Корона мертвого короля (СИ) - Бердникова Татьяна Борисовна

Ашет вскинул руку, призывая спутников сбавить ход, и сам аккуратно перевел жеребца поначалу на легкую рысь. Потом потрепал его по шее и мягко велел:

— Шагом.

Конь послушно сбавил ход и пошел спокойным, размеренным шагом, неспешно подбираясь к церквушке. Стойла рядом с ней не было — это наметанный глаз охотника заметил сразу, значит, нужно было найти для лошадей другое, более или менее надежное укрытие. Завести их в святое здание им позволили бы вряд ли, поэтому следовало хорошенько подумать, как поступить.

Барт, залихватски осадивший коня на полном скаку, легко спрыгнул с его спины и, потрепав тяжело дышащее животное по шее, взял его под уздцы, медленно ведя следом за конным предводителем. Лошадей страж любил, и как о них заботиться, знал.

Заметив, что спутники уже тоже спешиваются — все, исключая Шина, — он не преминул посоветовать, напомнить:

— Коней после такой бешенной скачки надо выводить, так что шагайте вокруг церкви. Хотя, конечно, хотелось бы поторопиться — буря близится, а стойло здесь не предусмотрено.

— Так и чего ж делать-то, дяденька? — Антон, с опаской поглядывающий на грозное небо, съежился возле прижавшей уши лошадки, — Не люблю я грозу, дяденька, крепко не люблю! Маму… мою… молния убила…

Анатолий, помрачнев, глубоко вздохнул и безмолвно сжал плечо племянника широкой ладонью. Подробностей смерти сестры он доселе не знал, и сейчас, услышав их, тоже испытал невольный трепет перед грозой.

— Пьетро… — мужчина быстро глянул на товарища, затем перевел взгляд на другого, с которым был, быть может, не столь дружен, но доверять которому вполне мог, — Барт. Ребята, подсобите, сделайте милость — поводите наших лошадок, а мы с Антошкой в церковь наведаемся. Может, там и выясним, где коней поставить.

Ашет, целенаправленно глядящий вперед, и не обращающий внимания на беседы спутников, но при этом внимательно к ним прислушивающийся, безмолвно опустил увенчанную шляпой голову. Он против такого расклада решительно не возражал.

Впрочем, Барт и Пьетро тоже отнеслись к предложению спутника довольно лояльно — оба мужчины парнишке, племяннику Анатолия, благоволили, страху его сочувствовали и помочь были совершенно не против.

Перехватив поводья лошадей, мужчины повели их в обход церкви, иногда невольно пригибаясь и втягивая голову от резких, свистящих порывов ветра, да от то и дело начинающих барабанить капель тугого дождя. Начинался тот постепенно — выливал некоторое количество воды на головы путников и, казалось, переставал, но спустя несколько минут начинался снова.

— Воет-то, ровно твоя флейта, — заметил Барт, когда они уже почти возвратились к главному входу в церковь и, не дожидаясь ответа Ашета, тяжело вздохнул, — Да-а, видать, придется нам молить монахов позволить с конями в церковь зайти. Что ж, не бросать же бедняг тут одних под ливнем!

— Убедим, — коротко ответил охотник, и неожиданно легко спрыгнул на землю, перехватывая коня под уздцы, и увлекая его следом за собой, — Что-то Анатолия и Антона долго нет.

Не успели отзвучать последние его слова, не успел показаться впереди центральный вход в маленькую церквушку, как из-за угла ее выскочил взбудораженный Антон, и яростно замахал руками.

— Скорее, скорее сюда! Дядя пока в церкви остался, все смотрит, а я вас подумал, позвать надо! Ух, что там творится — жуть!

— Что еще… — Барт, хмурясь, прибавил, было, шаг, однако, вытянутая поперек движения рука Стального Аша остановила его. Охотник, хмурясь, сам шагнул вперед, пристально вглядываясь в паренька.

— Что там?

Парень, задыхаясь от возбуждения, принялся еще интенсивнее махать руками.

— Да там… да ой… Ой, там тако-ое!.. Круг из крови на полу! Дядя говорит — и тела лежали какие-то, да токмо теперь пусто, совсем-совсем никого нема, да вот круг тот явно из крови нарисован, и ой, как страшно подумать, сколько ж ее было пролито! — Антон перевел дух и прижал одну руку к груди, — Дядя говорит — никого в церкви больше нема, пусто! Можно смело с лошадками заходить, не скажет никто ничего, а я… ой, — он неожиданно осекся и опустил голову. Видимо, высказывать свои мысли прежде, чем господа сами сделают выводы, парень правильным не считал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Впрочем, собеседники его были с этим не согласны. Пьетро шагнул вперед, вставая рядом с Бартом и, переглянувшись с ним, сдвинул брови.

— Что — «ты»? — резковато спросил он, — Начал, так уж договаривай, парень! Подумалось тебе что-то, заметил что-нибудь?

— Дак что там заметишь — кровь кругом, и накрест нее две полосы с заклятием, — парень тяжело вздохнул, — Да подумалось мне, дяденька, что это кровью бедных монахов-то, поди, и рисовали, а коли так — так и быть их здесь уж не может. Мертвы они…

Ашет задумчиво опустил голову, и придержал соломенную шляпу от порыва ветра.

— Вывод логичный и разумный, — резюмировал он, — Молодец, парень, думать умеешь. Идем, ни к чему твоего дядю там одного оставлять. Хотя, безусловно, любопытно, куда делись тела монахов, буде они и в самом деле мертвы… Не думаю, чтобы встали и ушли самостоятельно.

— Остряк, — неодобрительно поморщился Барт и, оттирая предводителя отряда плечом, первым направился вперед, — Хорош парня запугивать, он итак вон уже трясется! А ты не блажи, Антоха — живых надо бояться, а мертвые уже не кусаются.

Антон, по-видимому, до глубины души потрясенный этой мудрой мыслью, серьезно кивнул и, глядя себе под ноги, зашагал ко входу в церковь. Спутники следовали за ним.

По счастью, крыльца, как такового, здание не имело, поэтому лошадей провести внутрь труда не составило. Через узкую дверцу животные прошли с неохотой, наклоняя благородные головы, а в небольшом предбаннике начали недовольно ржать, всеми силами стараясь показать хозяевам, что помещение для них узковато.

— Заходите, не бойтесь!

Голос Анатолия — голос уверенный и спокойный, — донесшийся из-за больших дверей, из-под которых пробивалась полоска света, побудил путников продолжить движение.

В большом зале церкви коням и в самом деле было свободнее. Их хозяева, быстро разнуздав животных, расседлав их, велели расторопному Антону задать животным корма (овес из деревни в седельных сумках они прихватили), а сами приблизились к явственно настороженному, обеспокоенному стражу с обожженным лицом.

Он стоял, замерев на краю кроваво-красного круга, красующегося на гладком мраморном полу и, казалось, не мог отвести от него взгляда.

Говорить он ничего не стал, лишь посторонился, давая возможность соратникам рассмотреть жуткий символ на полу.

Ашет присел на корточки и без особого страха потрогал кончиками пальцев край круга. Потом потер их друг о друга, и поднес к носу. Понюхал и удовлетворенно кивнул.

— Кровь. Чья кровь — определить по запаху я не сумею, но подозреваю, что человеческая. Надо осмотреть церковь, — он неспешно поднялся с корточек, и окинул перечеркнутый круг долгим взглядом, — Но это странно. Готов поклясться, я уже видел подобный символ — в Габаре, в одной из закрытых библиотек, когда изучал, на что могут быть способны колдуны. И эти знаки… письмена… — охотник кивнул на надписи вдоль пересекающих круг полос, — Я не способен прочесть их, они сделали на неизвестном мне языке, но я видел их прежде. Но не могу вспомнить… Кажется, это было как-то связано с каким-то запретом, но запретом чего?.. — он поправил шляпу и со вздохом покачал головой, — Нет, не помню. Осмотрите церковь.

Шин, которого уже успели снять с лошади и посадить у стены, голодный, усталый и больше всего досадующий на собственную немощь, тяжело вздохнул, немного запрокидывая голову.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не пойму, что ты тут надеешься найти. Если здесь побывала нечисть, тел они не оставили. Антон, достань мне поесть, будь добр.

Парень, который при заявлении стража откровенно съежился, нервно кивнул и бросился добывать ему еду из большой седельной сумки, не забывая при этом оглядываться на других своих спутников.

— Вы… вы что ж, господин, и вправду думаете тут этих… несчастных тела найти?.. — он напряженно вздохнул и, вспоминая слова Барта, интенсивно замотал головой, — Я нет, я не боюсь, вот честное благородное, совсем-совсем не боюсь…