Вперед в прошлое 5 (СИ) - Ратманов Денис

На большой перемене мы, как повелось, направились перекусывать в столовую. К нам за столик подошла Желткова и как ни в чем не бывало спросила:

— Народ, вы физику сделали? Я ничего не поняла. Дадите скатать? Пожалуйста!

Илья молча достал тетрадь и отдал ей. Любка схватила ее, как собака — кость, и принялась лихорадочно списывать. Я окинул взглядом столовую и среди многочисленной мелюзги нашел Алису и Каюка, они не стали к нам подходить, девушка что-то живо обсуждала с подружками-двойняшками и заливисто хохотала. Хорошо. Жаль, что психологи в школах появятся еще нескоро, ей как никому сейчас нужна помощь.

Видя, что Желткова списывает домашку, к нам бочком, бочком подошел жующий Карась, уставился на Любку с жадностью.

— Как дела у Чумы? — спросил я.

— Скоро выпишут, — ответил Карась тоже как ни в чем не бывало. — В понедельник, наверное, придет. А мне скатать можно?

Я отдал ему свою тетрадь, мы с Ильей переглянулись, а Гаечка сказала:

— И что ты расскажешь, если тебя к доске вызовут?

Но на физике его не вызвали, спросили Гаечку, которая не дружила с точными науками и до сегодняшнего дня перебивалась с тройки на четверку. Как же физюля была удивлена ее складным ответом!

Баранова, естественно, нашла, что добавить и подняла руку, но физюля лишь скользнула по ней взглядом и не дала ничего сказать. Видимо, учителя обсудили наше странное поведение в учительской и пришли к заключению, что надо пресекать попытки сводить друг с другом счеты таким образом. Интересно, поддержит ли их Джусь?

Двумя последними уроками был труд, который проходил в отдельно стоящем одноэтажном здании, утопающем в зелени. Слева кабинет для мальчиков с инструментами и станками, справа — кабинет для девочек. Туалет стоял отдельно, причем на улице. Хоть техничка за ним и следила, периодически щедро посыпала хлоркой, он все равно вонял и был загажен, и туда никто не ходил.

Гаечка страдала в компании недружелюбных девок, а мы пятеро делали табуретку. Трудовик то ли запил, то ли заболел, и предмет вел дрэк.

Начался шестой урок. Дрэк расхаживал между рядами, как надсмотрщик между гребцами галер, когда вдруг дверь распахнулась, и в класс вбежал запыхавшийся Каюк:

— Народ! Алиса… быстрее! — Выпучив глаза, он замахал руками. — Пацаны потащили ее в туалет! Я следил… и вот…

Не сговариваясь и не спрашивая разрешения выйти, мы вскочили и ломанулись на выход, я прихватил палку, которая должна была стать ножкой табурета. Глядя на меня, все сделали так же

— Это что еще такое…

Возмущенный возглас директора оборвала захлопнувшаяся за моей спиной дверь кабинета.

Значит, Алиса была права, и слежка ей не казалась. Но почему? В школе учатся как минимум шесть так называемых «плечевых» проституток. Зачем тем парням понадобилась именно Алиса?

Глава 16

Эпоха оборотней

— Сколько их? — спросил я, вслед за Каюком выбегая из здания.

— Трое, — не поворачиваясь, крикнул он.

В голове все еще крутился вопрос: «Почему» — но я отодвинул его на задний план. Неважно. Главное — вовремя успеть. Но почему Алиса не зовет на помощь? Почему жертвы насилия всегда молчат? Считают, что молчанием скроют факт, что они осквернены? Если знать будут все, это еще хуже?

— Нас шестеро, — констатировал я. — Мы сильнее.

Я не думал о том, что будет потом. Пофиг! Главное — успеть!

Туалет располагался в пяти метрах от основного здания, напоминал кошмарный гибрид ДОТа, пляжной раздевалки и деревенского сортира, имел прямоугольные бойницы, а двери не были запланированы вовсе. Там происходило что угодно, но только не процессы, для которых он был предназначен.

На стреме никто не стоял. Ни всхлипов, ни голосов не доносилось. Лишь когда я чуть сбавил скорость перед тем, как войти внутрь, услышал шепот:

— Ну что тебе терять, сучка, не жмись! Че ты ломаешься?

Если бы у меня был огнестрел, пострелял бы уродов к херам. Все равно люди из них уже не вырастут. Каюк сбавил скорость, пропуская нас с Ильей вперед.

Темно-серый заплеванный, присыпанный хлоркой предбанник. Темное помещение сортира. Света было достаточно, чтобы разглядеть происходящее: прифрантованный Дорофеев, которого и не заподозришь в асоциальности, держал Алису за волосы, Афоня, тот самый, что чуть не вылетел за организацию боев без правил, поднес нож к ее горлу, а третий пытался подступиться к Алисе и задрать ее юбку, но девушка, презрев опасность, пыталась его пнуть.

Как многим подросткам, ей было плевать на смерть, но не плевать на позор, она вырывалась и лягалась, на шее красовались розовые полосы от ножа. Я замер, переложив ножку будущей табуретки из руки в руку, Илья тоже. Вспомнился рассказ деда о том, что наиболее вероятный исход поединка на ножах — два трупа. Если мы бросимся на уродов сейчас, результат будет непредсказуемым. А вдруг рука Афони дрогнет?

И главное, все трое — не гопники с отбитой башкой, вполне приличные парни из хороших семей.

— Немедленно прекратить! — гаркнул я, надеясь, что Афоня не знает правила: «Если ты достал нож, будь готов его использовать» — раскинул руки, не пуская наших, и они столпились за моей спиной.

Все произошло за считанные секунды. Афоня обернулся и, не убирая ножа от шеи Алисы, приложил палец к губам:

— Тшш. Хочешь присоединиться?

Дышал он часто и тяжело. А вот Дорофеев насторожился. Третий же, Наташкин одноклассник, очкастый и прыщавый гнус, шарахнулся в сторону.

— Групповое изнасилование — это гарантированный срок, — попытался урезонить их я.

Увидев нас, Алиса всхлипнула, осмелела и что было сил наступила на ногу Дорофеева — он дернулся, не выпуская ее волосы. Потянул девушку вниз. Нож скользнул по ее шее. Афоня и Алиса вскрикнули одновременно. Прыщавый закрыл лицо руками а ахнул.

Нож выпал из рук Афони, уставившегося на окровавленные руки. Алиса зажала шею и, бледнея, повалилась набок. Я бросился к ней, ногой отшвырнув нож. Рамиль маленьким смерчем налетел на Дорофеева, обрушив на него ножку будущей табуретки и ударив кулаком в живот — несостоявшийся насильник сложился и начал заваливаться.

Илья взял на себя Афоню, резким движением наклонил его морду навстречу своей коленке. Хрустнули кости.

Во рту появился металлический привкус. Затошнило. Но я нашел в себе силы перевернуть Алису, и в этот момент слова дрэка прозвучали, как автоматная очередь:

— Ни с места! Стреляю!

Перед глазами потемнело — не от страха за себя, я боялся посмотреть на шею Алисы, боялся отвести ее руки в стороны и увидеть фонтанчик крови, бьющей из шеи. Голоса стали гулкими, смазались и отдалились. Пашка, только в обморок не надо, держись!

Вдох-выдох. Раз-два! Я взрослый. Я и не такое видел… Перевернуть девушку, отвести руки…

На ее шее краснела небольшая царапина, откуда сочилась струйка крови. Я с облегчением упал рядом.

Глаза закрылись сами собой. Перезагрузив реальность, я в тот же миг разлепил веки. Димоны держали под руки вырывающегося Рамиля. Илья что-то втолковывал дрэку, склонившемуся над Алисой. Ружья у него не было, зато он сжимал топор. Скрутившись калачиком, на земле валялся Дорофеев. Афоня держался за расквашенный нос. Прыщавый замер, закрыв лицо руками.

И кровь… Откуда столько крови, словно зарезали кабана? Точно не из Алисы. Набежала из расквашенного носа Афони?

— Дебилы, б**ть! — заорал директор, распрямляясь, схватил Афоню за грудки, припечатал к стене. — Это вам игрушки, б**ть? Групповое, б**ть, изнасилование, сука!

Он отвесил Афоне пощечину, прыщавому — подзатыльник.

— Вам б**дей мало, идиоты⁈ Давалок мало⁈ Что с вами теперь делать? А? Чем вы, б**дь, думали⁈

В туалет заглянул Каюк, шарахнулся, но дрэк велел:

— Не расходиться! Всем оставаться на местах. Ты! — он указал на Илью. — Быстро в школу, вызывай наряд!

— Скорую, — прохрипел скрючившийся Дорофеев. — Вызовите скорую!

Направившийся к выходу Илья сбавил скорость. Я посмотрел на Дорофеева, который почему-то все не вставал.