Генезис - Владимир Геннадьевич Поселягин

раскидывая огненные обломки.

Подумав, я погнался за тем драпающим «юнкерсом», потому как, похоже, никто, кроме меня, его не видел. Догнать было сложно, улепетывал тот шустро. Однако нагнал и с третьей очереди сбил. Он дымить и после первой начал, но падать категорически не хотел. Второй очередью я борт-стрелка прибил, а то поливал из своего пулемета. Вот третья очередь и ушла на добивание. После этого я полетел к Севастополю, чувствуя, как рассвет за спиной разгорается и все вокруг окрашивается красками. На подходе я начал снижаться, пролетев над боевыми кораблями.

Нажал на кнопку выпуска шасси, пролетая над крышами домов, и, как только загорелась красная лампочка, с ходу пошел на посадку. Прямо на дорогу к Севастополю. Летчик, что за мной летел, с удивлением наблюдал за моими маневрами, не понимая, что происходит. Посадка была выполнена на оценку удовлетворительно, и то потому, что солнце светило прямо в глаза, вот и наскочил на камень левым колесом. Тряхнуло, но не более. Тормоза сработали как надо, и истребитель замер на дороге. Отключив мотор, я отстегнул привязные ремни и, выбравшись на крыло, помахал рукой пилоту, напарнику, что кружил надо мной. Скинув парашют, бросил в кабину, туда же летный шлем и вернул тюбетейку на голову. После этого достал из внутреннего кармана куртки блокнот с карандашом и написал на листке: «Мое спасибо за аренду машины. Семь «хейнкелей» и два «юнкерса» на моем счету. Механику машины мой уважительный поклон».

Сунув банкноту в десять рублей под лямку парашюта, туда же и листок, я спрыгнул на пыльную дорогу. От мотора «ишачка» доносилось потрескивание, а я скрылся в кустарнике. Как раз вовремя, от Севастополя шел шум моторов нескольких машин. Мою посадку многие могли видеть из города. Напарник, сделав несколько кругов, пошел к аэродрому. Я же, добежав до места, где спрятал свои вещи, по берегу направился к городу. Там и затерялся в толпе, при этом пытаясь скрыть улыбку. Я желал поучаствовать в обороне границы, при первом налете вражеской авиации, и мне это удалось. Семь «хейнкелей» и два «юнкерса» на моем счету. Я все точно в записке написал, которую уже наверняка нашли. Углубившись в улочки города, я добрался до рынка. Его еще не открыли, вот и устроился в небольшом сквере рядом, сидя на скамейке и ожидая, когда пройдет время.

Новости уже распространились по городу.

Война началась, налет вражеской авиации благополучно отбили, ни один бомбардировщик к городу не прорвался. А я к шести прошел на рынок, который уже начал работать, купил десяток пирожков с зеленым луком и яйцами. Потом пирог с капустой, мне его пополам разрезали и положили кусок на кусок, чтобы в сумку убрать можно было. Она у меня для переноски припасов и утвари. Взял вареную курицу, вареные яйца с десяток. Также огурцов, тут они свежие, из теплиц. В общем, припасы сделал, обычная качественная еда. Крупы или картошки брать не стал, в пути куплю. Тут же поел, впрок, дорога длинная ожидается. Проверив поклажу, направился пока на пляж, вещи в тенечек, в холодок, а сам купаться и загорать, скоро уеду из города, когда еще в море искупаюсь…

До девяти часов купался. На станции я уточнил, расписание не изменилось, поезд отходит в десять часов, так что, подхватив вещи, я побежал в город, к станции. А перебегая улицу, услышал за спиной визг тормозов. Мельком обернувшись, увидел метрах в десяти позади легковой автомобиль открытого типа, ГАЗ-А, фаэтон, в котором сидели командиры-летчики, судя по фуражкам и петлицам. И там на заднем сиденье рядом с каким-то капитаном сидел сержант, а на переднем – полковник. Этот сержант, вытянув в мою сторону руку, указывал на меня. Меня как пронзило. Это же тот летун, напарник мой. Он, разглядывая меня, крутясь над головой, чуть из кабины не вывалился. Поэтому я и не удивился, что он меня опознал. Вполне мог, да и мне его лицо знакомо. Правда, в шлемофоне был, не знал, что он светловолос.

– Стой! – тут же воскликнул капитан, явно обращаясь ко мне.

Да я и не торопился убегать, самому интересно, что мне скажут. Люлей отхватить я не опасался, мы еще посмотрим, кто их тут раздавать будет. Поэтому я и стоял на месте, ожидая, что будет дальше. Командиры быстро подбежали ко мне.

– Это ты? – спросил сержант.

– Тут смотря, что вы подразумеваете, товарищ сержант. А так да, я, собственной персоной. Или вы кого-то другого ищете?

– Ты истребитель угнал и сбил несколько немцев? – спросил капитан.

– Почему несколько? Девять. Семь «хейнкелей» и два «юнкерса». Я ночью вижу как днем, так что подходить к ним вплотную и давать очередь по кабине, большого ума не нужно.

– Он, – переглянулись капитан с полковником.

– Кстати, мою благодарность механику передали? Мотор работал как часики, к пушкам тоже претензий нет.

– Ты кто такой? – прямо спросил полковник.

– Прохожий, обшитый кожей.

– Зовут как?

– Сергей Сыроежкин.

– Так, а как ты узнал, что немцы летят? – все допытывался полковник.

– Да тут все просто. Я ночевал на берегу, у меня туристская поездка по побережью Черного моря. Из Москвы я. На меня наткнулся немецкий диверсант-ракетчик. Меня задушить хотел, да не справился. Я мастер спорта по самбо. В общем, придавил его, придушил слегка. Разоружил, допросил, а тот и сообщил о налете. Он должен был ракеты пускать над стоянкой кораблей, что у пирса стояли. Сообщать смысла нет, не поверят. Прибил я этого разведчика и побежал к истребительному полку. Видел, где он стоит. Времени мало было. Попасть на территорию не трудно оказалось, из всех машин я «ишачок» знаю, летал. Выбрал машину с пушками, проверил, как снаряжена, нашел парашют с шлемофоном и очками, дождался трех часов и взлетел. Немцы магнитные мины должны были сбросить на парашютах, чтобы блокировать выход из бухты, в три пятнадцать ночи. Ну а дальше просто. Взлетел, поднялся повыше и, пользуясь преимуществом в высоте, атаковал строй «хейнкелей» из семи машин. Сбил всех. Двоих одной атакой. Потом увидел, что ваши с «юнкерсами» воюют, немцев шесть в строю было, а двое уходят, ну и рванул за ними следом, сбил оба. Тут ко мне другой «ишачок» прицепился как репей. Дальше вернул самолет. На аэродром не хотел, пришлось на дорогу садиться. На аэродроме побить бы попытались, а я сдачу всегда даю. Удар поставлен, взрослых с ног только так валит.

– Лихой ты парень, – покачал головой капитан. – Кстати, ты на моей машине воевал. Я комэск в полку.

– О как? – оживился я и, скинув вещмешок, порылся