Возмездие чернокнижника - Илья Гутман

Апион стоял в горах Крайнего Севера. Рядом с ним строились армии нежити, причём каждый отряд мертвяков возглавлял некромант. А начальником всей армии смерти был лорд Шакир.

— Милорд, поздравляю вас с успешным призывом Карерона, — сказал Апион.

— Слава великому Карерону и лорду Шакиру! — кричали некроманты.

Перед Грантом и Шакиром возвышалось гигантское ледяное существо.

— Карерон, повинуйся мне! — приказал Лорд Шакир.

— Ты не можешь повелевать мной, червяк! — прогремел Карерон и одним ударом своего могучего кулака раздавил чёрного мага как муху. Затем он ударил и Апиона, а тот от сильного удара… проснулся.

Что только за чертовщина не приснится, — с облегчением подумал Апион, достав из кармана пакет, в который и положил камень, — пора идти к милорду.

Камень слабо светился, источая эманации Хаоса.

Глава 7. Тени сгущаются

Стояла ночь. Прошло два часа с наступления полуночи. Началась среда, двадцать седьмое мая. Элиддин и Ларратос летели на спине Руханнура обратно в Стейнгард. Ларратос посмотрел на поломанную деревянную ногу Элиддина.

— Господин Эли, я, будучи практикующим магом, могу починить ваш протез, — произнёс Ларратос. — Только для этого нужна палка.

— Спускайся, Руханнур! — приказал Элиддин, и Руханнур пошёл на снижение. Паладин взмахнул рукой, очевидно, используя силу Абсолюта и от дерева оторвалась сосновая ветка размером как раз со сломанный протез.

— Ресторо! — крикнул Ларратос, сделав пасс руками. Палка приросла к уцелевшей части деревянной ноги Элиддина и приняла соответствующую форму.

— Неплохо, — улыбнулся Элиддин, — помню, во времена моей молодости таких эффектных заклинаний ещё не было.

— Господин Эли, — сказал Ларратос, — я бы хотел ещё поговорить с вами об Абсолютном Законе, — Вы сказали мне, что Абсолют, создавая человеческий разум, даёт ему свободу выбора, то есть, следовать пути Абсолюта или нет, грешить или не грешить.

— Совершенно верно.

— Значит, нет никакой разницы, грешен человек или праведен?

— Конечно же, есть. Абсолют не ставит преград перед любыми действиями. Увы, перед плохими тоже, но иначе не было бы полной свободы выбора. Тебе мешают грешить при жизни только внешние законы. Однако после смерти ты, если грешил, всё равно попадёшь в ад. Как говорится, что посеешь, то и пожнёшь. Тем не менее, имея собственный нравственный закон, который позволяет тебе грешить, ты даже в аду можешь ощутить себя свободным, зная, что несёшь ответственность за свои поступки. Ты можешь чувствовать себя свободным и в тюрьме, если ты разрешил себе преступление.

— Вы хотите сказать, что внешние запреты — это формальность?

— Внешние запреты не так сильны, как внутренний нравственный закон и собственные запреты. Например, у меня здесь, в Стейнгарде был друг, который сто двадцать лет назад умер. Он был большим любителем выпить. Но после того как в стране ввели сухой закон, полностью прекратил пить. Прекратил, но не бросил. Прекратил, потому что заставили, но у него не было сознательного желания самому бросить пить. Через три года сухой закон отменили, и мой друг опять запил. Как он тогда говорил, — чтобы самому бросить пить, нужно иметь право выбора — пить или не пить, а потом сознательно бросить. Иначе ты не избавишься от этой зависимости в душе, психологически, и если запрет будет снят, ты опять к ней вернёшься. В конце концов, он всё-таки сам бросил пить, прибегнув к собственной силе воли. Однако по праздникам продолжал выпивать — алкоголизм есть слабый грех, но если ты немного выпьешь — в этом нет ничего страшного.

— Всё-таки, господин Эли, несмотря на светское воспитание многих поколений в нашей стране, в нашей культуре по-прежнему присутствует идея, что человек изначально грешен.

— В вестландской культуре, Ларратос, присутствует следующая идея: боги создали человека с физическими влечениями, например, к противоположному полу, и сами же запретили их. Из такой идеи следует, что эти боги — садисты. У светлых богов никогда не было вредных или опасных идей. Все эти положения о греховности физических влечений и о греховности самого человека самими же людьми и придуманы.

— Господин Эли, я всё ещё не совсем понимаю, почему же народ не любит паладинов? Я мало знал историю вашего ордена, но похоже, что тут дело не только в пренебрежении традициями. Мне кажется, раньше вас воспринимали как героев, а теперь — как вредную, а то и опасную секту. По словам моего отца, некоторые считают, что орден испортился со времён победы над орками. Но, глядя на вас, я верю, что именно такими были первые паладины, в том числе и Давид бен-Арье.

— Такая точка зрения стала распространяться после тридцатых годов тринадцатого века. Да, некогда Паладингард был священным городом западных паладинов, а потом стал столицей Диктатуры. В те годы появилось великое множество шеддитов, которые были ни кем иным, как паладинами, ступившими на путь Хаоса. Война между шеддитами и паладинами — это, по сути, гражданская война между светлыми и тёмными рыцарями одного ордена. Герой революции, великий паладин генерал Коринфос возглавил армию Смерти. Канис Эсквилл, убивший его, стал величайшим героем Масхона, и, похоже, зазнался. Он решил не останавливаться на уничтожении нежити, а считал, что надо перебить ещё и орков. Услышав такое, наставники изгнали Эсквилла из ордена. Вскоре он принял новое имя, стал диктатором своей страны, уничтожил всех нелюдей и инакомыслящих, возродил рабство и создал Стальной Занавес. Если такое сделал самый великий герой, то чего уж ждать от простых членов ордена? Некоторые люди после становления диктатуры Масхона уже не видят разницу между паладинами и шеддитами.

Элиддин и Ларратос влетели в Стейнгард. Город ничуть не изменился, только теперь ночь была уже не белой, а тёмной, и на улице была тёплая, по-настоящему весенняя погода.

— Только не это, — охнул Элиддин — я ощущаю присутствие Хаоса в городе!

Эманации Хаоса распространялись на пятом уровне улицы Победы. А вскоре откуда-то поднялся ковёр-самолёт и полетел на север. На ковре восседала чёрная фигура, не узнать которую было невозможно.

— Это лорд Шакир! — закричал Ларратос, — быстрее летим за ним!

— Увы, Руханнур даже налегке не сможет догнать этот ковёр, а уж с двумя всадниками — и подавно.

И тут в районе того места, где находился источник сил Хаоса, пошёл дождь из горящих камней. С небес падали огромные раскалённые глыбы, улицу окутало дымом. Камнепад длился секунд десять, после чего очень красивый деревянный двухэтажный дом, стоявший на улице, превратился в груду развалин.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});