Меч богов (ЛП) - Корделл Брюс Р.

- Ублюдок штормовой ударил по мне молнией, - слабым голосом подтвердила Рилтана.

Карменере положила руку ей на лоб. Ладонь серебряной звезды была прохладной, и её прикосновение остудило её разгорячённую кожу.

- Селуне, даруй ей мир, - прошептала жрица. От её руки хлынул поток лунного света, омыв Рилтану серебристым сиянием. Это было похоже на глоток воды после целого дня работы под палящим солнцем. Через несколько мгновений боль стала слабеть, пока не исчезла практически полностью.

Рилтана стиснула руку Карменере, молча благодаря её.

- Я так рада, что вы отыскали её, - произнесла Карменере, обращаясь к Демаскусу и Чанту.

Дэв медленно кивнул, словно завороженный столь явным проявлением божественной силы.

- У нас не оставалось иного выбора, - произнёс он. – У неё было то, что мне нужно.

Рилтана задумалась над словами Карменере. Что значит – отыскали её? Откуда ей вообще стало известно, что она пропала?

- Эм, - произнесла она. – Вы о чём?

- Я нашла твою записку на чердаке, Рилтана, - сказала Карменере.

- Ты нашла её? Но Демаскус и Чант говорили…

Жрица встряхнула головой.

- До меня дошли слухи, что некто разыскивает воздушную воровку в чёрном облегающем костюме и маске. Я сразу же поняла, что речь о тебе. Я подумала, что это может иметь какое-то отношение к… к картине. Я боялась, что ты влипла в серьёзные неприятности, и поэтому решила заглянуть к тебе домой. Ты не открывала. Войдя, я увидела записку и поняла, что ты ещё не вернулась…

- Этими «некто» были мы, - вставил Чант. – Карменере отыскала нас и отдала нам записку.

- Я рассказала им о том, что ты пропала, - продолжила жрица. – И… попросила не упоминать моего имени.

- Ох. Но почему?

Карменере устремила на неё долгий взгляд тёмных глаз.

Это само по себе было достаточным ответом. То, что Карменере беспокоится за меня, - подумала Рилтана, - вовсе не значит, что она меня простила.

Возможно, стоит сказать что-нибудь, но что именно? Всё, что приходило ей в голову, могло лишь усугубить ситуацию. Извинения, оправдания и заверения в том, что она непременно найдёт пропажу, только напомнят Карменере о том, что стало причиной их размолвки.

- Ох, Рилта, как же я рада тебя видеть, - наконец произнесла Карменере. – Хорошо, что ты не пострадала.

Было так приятно услышать своё имя из её уст! Никто, кроме Карменере, не звал её Рилтой. Её глаза зачесались от нахлынувших чувств. Как же ей хотелось сказать своей подруге о том, насколько ей жаль, какой шок она испытала, осознав, что произошло, что она этого не хотела … Но подобные речи и в первый раз не произвели на неё ни малейшего впечатления.

Чант прочистил горло.

- Извини за то, что беспокоим тебя в столь поздний час, - произнёс он. – Но нам нужно поговорить с тобой.

- О чём же? – серебряная звезда с подозрением уставилась на ростовщика.

- Я понимаю, что ты нас не знаешь, и, скорее всего, наша просьба покажется тебе слишком наглой, но это чрезвычайно важно…

Рилтана положила руку на предплечье Чанта.

- Позволь мне, - она взглянула Карменере в лицо. – В кабале Огненного Шторма творится что-то неладное, и мой друг об этом кое-что знает. Нам нужно встретиться с твоей тётей – королевой Аратейн.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Эйрспур

Год Нестареющего (1479 ЛД)

Ропот обвёл взглядом небольшое помещение. Руки его сосуда были прикованы к стене одной из тюремных камер, которые он, пользуясь высоким положением владельца тела, во время его сна приказал построить под Материнским Домом.

Демон задумался. Очевидно, прислужник слишком буквально воспринял его распоряжение проследить за тем, чтобы своенравный хозяин его тела не удалился от нужного места слишком далеко. И куда же он запропастился, этот слуга? Ропот уже пробудился – почему он не спешит освободить его?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Неважно; цепи и решётки ему не помеха.

К стенам камеры были прикованы ещё трое смертных. Ропот изогнул губы своей оболочки, обнажив клыки. Ближайший их них, покрытый синяками мужчина с клочковатой бородой, побледнел; очевидно, попытка изобразить улыбку демону не удалась.

Воспользовавшись своей силой, он проник в его голову.

Сознание смертных представляло собой бесформенный водоворот эмоций, кружащийся над их подсознанием. Так называемые «разумные» исключением не являлись; в глубинах их мозга таилось намного больше, чем они могли себе представить. Придав своей воле форму серебряного крюка, Ропот погрузился в этот рудиментарный поток и извлёк оттуда корчащийся кошмар. Из глаз, носа и распахнутого в вопле рта мужчины хлынуло прозрачное протовещество.

Наполовину сформированная тварь начала стремительно обретать материальность. Под психическим руководством Ропота её конечности, каждая из которых представляла собой совершенный инструмент убийства, становились всё ярче, объёмней и плотней. Последней проявилась голова. Рта у твари не было – на его месте находилась россыпь мигающих кристаллических глаз, которыми наделил её вырванный из разума человека кошмар.

- Освободи меня из этих цепей, - велел Ропот.

Склонив голову в знак повиновения, тварь подняла деформированную клешню и перекусила железные цепи, удерживающие тело сосуда демона.

Ропот указал на дверь. Опустив плечо, кошмар бросился вперёд. Железную створку сорвало с петель.

На негнущихся ногах демон вышел из темницы. Кошмар лежал на земле, тяжело дыша. Судя по всему, при попытке вырваться наружу он не рассчитал свои силы. Не лучшее его творение.

Порождённые ужасами подсознания монстры всегда откликались на его зов. У них не было выбора – только волей Ропота, который извлекал их из глубин ночных кошмаров, они могли облечься в полуматериальную плоть. В этом и состояло его искусство.

- Нарекаю тебя Разрушителем Порталов, - произнёс демон, обращаясь к своему творению. Одно его присутствие держало в узде природную ярость монстра. – Посвящаю тебя силе, что превыше нас обоих. Если не захочешь принести клятву, я тебя уничтожу. Если поклянёшься названным мною именем, то обязуешься беспрекословно подчиняться мне, иначе тебя ждёт куда более худшая участь, нежели обращение в ничто.

Монстр моргнул многочисленными глазами. Приняв это за знак согласия, Ропот произнёс:

- Здесь и сейчас ты навеки посвящаешь себя тому, кто сильнее меня настолько же, насколько гора выше булыжника. Отныне ты служишь Старейшему Стихийному Оку, которое неустанно наблюдает за теми, кто поклялся Ему в верности. Решишь нарушить эту клятву - и наш господин сразу же об этом узнает.

Кошмар снова заморгал. Коснувшись его своей силой, Ропот увидел, что его слова произвели нужный эффект. Новорождённый демон был от природы не склонен подчиняться кому-либо и больше всего на свете хотел разорвать любые сковывавшие его узы. Но он едва успел облечься в плоть и в присутствии того, кто помог ему появиться на свет, оказался чрезвычайно уязвим для манипуляций. В определённых обстоятельствах ожидания и вера могли оказаться сильней любых магических оков.

Ропоту всегда претило взывать к силе Старейшего Стихийного Ока. Но в этом новом мире, где он воплотился, его возможности были ограничены. Тогда он представлял собой лишь тень того, чем он и его собраться изначально являлись.

Первым его сосудом в этом континууме стало тело истинного последователя Старейшего Стихийного Ока. Этот глупец и его соратники-культисты долго готовились к тому, чтобы призвать силу своего господина. Однако участь их оказалась иной – они стали сосудами для Нуалина, Ропота, Бича и остальных, кто смог вырваться из их родного древнего измерения…

Но, прежде чем они успели приступить к своей истинной цели – обрушить на вселенную пылающий ад разрушения, наплевав на волю скованного и лишённого силы божества – разразилась катастрофа.