленья,Таков от мира был жестокий приговор,Когда подвижник–иерарх вступил в затвор!То было время смутное. ТогдаТяжелые переживала Русь года…

II

Убогой скудости, смиренной простотыЯвляло вид его уединенье.На всем следы сурового лишенья,И нет предметов в ней тщеславной суеты.Лишь всюду видны груды книг —Отцов святых великие творенья,Что будят в нас небесные стремленья,Освобождая дух от чувственных вериг.Глубоких дум в них видно отраженье;Изображены в них светлые чертыИной — не гибнущей и вечной красоты;Исполнены они святого вдохновенья;И мысли в них безмерной глубины,Что нас пленяют силою чудесной;Неизглаголанной гармонии небеснойМогучие аккорды в них слышны.В безмолвии яснее видит умТщету сей жизни. Сюда не достигалМногомятежный рев и шумБушующего жизненного моря,Где воздымаются за валом вал,Где слышится нередко тяжкий стонОтчаянья, уныния и горя,Где бури восстают со всех сторон.К богоподобию стремясь и к совершенству,Всего себя он Господу предалИ в Нем Едином высшее блаженствоСвоей души всецело полагал.Но подвиг свой и труд необычайный,Которыми себе бессмертие стяжал,Покрыл он от людей безмолвной тайной,Не требуя от них ни чести, ни похвал.Божественною силою хранимый,В смирении он путь свой проходил,Минуя грозные и темные стремнины,Где враг его, как жертву, сторожил.Евангельских заветов верный исполнитель,Подобно Ангелу он Богу предстоял,И в сердце своем чистом основалНерукотворную Ему и светлую обитель.На Божий мир, на все его явленьяВзирая с внутренней, духовной стороны,Стремился он постигнуть глубиныИх тайного и чудного значенья.Мир этот тайнами великими повит,Печать на нем премудрости высокой;Не каждому уму понятен смысл глубокий,Что в проявлениях его сокрыт.В борьбе с духами тьмы, жестокой и неравной,Он дивную победу одержал,Зане главу его стяг веры православнойСвоей державной силой осенял.И в сей борьбе стяжал он откровеньеВеликой истины, что жизнь — не наслажденье,Что жизнь есть подвиг, тяжкая борьбаИ повседневный крест для Божьего раба,И высшая в ней мудрость есть смиренье!Что беспредельный светоносный идеал,И смысл ее, и основная цель — богообщенье.Вотще ему враг сети расставлял;Он сети сии рвал, как нити паутины.Он зрел здесь образы нетленной красоты;Неведомы они сынам житейской суеты,Мятущимся средь жизненной пучины.Омыв с себя следы греховной тины,Он в меру совершенства восходилИ чище себя снега убелил,Что кроет гор заоблачных вершины.Он созерцал своим духовным окомНебесный мир в смирении глубоком,Неведомый неверия сынам,Незримый слепотствующим очам.Мы, гордые одним лишь внешним знаньем,Напрасно чаем с Запада рассветИ чуда ждем в бесплодном упованье -В томленьи сем прошло немало лет;То вековое наше заблужденье:Там есть науки, ремесла, но просвещенья,Духовного там света — нет!Там воцарились злоба и растленье [75].Ему был скинией таинственный затвор!Стремясь горе и сердцем и умом,Великих сил исполнился он в нем,Сподобившись божественных виденийИ дивных благодатных откровений.Он духу его дал свободу и просторИ свергнул с него гнет земной кручины;В безмолвии блаженство он обрел.Так быстроокий царственный орел,Покинувши болотные низины,Где он себе добычу сторожил,Полет свой направляет к небесамРазмахами своих могучих крыл;И, одинокий и свободный, реет там,Поднявшись выше облаков и синих туч,Где жарче и светлее солнца луч.

III

В безмолвии он много слез пролил,Когда свои усердные моленьяЗа Русь родную Богу приносил, —Да узрит он начало обновленьяИ возрождения ее духовных силИ, довершив свой подвиг величавый,Спокойно бы глаза свои закрыл,Узрев рассвет ее духовной славы…Потомству он оставил в назиданьеСвои творения — великие труды,Ума бесстрастного высокие созданьяИ дивных подвигов духовные плоды.Одним они проникнуты стремленьем:Исполнить света жизненный наш путьИ ревности святой огонь вдохнутьВ нас, обессиленных страстями и сомненьем.Он уяснил в них путь душевного спасеньяИ жизни христианской показалВеликое и дивное значенье.Он веру несомненную вселял,Что вне Христа нам нет упокоенья,Что все иное — признак мимолетный, дым!Горит в них свет святого вдохновенья,Проникнуты они помазаньем святым.Неведомы они останутся однимПо простоте иль скудости смиренной;Ничтожными покажутся другимПо гордости ума иль мудрости надменной.Во след иных богов они идут толпой;Их жизни цель — благ временных стяжаньеИль внешней мудрости изменчивое знанье:Ни чувств благих, ни веры нет святой,И радости и скорби их иные,Не преходящие сей тленной жизни грань;С духами тьмы неведома им брань;Не верят в них они, как в призраки пустые.Ни доблестей у них, ни христианских дел,Пространными они идут стезями,И ум их омрачен греховными страстями,И в вечности печальный ждет удел.Но многие сыны сомненья и печали,Чья жизнь была бесплодна и пуста,Прочли те чудные и светлые скрижали,Что познавать учили Бога и Христа,И, полны радости, глаголам их внимали;В них чувства новые тогда затрепетали.Объятые духовным тяжким сном,Они согрелись их божественным огнем.И многие из них пошли иным путем;И, свергнув путы лжи и оболыценья,Что овладели их и сердцем и умом,И благодатного исполнясь просвещенья,В смирении поверглись пред Христом.Он пробудил их мощным Своим словом,Застывших в отрицании суровом.И в них забил родник воды живой.И, снова возвратись под кров роднойИз области духовного изгнанья,Они нашли своим душам покой,Забывши прежние тяжелые страданья;И, полные надежд и радости великой,Прославили Зиждителя Творца,Что их извел из сей неволи дикой,Где тьма духовная и мука без конца.

IV

Оставил он свое изображенье…В нем видим мы печать сердечной чистотыИ кроткого блаженного смиреньяИ отблеск чистых дум. Его чертыИсполнены святого умиленья;Проникнуты они духовной красотой;При виде их благие помышленьяВстают в душе и чувств небесных рой…Несется время. Неизменною чредойИдут за днями дни, и минет год,Как отошел от нас он в мир иной.Мы память сохраним о нем из рода в родИ к Богу вознесем усердные моленья:Да примет душу в райские селенья,Где ни печалей, ни болезней нет,Но вечный царствует незаходимый свет.Умолим Господа, да нам Он ниспошлетИзбранника иного, и новое духовное светилоНад русскою землей опять взойдет,И явятся нам мощь его и сила!Да просияет он святыней слов и дел!И радостно бы мир его узрел;И приобщимся мы его святыни —Сыны великой жизненной пустыни.

1894

Часть II. БОЖЕСТВЕННОЕ ДОМОСТРОИТЕЛbСТВО СПАСЕНИЯ ЛЮДЕЙ