Захвачена Братвой - Мари Фокс

об этом позже, — говорю я, стараясь, чтобы мой тон оставался ровным.

Она останавливается и поворачивается ко мне лицом, ее глаза сверкают. — Нет, мы поговорим об этом сейчас. Как взрослые.

Ее вызов выводит меня из себя. — Ты ведешь себя безответственно и по-детски, Вайолет. Это не игра.

Ее лицо вспыхивает от гнева. — Ты ведешь себя как деспот, Кирилл. То, что ты привык, что люди съеживаются перед тобой, не значит, что я буду.

Мой темперамент вспыхивает, и я чувствую, как между нами нарастает жар. — Ты не понимаешь, да? Речь идет о выживании. Наследие твоего отца под угрозой, а ты слишком занята своей чувствительностью, чтобы увидеть общую картину.

Она подходит ближе, ее глаза прикованы к моим, ее голос повышается. — Я продолжаю говорить тебе, есть больше, чем один способ быть сильным. Ты думаешь, что твой путь, единственный путь, но это не так.

Мы оба уже на ногах, спор нарастает, пока мы почти не соприкасаемся, наше дыхание становится резким, жарким. Я чувствую, как между нами потрескивает напряжение, и, несмотря на свой гнев, я не могу игнорировать волну возбуждения, которая пульсирует во мне. То, как она противостоит мне, ее яростная решимость, это опьяняет.

Она замечает это, на мгновение опускает глаза, а затем снова смотрит на меня с понимающей ухмылкой. — Тебе это нравится, не так ли? Тебе нравятся упрямые женщины.

Я стискиваю зубы, отказываясь доставить ей удовольствие. — Нет, не нравятся.

Она тихо смеется, и этот звук одновременно насмешливый и соблазнительный. — Лжец.

Я сокращаю расстояние между нами, мое тело почти прижимается к ее телу. — Это не шутка, Вайолет. Это серьезно.

Ее дыхание замирает, и на мгновение спор затихает. Ее глаза смотрят мне в глаза, и я вижу ту же смесь гнева и желания, отраженную в ее взгляде.

— Ты сводишь меня с ума, — бормочу я низким и хриплым голосом.

— Хорошо, — парирует она, ее губы изгибаются в вызывающей улыбке. — Потому что ты тоже не совсем прогулка в парке.

Мы стоим, жар между нами почти невыносим. Моя рука дергается, ноет, чтобы дотянуться и притянуть ее к себе, но я сдерживаюсь, внутри меня бушует конфликт. Она бесит, невозможна, и все же я не могу отрицать магнетическое притяжение, которое я чувствую к ней.

Молчание затягивается, напряженный момент висит между нами. Наконец, я делаю шаг назад, пытаясь вернуть себе хоть какое-то подобие контроля. — Мы поговорим об этом завтра, — говорю я напряженным голосом.

Она кивает, все еще глядя на меня этим бесящим, пленительным взглядом. — Ладно. Завтра.

Как раз когда она поворачивается, чтобы уйти, я чувствую прилив срочности. Мне нужно сказать еще одну вещь, что-то, что она должна услышать. — Вайолет, — кричу я, мой голос твердый и властный.

Она останавливается, поворачивается ко мне лицом, ее глаза все еще горят вызовом. — Что теперь?

Я делаю шаг вперед, мой взгляд прикован к ее глазам. — Тебе нужно начать доверять мне, иначе это плохо кончится. Ты не можешь продолжать бороться со мной по всем вопросам.

Ее челюсть напрягается, и я вижу, как упрямство снова вспыхивает. — Я не…

Прежде чем она успевает закончить, я сокращаю расстояние между нами, хватая ее за бедра и притягивая к себе. Я прижимаюсь губами к ее губам в грубом, требовательном поцелуе, все сдерживаемое разочарование и желание выплескиваются в этот единственный, отчаянный момент. Она сводит меня с ума, бесит меня, и все же я, кажется, не могу насытиться ею.

На мгновение она сопротивляется, ее руки упираются мне в грудь. Затем, так же внезапно, она сдается, ее тело тает в моих руках. Ее руки скользят вверх, чтобы схватить меня за плечи, и она целует меня в ответ с таким же пылом, ее неповиновение превращается в грубую, необузданную страсть.

Я углубляю поцелуй, мои руки сжимают ее бедра, притягивая ее еще ближе. Она на вкус как вино и огонь, опьяняющая и яростная. Ее язык встречается с моим, и поцелуй становится битвой воли, столкновением желания и доминирования.

Когда мы наконец отстраняемся, мы оба тяжело дышим, наши лбы прижаты друг к другу. — Иногда мне кажется, что ты делаешь это нарочно, — бормочу я, мой голос грубеет от желания.

Она качает головой, ее глаза темнеют от желания. — Ты сумасшедший.

Я толкаю ее на диван, мое тело следует за ее телом, прижимая ее к себе. — Может быть, так и есть. Ты доводишь меня до этого.

Ее руки на моей рубашке, стягивают ее, и я помогаю ей, стягивая ее через голову и отбрасывая в сторону. Она уже расстегивает мои брюки, ее пальцы ловкие и нетерпеливые. Я стягиваю с нее верх, обнажая гладкую, голую кожу под ней, и у меня перехватывает дыхание при виде ее.

— Кирилл, — выдыхает она, и в ее голосе слышны нотки разочарования и тоски.

Я опускаюсь на нее, захватывая ее губы в еще одном жгучем поцелуе. Мои руки блуждают по ее телу, исследуя каждый изгиб, каждый дюйм кожи. Ее ногти впиваются в мою спину, подстегивая меня, и я чувствую, как ее желание совпадает с моим собственным.

Мы двигаемся в неистовстве, срывая оставшиеся барьеры между нами. Ее штаны исчезли, мои брюки последовали за ними, и нет ничего, кроме кожи к коже, жара и голода. Я останавливаюсь на мгновение, глядя на нее сверху вниз, дикость в ее глазах отражает мою собственную.

— Ты сводишь меня с ума, — бормочу я, и мой голос звучит как тихое рычание.

— Хорошо, — отвечает она, ее голос задыхается и смелый. — А теперь заткнись и покажи мне, насколько ты сумасшедший.

Я подчиняюсь, мой рот скользит вниз по ее шее, к ключицам, к возвышенности ее грудей. Она выгибается подо мной, ее тело, идеальное сочетание мягкости и силы. Я беру ее сосок в рот, дразня его языком, и она задыхается, ее руки запутываются в моих волосах.

Звуки, которые она издает, сводят меня с ума, и я опускаюсь ниже, мой рот исследует ее тело, оставляя дорожку поцелуев вниз по ее животу. Когда я достигаю вершины ее бедер, я останавливаюсь, глядя на нее, мои глаза темнеют от решимости.

— Кирилл, пожалуйста, — шепчет она, и ее голос дрожит от желания.

Я даю ей то, что она хочет, мой рот завладевает ее киской так, что она кричит. Ее бедра приподнимаются, требуя большего, и я подчиняюсь, мой язык и пальцы работают в тандеме, чтобы довести ее до края. Она дикая подо мной, ее тело извивается, ее дыхание становится прерывистым.

Когда она разбивается, я чувствую