Жёсткая рекогносцировка - Лев Пучков

Люда угостил отобранных для вербовки хлопцев нашим порошком, те «конкретно заторчали» и выпали в осадок. Вот так ни фига себе! Есть, оказывается, счастье на этом свете (всё познаётся в сравнении: после торквеловской гадости, естественно, наш «999» показался им манной небесной).

— Ну а какие проблемы, камрады? — поставил вопрос Люда. — Берите у нас и носите, как раньше делали. Десять грамм бадяжьте на одиннадцать, один — ваш. Пойдём на уступки широкой публике, грамм будете сдавать по семьсот. Ничего не меняется: даже с тем, что вы помешаете, два наших грамма по силе эквиваленты трём торквеловским. Считайте, три по пятьсот — полторы, два по семьсот — тысяча четыреста. То есть по цене плечо в плечо встанем. А уж про качество и говорить не стоит: небо и земля.

— Хорошее дело, — одобрили «ноги». — А что с нашими барыгами?

— Да сдадим их в утиль, на фиг. Хватит, побаловали — и будя...

Вот этот пункт, как и следовало ожидать, вызвал массу нареканий и поверг камрадов в тягостные размышления. Люде стоило значительных усилий, чтобы убедить объектов вербовки: об их неблаговидном поступке никто и никогда не узнает. «Ног» хватает, поди угадай, кто сдал.

— Мы будем у вас брать, а другие — нет, — высказал один из вербуемых трезвую мысль. — Ну и влёт вычислят, кто сдал.

— Ну... Остальные тоже будут у нас брать, — неожиданно осенило Люду. — Так что вот именно этот пунктик пусть вас не заботит.

— Лады, — одобрили камрады. — Хватит «ставиться» всякой гадостью, даёшь чистый продукт! Идём всей кучей под вас, банкуйте. Только вы того... Будьте готовы. Торквеловские просто так это не оставят...

Эта плодотворная идея Люды была для меня полной неожиданностью.

Я обругал его последними словами, попричитал сколько положено, получил полную информацию по специфике и тут же забился с Анваром на «экстру». Прошу прощения, это идиотская специфика влияет: конечно же — просто договорился с Анваром о внеплановой срочной встрече.

Встретились, объяснил ситуацию. Привирать ничего не стал (а что-то ещё пожить охота), рассказал всё как есть. Пойман с поличным, отпущен под подписку, нужно отрабатывать право быть свободным.

— А я тебе говорил: недолго будешь сам на сам развлекаться, обязательно кто-нибудь прилепится.

Теперь возникла такая ситуация: есть возможность при помощи ретивого начальника отдела одним заходом подмять под себя солидный кусок черноярского рынка наркоторговли. То есть, если изъять из оборота троих торквеловских дилеров, а их клиентов взять под себя, всё правобережье Чёрного Яра по факту будет нашим! Но последствия могут быть очень нехорошими: вплоть до кровопролитной войны с торквеловскими.

— Сколько один «нога» за сутки продаёт? — насчёт «войны» Анвар как-то даже и не отреагировал, а целиком сосредоточился на «солидном куске».

— До десяти грамм — их. Нашего, следовательно — шесть-семь грамм.

— Почему так?

— У них слабее.

— А, понятно. Но мы же дороже продаём. Может, не так хорошо будут брать.

— Будут. Считаем три их за два нашего, падаем до семисот за грамм, по факту на выходе получается два грамма нашего хорошего на сто рублей дешевле трёх грамм их дрянного. И гарантированно никто не траванется, это они уже опробовали.

— Ай, молодец! — Анвар, похоже, не на шутку обрадовался — глазёнки сразу заискрились, ручки начал потирать. — Сколько «ног» у одного торквеловского барыги?

— Минимум пять. Минимум.

— Пять «ног» — по шесть граммов за день. Тридцать. Три барыги по пять «ног» — девяносто граммов за день. Это брат, почти что твоя пятидневная норма!

— Да, получается резкий прирост интенсивности продаж.

— Какие умные вещи говоришь, э! Ты один за пять дней сдавал сто. А теперь, с этими «ногами», будешь сдавать больше полкило!

— Гхм... Тут есть проблемка...

— Торквеловские?

— Да.

— Ну, это просто. Их дилеров посадят, вашим нарикам чем-то ширяться надо? Надо. Мы дадим им, чем ширяться. И лучшего качества.

— Они новых дилеров пришлют.

— Пришлют — а всё уже, место занято! «Ноги» уже наши. И клиенты тоже наши.

— Не думаю, что они просто так уступят нам этот фрагмент рынка.

— Мы у них последний кусок хлеба не отнимаем. Я про них всё знаю, у нас есть совместные дела. Они всю Тверскую область и половину Московской кормят. Основной оборот — трава, «пластилин», химия и ханка. Чисто героином торгуют немного, потому что в основном у них покупают бедные люди, у которых нет денег на героин. А у вас там профессура, академики и студенчество — вообще не их рынок. Все эти категории в основном едят импортные дорогие вещи: ЛСД, «экстази», кокаин. Так что, вот эти полкило за неделю — за них никто даже не почешется.

— Ну, не знаю, тебе виднее.

— Нет, если проблемы возникнут — я с ними всё решу, ты не волнуйся. Они не станут с нами ссориться из-за этого, я говорю, у нас есть большие совместные дела. А если этот твой опер хорошо дилеров посадит — так, что отмазать не сумеют, а потом и новых дилеров так же ловко повяжет... Тогда вообще ни с кем договариваться не придётся.

— Ну так что, заниматься этим?

— Обязательно, дорогой. Всё бросай, занимайся. Ежеминутно держи меня в курсе, если что — звони сразу...

Деталями утомлять не буду, сообщу результат.

За неделю товарищ Исаев с нашей подачи «принял» троих дилеров. «Принял» правильно и грамотно, а тут ещё какая-то кампания по стране катила — пару-тройку каких-то вроде бы покровителей наркомафии показательно травили (наверно, пожадничали, делиться не пожелали), — так что «отмазать» этих дилеров никому не удалось.

«Ноги», с которыми мы договаривались, сразу перешли под нас, а за ними и остальные, с которыми не договаривались. И вербовать никого не пришлось: оставшиеся без хозяев «ноги» быстро навели «мосты» и в добровольном порядке попросились к нам под крылышко.

От торквеловских, конечно, приезжали, пытались наладить разрушенную сеть и мгновенно вышли на нас. Задали ряд процедурных вопросов: от кого торгуете, под кем ходите, с кем дружите и так далее. Сослались на Анвара — все вопросы к нему.

Больше никто не приезжал и вопросов не задавал.

Таким образом мы буквально за неделю забрали под себя всё правобережье Чёрного Яра. Не бог весть какой контингент — едва ли две сотни, но всё же. Левый берег традиционно остался за торквеловскими. Это ведь у нас на правом — «Силиконовая долина», университет и вся прочая интеллигенция. А у них там ЧМЗ (черноярский машиностроительный), «Риф» и прочие предприятия промышленного обеспечения. Короче, рабочая окраина, которая традиционно «мажется» ханкой и прочими недорогими гадостями, а по большей части со страшной силой «синячит». Бухает, то бишь.

Андрей Иванович был доволен: статистика овердозов резко пошла на убыль, торквеловские так же резко потеряли к нашему берегу интерес. Анвар всё-таки решал с ними вопросы, это он потом мне сказал.

Анвар тоже был доволен — шутка ли, разом расширил рынок в пятикратном размере, не прилагая к этому никаких усилий. Сказал, чтобы я переговорил с Исаевым: не желает ли встретиться, обсудить перспективы...

Я передал его предложение. Андрей Иванович отреагировал в присущей ему манере:

— Больно много чести будет для какого-то урюка — со мной встречаться. Ну, разве что поцеловать меня в попку за то, что рынок ему освободил. Если он этого хочет, передай — пусть приезжает...

Я ничего передавать не стал, просто сказал — не хочет. Анвар пожал плечами: вольному воля, я ему хотел денег предложить за хорошее дело.

Вот так мы и зажили, счастливо и весело. За год я купил себе машину, однокомнатную квартиру, переехал от матери, сделал евроремонт, обставился с ног до головы...

А Люда забил тромбами вену под правой коленкой и перешёл на резервную лодыжку.

* * *

После похорон я взял литр, поехал к Люде.

— Мне по фигу, есть у тебя в планах ремиссия или нет. Но сегодня я собираюсь напиться в хлам. Один я не пью, так что делай выводы...

Люда с пониманием отнёсся к проблеме, шуганул парочку студиозусов, приторчавших на веранде, рядом с калиткой повесил на штакетник драный носок (тайный знак — товара нет), достал из холодильника банку огурцов и приступил к жарке безразмерной яичницы с салом и зелёным луком.

Только сели, опрокинули по рюмке за упокой — вдруг тихонько заскрипела входная дверь.

— О! — Люда удивлённо хмыкнул. — А ты кто?

Смотрю, в дверях стоит угрюмый, коротко стриженный товарищ, среднего возраста, невысокий, но на диво объёмный. Про таких говорят: «Проще перепрыгнуть, чем обойти».

Стоит и смотрит. Взгляд его мне не понравился: смотрел так, словно это он был здесь хозяином, а мы с Людой без спросу и без стука вломились в его хату.

— На калитке, между прочим, звонок есть, — сурово заметил я незваному гостю и выразительно посмотрел на Люду — ты хозяин или где?!