История КГБ - Александр Север

Учитывая, что Пеньковский мог использовать для контактов с иностранными разведчиками свои заграничные командировки, органы государственной безопасности приняли меры для отстранения его от поездок за рубеж. Одновременно они усилили наблюдение за его поведением во время дипломатических приемов. Установленное за Пеньковским наружное наблюдение, осуществляемое с закрытых постов, позволило зафиксировать факты фотографирования им в своей квартире каких-то материалов.

В июле 1962 года в Москву прилетел Винн — глава английской посреднической фирмы, организующий передвижные выставки в других странах. Ранее Пеньковский не раз встречался с ним по роду своей служебной деятельности. В связи с этим возникло предположение, что Винн выполняет роль связника между ним и представителями английской разведкой.

Во время пребывания Винна в Москве Пеньковский встречался с ним несколько раз в гостинице и ресторане. Встреча их контролировалась оперативной техникой. В результате этого были получены данные о том, что Пеньковский является агентом английской разведки и поддерживает с ней контакт через Винна. Его связи стали вновь изучаться с помощью агентов, доверенных лиц и путем использования других оперативных возможностей. Однако проверка этих связей не дала оснований считать, что Пеньковский имеет соучастников среди советских граждан. В тоже время было установлено, что некоторых из своих знакомых он использует втемную, выведывая у них информацию для передачи англичанам.

С тем, чтобы определить, какие материалы Пеньковский фотографирует дома, оперативные работники провели специальное мероприятие, позволившие поучить данные о его шпионской деятельности. Для этой цели квартиру Пеньковского оборудовали оперативной техникой, а его переписка и телефонные переговоры были взяты под контроль.

В результате осуществления оперативно-технических мероприятий в июле и в августе 1962 года было зафиксировано, что Пеньковский поддерживает одностороннюю радиосвязь с разведывательным центром по радио, принимал сигналы азбуки Морзе на транзисторный приемник, и фотографирует секретные материалы.

Поскольку Пеньковский хранил шпионские материалы дома, в тайнике, сотрудники КГБ провели негласный обыск в его квартире. Были обнаружены и сфотографированы пять шифровальных блокнотов, три фотоаппарата «Минокс», двенадцать пленок к ним, записи радиосигналов и другие шпионские материалы.

Данные, полученные в процессе разработки, и предметы, обнаруженные в тайнике Пеньковского, оказались достаточными для изобличения его в шпионской деятельности».[71]

Несмотря на то, что процитированная выше версия предназначалась исключительно для сотрудников КГБ, она содержит массу «белых пятен». Например, упомянутый выше Винн и жена британского дипломата еще до того, как впервые пересекли границу Советского Союза, уже были известны Лубянке как лица, связанные с английской разведкой. Разумеется, этот факт, как и множество других, не был включен в цитируемую выше версию, чтобы случайно не «засветить» агентуру, которая сообщила в Москву о связях британцев с разведкой.

Период нахождения под следствием и сам суд также до сих пор вызывает множество вопросов у независимых журналистов и историков. Например, присутствующий на процессе полковник КГБ Виктор Баранов в одном из своих интервью сообщил следующее: «…Формально процесс был открытым — впервые с тридцатых годов. Но, естественно, просто так попасть на суд было невозможно, публика для таких мероприятий всегда готовилась заранее. Билеты давались только тем, кому нужно было туда попасть, по мнению «органов»: сотрудникам КГБ, комсомольским, партийным работникам низшего и среднего ранга.

Как вел себя Пеньковский на процессе?

В подсудимом чувствовалась неуравновешенность. Он мало смотрел в зал, вообще был похож на взъерошенного защищающегося воробья. Когда объявили приговор — высшую меру, он не отреагировал, как следовало бы ожидать. Скорее всего, Пеньковский надеялся на тот торг, который с ним прошел в «Лефортове».

Какой торг?

Как рассказывал начальник следственного отдела КГБ генерал Чистяков, подследственному были зачитаны письменные гарантии о сохранении ему жизни в обмен на полное сотрудничество с органами госбезопасности и чистосердечное признание. Олег Пеньковский в это обещание поверил. Верили в это и его мать, до последнего дня посещавшая сына в «Лефортове», и следователь, который вел его дело, а также сам Чистяков.

Кто же обманул и Пеньковского, и сотрудников КГБ?

Договоренности были нарушены на самом высоком уровне. Когда председатель КГБ Семичастный доложил Хрущеву свои соображения по этому вопросу, советский лидер взорвался нецензурной бранью и назвал его доводы «комсомольским бредом».

Почему дело Пеньковского — Винна до сих пор не рассекречено?

Потому что передал он очень много — данные по ракетам, которые были у нас в то время не только на вооружении, но и в разработке: их радиус действия, способ заправки, боеготовность, дальность… Других источников в этой области у американцев не было. Пеньковский был вхож в высшие военные круги — взять хотя бы маршала артиллерии Варенцова, с которым они вели доверительные беседы. В общем, Пеньковский раскрыл всю нашу военную доктрину в области ракетостроения на многие годы вперед».[72]

Олег Пеньковский в зале суда

На самом деле следственное дело Олега Пеньковского остается секретным по другим причинам. Переданные им сведенья по ТТХ (тактико-технические характеристики) за прошедшие десятилетия устарели, да и на Западе их уже узнали. Другое дело, что в следственном деле содержаться информация о том, как на самом деле был разоблачен предатель и кто первым сообщил на Лубянку об иностранном агенте. Вот это действительно является сведениями, составляющими государственную тайну. Важно другое: если Виктор Баранов прав и Олегу Пеньковскому действительно обещали сохранить жизнь в обмен на активное сотрудничество со следствием, то возникает закономерный вопрос: а может, было что-то еще, кроме содействия следствию?

По утверждению бывшего председателя КГБ Владимира Семичастного арестованный «сломался» в первые часы пребывания в неволе: «Его привели ко мне в кабинет, а там, значит, такой большой стол, длинный. И вот, как сейчас помню, сидит он в конце, такой пришибленный и облезлый такой, как, понимаете, жалкий мышонок. И вдруг говорит мне: «Я, гражданин председатель… Я мог бы предложить вам свои услуги и поработать на государство…» — то есть сразу начинает пытаться договариваться. Тогда я говорю: «Вначале скажите, какой вы вред принесли государству? И что особо важное вы передали американцам и англичанам?» Он начал что-то болтать, и тогда я сказал: «Имейте в виду, мы больше знаем, чем вы сейчас рассказываете. Поэтому посидите в тюрьме и, когда в камере все вспомните и придете к мнению, что все можете рассказать, дайте знать, и я вас приму». Однако больше я его не принимал, потому что им уже занялись следователи, арестовали уже и Винна и начали «игру» с ними: и однажды, как бы случайно, навстречу Винну повели по коридору Пеньковского, чтобы тот видел, что арестован этот, а этот видел, что арестован тот, и чтобы оба знали, что и тот и другой уже дают показания, но не знали, какие именно. Благодаря такой психологической игре на допросе их было легче раскалывать».[73]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});