Операция «Сентябрь» - Сергей Дмитриевич Трифонов

между Неменчине и Пабраде, где-то в тридцати километрах от Новой Вильни, находился большой комплекс старых складов бывшего Войска Польского. Во время войны у немцев там были фронтовые продовольственные склады группы армий «Центр», а в конце прошлого, сорок пятого года, штаб тыла Прибалтийского военного округа отремонтировал кирпичные здания складов и создал в них мощную продовольственную базу с холодильником, зерно- и овощехранилищем. В ряде зданий хранились значительные запасы обмундирования и обуви. Склады обеспечивали продуктами и вещевым довольствием воинские соединения и части, расквартированные в Литве и юго-востоке Латвии. Базу тщательно охраняли.

В уютном кабинете начальника склада, обставленном старой прочной польской мебелью, пили чай командир батальона осназа внутренних войск майор Ватрушкин, начальник ОББ райотдела милиции майор Букайтис, начальник склада майор Сутолкин, командир роты охраны склада капитан Дунояров и командир прибывшей из Каунаса роты внутренних войск старший лейтенант Дробко. Основная подготовка операции была завершена. Усиленная охрана размещена у главных и задних ворот и по периметру комплекса. Узкая полоса земли у задних ворот была заминирована. Перед главными воротами, по обеим сторонам шоссе, в обочинах, укрылось боевое охранение с ручными пулемётами. Майор Ватрушкин, старший за операцию на складах, подводил итоги подготовки, давал последние наставления:

— Склады ночью должны спать. Прошу, товарищи офицеры, ещё раз строго предупредить бойцов о запрете курения, разговоров, хождения по территории, включения карманных фонариков и тому подобное… Как только открываем огонь, вы, товарищ майор, — он обратился к начальнику склада, — включаете полное освещение территории. Иллюминация озадачит противника. После того как бандиты напорются на мины у задних ворот и будут соображать, что им делать дальше, вы, старший лейтенант, со своими людьми немедленно обходите их справа и слева и старайтесь отрезать от леса. Только глядите, чтобы ваши бойцы на мины не напоролись. Лучше заранее вешками оградите заминированный участок. Бандиты в темноте не сообразят, а бойцов следует проинструктировать.

Старший лейтенант Дробко качнул головой.

— Сделаем, товарищ майор.

Ватрушкин обратился к капитану Дуноярову:

— Если бандиты прорвутся из нашей засады у Пабраде, прибудут на каком-то транспорте и начнут штурм ворот, одна рота моего батальона, расположенная в ста метрах от складов, и ваше боевое охранение зайдут к ним в тыл, а ваши люди с правого и левого флангов завершат окружение. Вот тут самое главное — не перестрелять друг друга. Тщательно проинструктируйте взводных и отделенных. Не спешить, не волноваться, на рожон не переть, гранаты попусту не швырять. Людей беречь, капитан, людей беречь. И последнее. О пленных можете не тревожиться. Людям скажите: бить наповал.

Начальник склада спросил неуверенно:

— Товарищ майор, есть какая-то надежда, что склады не загорятся? Под трибунал ведь мне идти.

— Если все будем работать строго по плану, пожара не будет. Но пожарные рукава и огнетушители требуется проверить и держать наготове. Это уж ваша задача, майор.

Колонна «студебеккеров» с бойцами батальона осназа внутренних войск в сумерках вышла из Новой Вильни. Быстро темнело. В свете фар было видно, как от несущейся по шоссе колонны шарахаются в сторону редкие грузовые и легковые машины, гужевой транспорт, бредущие по обочине люди. Через полчаса колонна свернула направо и по хорошо укатанному просёлку, минуя широкую полосу густого ельника, вышла к берегу Вилии.

Майор Илюхин с отделением автоматчиков в двух «доджах» ждали на берегу. Вскоре подъехали Буторин, Заманов, Иваньков и взвод автоматчиков. Ночь стояла беззвёздная, тёмная. Из лесу ветерок тянул запахи гниющего хвороста, прелого мха и грибов. У реки было прохладно. Илюхин, оперативники и бойцы кутались в несогревающие плащ-накидки.

Подошла и вытянулась вдоль берега колонна машин, солдаты быстро спешились, построились у грузовиков. Подбежал высокий, крепко сбитый старший лейтенант.

— Товарищ майор, — обратился он к Илюхину, — командир роты старший лейтенант Гнатюк! Какие будут указания?

— А ты что, Гнатюк, будто не знаешь своего манёвра? — съехидничал Илюхин.

— Отчего же, товарищ майор, знаю. Только думаю, мало ли какие новые вводные поступят, — улыбаясь, ответил комроты.

— Хитёр, брат, хитёр, — Илюхин обнял его за плечи и обратился к офицерам-оперативникам: — Вот, братцы, рекомендую: лучший комроты батальона осназа. Ни одна спецоперация не обходится без него.

— Фронтовик? — спросил Заманов.

— Есть такое. С осени сорок второго, после окончания Бакинского училища погранвойск НКВД Кавказ оборонял. Потом в войсках НКВД по охране тыла действующей армии второго Украинского фронта, а после ранения ловил бандеровцев на Волыни и Галичине. В прошлом году сюда перевели.

— А чего в старших лейтенантах задержался?

Гнатюк переступил с ноги на ногу, опустил голову, помолчал.

— Так он, дорогие мои, дважды старшим по званию морды бил, — смеясь, объяснил Илюхин. — Бил, правда, по делу, но дважды оказывался под трибуналом. И хотя его оправдали оба раза, и орденов полная грудь, представления к очередному званию кто-то у них там, в НКВД — МВД, всё время придерживает. Обидно, знаете ли. Ладно, после операции разберёмся. Выявим того поганого клопа, что жизнь герою портит…

Первый случай произошёл в конце января сорок третьего года, за несколько дней до капитуляции сталинградской группировки генерал-фельдмаршала Паулюса. Пограничная рота войск НКВД, которой командовал старший лейтенант Гнатюк, принимала от армейской войсковой части пленных румын. Пограничники обыскивали замёрзших и голодных солдат и офицеров, делили их на ротные колонны, конвоировали в тыл, где «бравые» бойцы Антонеску проходили через фронтовые банно-прачечные пункты, очищавшие их от вшей, осматривались врачами и отправлялись на фильтрационные пункты военной контрразведки.

Когда Гнатюк со своими бойцами обыскивали группу румынских офицеров, подкатил армейский «виллис». Подполковник и майор с голубыми лётными петлицами на шинелях подошли к столу, на который румыны выкладывали содержимое своих карманов и сумок, и, ни слова не говоря, стали отбирать для себя ручные и карманные часы, золотые и серебряные цепочки и кресты, портсигары, перстни, обручальные кольца.

— Товарищи командиры, — заметил Гнатюк, — так нельзя. Все личные вещи пленных актируются, заносятся в ведомости и возвращаются их владельцам. Такой порядок.

Майор скорчил злобную гримасу и громко рявкнул:

— Пошёл ты, старшой, знаешь, куда со своими актами! Они, сволочи, нас без всяких актов грабили!

— Товарищи командиры, будьте добры, верните всё обратно, иначе придётся вас задержать.

Рассвирепевший майор выхватил из кобуры ТТ, передёрнул затвор и направил пистолет на Гнатюка. Комроты неожиданно присел, развернулся на одной ноге, а ударом второй выбил пистолет из руки майора. Подбежавшие пограничники скрутили подполковника и майора.

— Не надо, ребята, — сказал Гнатюк, — отпустите их.

Офицеры уехали, но прибывшие через сутки особисты арестовали Гнатюка. Скороспелое дело об избиении старшего по званию в условиях военного времени было направлено в трибунал, и штрафбат с распростёртыми объятиями ожидал в своих поредевших рядах