Грани доверия - Маргарет Каллагэн

— Но… — Она оцепенела от мысли, что Трэвис усомнился в ней, хуже — поверил, что она могла сделать такое…

— Для вашего свихнувшегося ума не нужна причина, — засмеялся он холодным смехом, который кошмарным эхом звучал потом в ее голове несколько дней. — Вы никогда не искали причину. Вы просто бьете по мне… по Гиддингсам. Это единственная причина, которая нужна Билли Тейлор, и не думайте, что я не знаю этого.

Он посмотрел на нее с выражением такой боли и такого недоверия, что Билли захотелось подойти к нему, объяснить, как он ошибается, сказать, как сильно она любит его. Однако холодное выражение его черных глаз воздвигло между ними непреодолимую преграду. Что-то оборвалось у нее в душе. Трэвис верит в ее предательство. Этого достаточно. А она слишком горда, чтобы протестовать или опускаться до беспомощных объяснений.

Билли опустила взгляд, что для него явилось косвенным свидетельством признания ею своей вины.

— Уйдите с моих глаз, — вымученно прошептал он. — Все кончено. И с вашей работой здесь тоже. Я обещаю вам это. А теперь уходите. Вы слышите, Билли? Уходите и не возвращайтесь.

Глава 11

Зазвонил телефон. Трэвис поднял голову, удивляясь, откуда раздается этот назойливый, непрекращающийся звук. Наконец он понял и, как бы очнувшись от летаргического сна, взял трубку.

— Мистер Кент?

— Да, Донна. Что случилось?

— Звонит мистер Аркрайт из Аллертона, старый пивоваренный завод. Соединить? Он говорит, это срочно.

— Ну что ж. — Трэвис провел пальцами по волосам и невидящим взглядом окинул стол с переполненным подносом и скомканным факсом. Он подавил мучительный вздох. — Соедини меня, Донна, — вяло попросил он. — Но потом уже больше ни с кем не соединяй. Даже если сама королева позвонит с поручением по Виндзорскому замку, меня нет. Меня здесь просто нет, — добавил он.

Хотя речь шла об эскизах, Трэвису удалось успокоить Аркрайта без большого труда. Все это он делал как во сне, автоматически.

«Уйдите с моих глаз». Слова эти звучали ужасным эхом в его голове. Был ли мой тон так же груб, как эти слова? — мрачно размышлял он. И она ушла. Ни слова, ни просьбы, ни единого извинения. Просто ушла. Но сначала он нанес удар сам, чувствуя непереносимую боль.

Ох, Билли, Билли, что же ты наделала? И почему? — недоуменно спрашивал он себя. После всего, что мы пережили вместе, что разделили с тобой. Почему? Почему? Почему?

Он подошел к окну, поднял жалюзи и уставился на улицу невидящим взглядом. Из окна была видна автомобильная стоянка. Трэвис поймал себя на том, что неосознанно просматривает ряды автомобилей, почти надеясь, что знакомый старенький «эскорт» стоит на своем обычном месте, рядом со входом. Но нет. Билли уехала. Уехала и, правильно это или неправильно, но она никогда не вернется.

Осознание этого чертовски ранило. Он доверял ей. Работал с ней, спорил, шутил и смеялся, почти любил ее в то незавершенное мгновение волшебства во Флите. Но хуже всего то, что он доверял ей. Но впредь — никогда и никому, поклялся он. Обманутый один раз боится вдвойне. А Трэвис Кент уже наелся досыта. Доверие. Он потянул веревочку жалюзи, дав им упасть и полностью закрыть окно. Пусто, тихо, лишь резкий звук маятника.

Трэвис взглянул на часы. Три пятнадцать. Он почувствовал, что ему необходимо выпить. Тихо проклиная нескончаемый день, он умышленно пошел через рабочее помещение, мрачно кивая ничего не подозревающим людям, чьи теплые приветствия застыли у них на губах.

Он подходил к машине, когда в кармане затрещал радиотелефон.

— Трэвис, дорогой…

— Извини, Клео, — грубо оборвал он ее. — Сейчас у меня нет времени. Я позвоню тебе.

— Но вечером…

— Не могу сейчас. Извини, душенька. — И он прервал связь, одновременно отключив телефон.

Трэвис сказал себе — надо выпить, это означало напиться. Он направился в ближайший бар «Собака и охотник». От воспоминаний о посещении этого заведения в компании с Билли болезненно сжалось сердце. Да, ему сейчас просто необходимо выпить. И он выпьет. Затем еще. А когда почувствует, что ему достаточно, возьмет такси и поедет домой. Только будет ли ему когда-нибудь достаточно для того, чтобы заглушить боль, залечить раны от обмана Билли.

Посетителей было мало, и они рассредоточились по всему залу.

— Добрый день, сэр, — приветливо поздоровался с ним бармен. Поставив насухо вытертый стакан к другим стаканам, он спустился к стойке бара, которую облюбовал Трэвис. — Прекрасная погода для охоты на уток, не правда ли?

— Разве? — Интонация Трэвиса не располагала к беседе. — Коньяк, пожалуйста. Нет, двойной коньяк.

Со стаканом в руке он прошел в угол, сел за пустой столик и предался грустным размышлениям в стороне от навязчивых любопытных глаз.

Билли. Он не мог отделаться от мыслей о ней. И даже несмотря на двойную порцию коньяка, он не мог о ней не думать. Она казалась такой естественной, такой правдивой, правда, колючей как еж, если задевалась ее гордость. Билли… Мысленно он вел диалог с нею, но почему-то у этого диалога не получилось логического конца. Задумчиво вращал он в руке шарообразный стакан с золотистой жидкостью. И, как жидкость в стакане, вращались мысли в голове.

— Здесь свободно?

Трэвис поднял глаза. Он не заметил, как подошла незнакомая женщина. Странно, неужели она надеется подцепить кого-нибудь в почти пустом баре? Это была молодая высокая крашеная блондинка довольно хорошо одетая для проститутки, с подчеркнуто утрированным макияжем, в неприлично короткой юбке и со странным молящим выражением глаз. В какой-то миг он испытал болезненное искушение принять кое-что из того, что она может предложить: получасовую бессмысленную беседу за еще одним стаканом коньяка и получасовое пребывание в одном из анонимных номеров мотеля. Но тут же его охватила волна отвращения.

Он покачал головой, и надежда в глазах женщины умерла.

— Вы тут ни при чем, — попытался смягчить удар Трэвис. — Просто я жду кое-кого.

Это было правдой. Он ждал Билли. Будет ли он всегда ждать ее? Но почему, почему, Билли? Почему так вышло? Он ведь и раньше терял контракты, и не так уж редко. Настоящий бизнесмен в таких случаях не должен поддаваться унынию. Бизнесмен — это человек со стальной волей. Как правило, разочарование компенсируется следующими удачными проектами. Но сейчас… Лучше взглянуть фактам в лицо, старик. Сейчас Билли воткнула нож ему в живот и повернула лезвие.

Он осушил стакан. Четыре тридцать. Две двойные порции коньяка, выпитые менее чем за час, не заглушили боль, но зато благодаря им маленькое зернышко истины проросло из самых потаенных глубин его сознания. Билли. И какой же я дурак, клял он себя. Ему бы следовало все это предвидеть с самого начала. Потому что были все признаки. Но он просто отказывался взглянуть правде в глаза. И вот получил. Он самый настоящий дурак.