Мама по контракту (СИ) - Вестич Виктория

Меня так и подмывает сказать Косте кое-что важное, но… наверное не время. И не место. А еще не дают покоя мысли об Элле. Такой человек, как Лютый, никогда бы не стал уводить женщину друга, чтобы развлечься на пару ночей. Нет, если он пошел на это, пожертвовал давней дружбой, значит, было что-то такое… настоящее, живое, горячее, от чего сердце готово практически остановиться. С этой женщиной он завел семью, ради нее пошел на предательство. Да я уверена, что хоть в огонь за ней пошел бы. Тем более после трагической гибели. Еще не затянулась рана, всего-то полтора года прошло…

От этих мыслей так больно и тошнотворно. Словно сердце огромное-огромное и ему тесно в грудной клетке — оно ворочается, стонет, ноет внутри, переворачиваясь каждую секунду.

Я не Элла. Я так, развлечься. Только сейчас отчетливо понимаю, что в глазах обоих мужчин — и Демида, и Лютого — читалось это. Словно они поневоле сравнивали меня со своей бывшей. Искали общие черты, сличали, пытаясь определить, кто из нас в чем-то хуже, а кто в чем-то лучше.

Что-то мне подсказывает, что я проигрывала каждый раз.

Мелкая. Наивная. Глупая дурочка.

Наконец отмираю и отвожу глаза. Чувствую, что меня использовали. Поломали безжалостно, раскрошили в пальцах и вышвырнут, когда стану не нужна. И мне вдвойне стыдно, что прямо сейчас я думаю об этом, когда малышке за моей спиной угрожает опасность. Ношусь со своей глупой влюбленностью, как с писаной торбой.

Не ты первая, не ты последняя.

Пристегиваю Лесю к детскому креслу и сама забираюсь в машину на сиденье рядом с ней. Бритый садится на водительское место и заводит мотор. Наверное, уже получил все распоряжения от Лютого. Я на него не смотрю. Не прощаюсь. Мне все равно. Я должна только защитить малышку. И всё.

И всё.

Жаль только, что так трудно свыкнуться с этой мыслью.

Глава 27

Лютый

Соня держалась молодцом. Гордо. Даже взгляда жалостного или печального себе в его сторону не позволила. За это Лютый даже зауважал мелкую. Не каждый в таком возрасте способен быстро отпустить ситуацию. Это неприятно царапало изнутри, но все было правильно. Возможно, будь девчонка чуть постарше, он ее не отпустил бы, оставил себе. Если бы встретил в прошлой жизни. Сейчас, после Эллы, — нет. Не потому, что он любил эту женщину, а потому, что не хотел подвергать опасности Соню. Не хотел для нее участи Эллы.

Останься она с ним, и сразу станет одним из слабых мест. И он просто искалечит ей жизнь, как когда-то это произошло с бывшей. Лучше пусть возвращается в свою жизнь, с институтом и беспечной студенческой жизнью.

Лютый провожает машину взглядом с непонятной тяжестью на сердце. Как только Соня с Лесей уезжают, он сам направляется к припаркованному рядом авто.

— Поехали. Надо поболтать с теми молодцами.

Дорога занимает всего двадцать минут — чужие тачки остались брошенными еще на подъезде к Михайловскому, а вот парней его люди уже перевезли в ближайший дом, где жили сами все это время. Разузнать чьи они, откуда и зачем их вообще сюда послали, сейчас первостепенная задача. Хотя в целом понятно, зачем, но насколько серьезными были намерения? Просто выкрасть Лесю или, если пушки взяли, то уже убить? От этой мысли в крови буквально закипает кровь. Если так, то эти уроды поплатятся по полной. И допрашивать он их будет лично.

Но размять кулаки у Лютого не получается. Едва он выходит из машины, как телефон оживает. Он поднимает трубку без промедления.

— Привет, Лютый, — в свойственной манере, с легким смешком приветствует Серов.

Лютый на автомате крепко сжимает смартфон в руке, до тихого хруста пластика.

— И тебе не хворать, — цедит он сквозь зубы.

— Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты меня ищешь. Причем очень упорно.

— Ищу. Есть один разговор. Думаю, ты понимаешь, о чем я.

— Ну как не понять, когда почти все гудят о том, что тебя лишили подчистую слить, вместе с дочерью, — хохотнул мужчина, — Так что да, давай встретимся и потолкуем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Давай потолкуем, — снова сухо произносит Лютый, сжимая свободную ладонь в кулак с такой силой, что пальцы белеют.

— Отлично. Я как раз в твоих краях, так что давай увидимся через час в «Тихой гавани». Знаешь местечко, на берегу реки?

— Найду, — отвечает рвано Лютый, а сам не может перестать думать о том, какое же чудесное место для встречи подобрал Серов. Потому что, если только подтвердится, что тот угрожал его дочери, он утопит его собственноручно прямо в этом чертовом тихом местечке.

— Тогда жду.

Лютый сбрасывает звонок и невидящим взглядом смотрит вдаль.

— Что случилось? — тут же обеспокоенно интересуется Палый.

— Серов звонил.

Мужчина присвистывает и на всякий случай уточняет:

— Сам?

— Как видишь. Сейчас поеду на встречу.

— Погоди, Лютый, тебе не кажется это подозрительным? Что если это ловушка? Мы его найти не могли все это время, а тут он внезапно объявляется и сам встречу назначает! Тут что-то нечисто!

— Думаешь я сам этого не понимаю? — раздраженно огрызается Лютый и сухо командует, — Кто тут вооружен?

— Все, босс.

— Тогда трое едут со мной.

— Лютый, давай мы все поедем, как есть? Он тебя сам пригласил, даже место назначил — неспроста это, — резонно замечает Палый.

— Делай, как сказано. Бери троих лучших и в машину, — приказывает он и быстрым шагом направляется к машине.

Эта встреча должна все прояснить. И если окажется, что все это время Серов пытается похитить его дочь, то она точно станет последней. Для самого Серова.

Соня

— Все нормально?

Голос Бритого вырывает из невеселых раздумий, и я потерянно вскидываю голову. Вижу, что он смотрит на меня через зеркало заднего вида и вымученно улыбаюсь:

— Просто за Лесю переживаю, — говорю я частично правду.

— Да? — с сомнением уточняет мужчина.

— Угу.

— Ты с нашей последней встречи как-то… похудела что ли. Осунулась.

— Да? Я и не заметила.

— Ага. И еще как-то повзрослела что ли. Такая печальная. Совсем не похожа на ту девчонку, что от меня яростно отбивалась, — неловко шутит он.

— Ну прости, — хмыкаю невесело.

— Все устаканится, девочка. Поверь мне, чего человек только не может пережить, — уже без полушутливого тона говорит он.

— Всё может?

— Всё, — кивает Бритый серьезно, не заметив иронии в моем голосе, — Лютый пережил смерть жены, я — смерть ребенка. Каждый рано или поздно проходит через такие потери.

— Ты… что? — ошарашенно переспрашиваю я.

— Ага, — спокойно подтверждает Бритый и поясняет, — Остановка сердца. Врачи сказали, у младенцев такое случается. Представляешь, просто — раз! — и все. Ты уложил малыша спать, а утром… всё…

Я молчу. Горло сдавливает спазм, и я неосознанно кладу ладонь на маленькую ручку Леси.

— Знаешь, — продолжает мужчина, — я с тех пор считаю, что человек всё способен пережить. Надо только время. Да, рана все равно остается, и она не заживет никогда. Но ты живешь дальше — сначала на автомате, по инерции. На жизнь уже смотришь совсем по-другому. Циничнее что ли становишься. Но — живешь. У некоторых не получается, да. Слишком сильное горе, слишком они в него погружаются. Я таких людей не осуждаю. Когда ты не хочешь просыпаться по утрам и не можешь перестать думать о том, за что это тебе, то хочется уйти следом за тем, кого любишь. В общем, я не философ, — смущенно улыбается он, — просто хочу сказать, что если все живы, то остальные невзгоды точно легко можно пережить.

Я киваю, но скорее не ему, а самой себе. Наверное, Бритый прав. И во многом. Ведь главное, что все дома хорошо, мама и брат с сестренкой живы и здоровы, Леся тоже в порядке и не болеет. Еще немного и мы снова будем в безопасности. А остальное… как-нибудь наладится.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Спасибо, — тихо говорю я.

Мужчина улыбается мне, на мгновение отвлекаясь от дороги.