Обвиняется терроризм - Владимир Устинов

19 февраля 1995 года Д. Дудаев официально заявил «о переносе войны в российские города». В том же году 14 июня чеченские боевики численностью около 100 человек под руководством Ш. Басаева провели захват заложников в Буденновске. Захвачены телефонный узел, здания местной администрации и горбольницы, в которых удерживались 1000 заложников, разгромлена часть зданий.

15 декабря 1995 года террористами, не согласными с выбором президентом ЧР Д. Завгаева, захвачен ряд административных зданий в Урус-Мартане.

9 января 1996 года более чем 400 боевиков под командованием С. Радуева вошли в дагестанский город Кизляр, захватили больницу и удерживали в ней заложников.

16 января 1996 года боевиками захвачены в заложники 29 ставропольских монтажников на Грозненской ТЭЦ-2 и в этот же день произведен захват парома «Аврасия» террористами «Внуки Шамиля имама» во главе с М. Токджаном, воевавшим в батальоне с Ш. Басаевым.

15–18 января 1996 года — противостояние федеральных сил и групп Радуева продолжено в дагестанском селе Первомайское. В планы Дудаева входил также захват Астрахани, Прохладного и Моздока. Но обо всем этом далее со всеми подробностями.

26 января 1996 года последовал призыв представителя Д. Дудаева в Дагестане к началу боевых действий против российских войск: «Вставай, Дагестан, на газават»…

И это только отдельные, самые крупные акции. Стали почти будничными случаи похищения людей, казни военнопленных, разбойные нападения как в Чечне, так и за ее пределами. Звеньями в цепи единой преступной политики выглядели терроризирование общественности сначала в регионе, а затем и по всей стране. Лидеры чеченских боевиков заявляли, что их действия — это только часть войны против всей России.

Чеченские бандформирования продемонстрировали всему миру свою беспримерную жестокость. В Нью-Йорке правозащитная организация «Хьюман райтс уотч» привела подробный список преступлений исламских боевиков, жертвами которых становились как пленные российские солдаты, так и мирные жители. По мнению экспертов «Хьюман райтс уотч», использование мирного населения в качестве «живого щита» стало с некоторых пор излюбленной тактикой исламистов. Приобрели массовый характер надругательства боевиков над трупами российских военных, отрезание ушей и рук, выкалывание глаз у мертвых и живых военнопленных, отсечение голов (в том числе у мирных граждан западных стран, приехавших в Чечню с гуманитарными целями), надругательства над женщинами. Все эти злодеяния были нацелены на то, чтобы сеять страх и панику среди русскоязычного населения в самой Чечне и приграничных регионах, а через СМИ оказывать давление на руководство федерального Центра.

Действия руководителей дудаевского режима квалифицированы как соучастие в преступной деятельности в составе террористической организации, каковой фактически стал так называемый «Общенациональный конгресс чеченского народа» (ОКЧН).

Поддержку террористов и координацию террористических действий со стороны руководства прямо или косвенно подтверждали сами лидеры Ичкерии. Так, в заявлении Государственного комитета обороны ЧРИ от 04.08.96 сказано: «Руководство Чеченской Республики официально заявляет, что оно уже не в первый раз предупреждено Военно-политической организацией «Чеченская Армия Свободы», «Национальное возмездие» и некоторыми другими чеченскими группами о намерениях начать ответные действия на продолжающееся уничтожение чеченского народа с развертыванием широкомасштабных диверсионных актов на всей территории России и других регионах проживания российских граждан». Кроме республик Северного Кавказа Дудаев ставил задачу распространить тактику терроризма в глубь России. Задолго до ввода российских войск в республику и вообще каких-либо активных действий федерального Центра в связи с ситуацией в Чечне генерал утверждал, что «это будет война без правил», и на своей территории он воевать не собирался.

Пытаясь подвести идеологическую основу под террористические методы борьбы с российскими властями, чеченские лидеры обосновывали легитимность своих действий по отторжению части территории России (включающей Чечню, а также иные субъекты Федерации) и уничтожению населения России «преступной природой самого Российского государства, его внешней и внутренней политики». Тем самым разжигалась межнациональная рознь и ненависть, оправдывались любые действия по борьбе с «империей зла» — Россией. Распространение такой идеологии было признано пропагандой войны и насилия, преследуемой в уголовном порядке, а вторжение незаконных вооруженных формирований из Чеченской Республики на территорию Республики Дагестан стало особо опасной формой терроризма с участием иностранных граждан, направленной на отторжение Республики Дагестан от Российской Федерации.

Ответные действия руководства России с точки зрения международного опыта проведения контртеррористических операций считаются легитимными. Неоднократно предпринимались попытки переговоров, но они неизменно срывались чеченской стороной из-за ее нежелания обсуждать две ключевые позиции: разграничение полномочий между федеральным Центром и субъектом Федерации, каковым была ЧР, а также о разоружении незаконных вооруженных формирований. В такой ситуации мирное решение исключалось. Это подтверждал опыт всех стран, где проходили аналогичные локальные конфликты террористической направленности: в Северной Ирландии, Израиле, Индии, на Филиппинах и т. д.

До начала первой контртеррористической операции в Чечне в конце ноября — декабре 1994 года был предпринят ряд мер правового характера с целью урегулировать ситуацию с учетом эскалации внутричеченского конфликта.

30 ноября 1994 года Президент России подписал Указ № 2137с «О мероприятиях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чеченской Республики», которым было одобрено применение вооруженных сил. Сами войска были введены лишь через две недели, на основании Указа Президента РФ «О мерах по пресечению деятельности незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики и в зоне осетино-ингушского конфликта» (незамедлительно в Грозный с трех направлений двинулась боевая техника и личный состав подразделений Вооруженных Сил и Министерства внутренних дел России. С 16 декабря 1994 года на территорию ЧР были введены российские федеральные войска).

Однако непоследовательность в действиях при осуществлении контртеррористической операции, стратегические провалы, и прежде всего проигрыш в информационной войне, попытка решить любой ценой конфликт «по-мирному», забывая о том, что террорист — не воин, не честный политик, и никакие соглашения с ним невозможны, — привели к неудаче первой контртеррористической операции. Мировой опыт отказа от любых уступок террористам, к сожалению, Россия проигнорировала в угоду сиюминутной политической конъюнктуре, что вылилось несколько лет спустя еще большими затратами людских и финансовых ресурсов.

Непосредственно после Хасавюртовских соглашений в обращении Народного Собрания Чеченской Республики на имя Генерального прокурора Российской Федерации от 6.08.1996 года указывалось: «В результате заключения названного соглашения в г. Грозном деятельность законных органов власти Чеченской Республики проходит в чрезвычайно сложных условиях. Город отдан на полное разграбление незаконным формированиям и мародерам, идет массовое уничтожение мирного населения в т. ч. по политическим причинам. Большое число людей похищается с целью выкупа. По составленным спискам идет активное выявление и расправа с работниками органов государственной власти, десятки которых убиты на месте. В числе расстрелянных заместители Главы администрации г. Грозного Таштамиров Л.-А., Хамастханов А. Самосуд творят так называемые «шариатские суды»».

Генеральной прокуратурой Российской Федерации в письме на имя Председателя Правительства Российской Федерации от 17.09.1996 года по результатам изучения документов по урегулированию ситуации в Чечне был сделан вывод, что как по форме, так и по содержанию эти акты не представляют собой схему урегулирования вооруженного конфликта, самостоятельного правового значения иметь не могут. Однако из-за непродуманности и неопределенности отдельных положений эти документы могут быть использованы и уже используются для неконституционного переустройства системы органов власти и управления в Чеченской Республике. Провозглашенный принцип самоопределения народа сформулирован в отрыве от конституционного положения о целостности и неприкосновенности территории Российской Федерации. Принципы формирования законодательства Чеченской Республики определены без учета требований статьи 4 Конституции России о верховенстве на всей территории Российской Федерации Конституции Российской Федерации и федеральных законов.