Жемчужина гарема - Дорин Малек

Ахмед стремительно удалился, и вся его фигура выражала справедливое возмущение. Сара, подняв с пола одну из сабо, швырнула в закрывающуюся дверь.

Халид сидел в своем зале для аудиенций, выслушивая скучный доклад об урожае, когда в дверь постучал Ахмед, а потом осторожно ее приоткрыл и заглянул внутрь.

– Входи! – окликнул его Халид.

Хислар прошел и остановился, скрестив на груди руки.

– Мы продолжим этот разговор днем, после часа, – сказал Халид своему министру сельского хозяйства. Тот встал, собрал бумаги и, кланяясь, удалился.

– Что случилось? – спросил Халид у Ахмеда.

– Вы приказали докладывать вам о том, чем Сара занимается в гареме, – ответил хислар.

– И?

– И она только что схлестнулась с Фатьмой.

Халид изумленно уставился на него, а потом расплылся в улыбке.

– Рассказывай, что произошло.

Когда хислар закончил свой рассказ, Халид громко смеялся.

– Не могу поверить, что Сара дала Фатьме по носу! – проговорил он сквозь смех.

– Я сам видел распухший нос Фатьмы, а может, он сломан.

– Пусть ее осмотрит доктор Шакоз. Он уже вернулся из своей поездки.

Халид продолжал улыбаться, но лицо хислара оставалось каменным.

– Я вижу, ты не находишь случившееся забавным, – поддразнил Халид Ахмеда.

– Нет, господин. Я должен поддерживать в гареме порядок. Если этих женщин оставить без наказания, не могу даже предположить, какие беспорядки нас будут ожидать в дальнейшем.

– Хорошо. Пришли ко мне Сару.

Через несколько минут появилась Сара. Она просто накинула поверх рубашки отделанный золотом кафтан и стянула его пояском на талии. Ее волосы были еще влажными. Они не виделись с момента их последней ссоры, и Халид жадно разглядывал свою любимую, заметив, что без обычной гаремной косметики у нее лицо совсем юной девушки. Халид отослал сопровождавших ее евнухов, а потом, откинувшись в кресле, стал разглядывать безмолвно стоявшую Сару.

– Ахмед очень тобой недоволен, – начал он. Сара молчала.

– Он сказал мне, что ты дала Фатьме по носу.

– После того, как она подставила мне подножку.

– Как не солидно!

– Теперь вы собираетесь объяснить мне, что такое солидность?

– Я собираюсь объяснить тебе, как положено себя вести. Прежде я счел бы, что подобная потасовка ниже твоего достоинства.

– Ну, может, я поняла, что здесь надо многому научиться, чтобы выжить. Поэтому готова дойти до какого угодно низкого уровня.

– Какие яростные слова я слышу от благопристойной бостонской мисс.

– По-моему, я уже не такая благопристойная. Вы об этом позаботились. Мне хотелось бы знать, что вы собираетесь сказать Фатьме. Она тоже выслушает нотацию?

– С Фатьмой я обойдусь так, как сочту нужным.

– Могу себе представить, как. Пожалуйста, передайте вашей любовнице, что если она попробует еще раз выкинуть нечто подобное, то заработает фингал.

– Что такое фингал?

– Синяк под глазом. А как его называют в Англии?

– Фонарь, – ответил Халид.

– Ну, если вы не хотите, чтобы ваша рыжеволосая потаскушка получила фонарь, велите ей оставить меня в покое.

– Моя рыжеволосая потаскушка? – шепотом повторил он, изумленно раскрывая глаза.

Сара кинула на него неприязненный взгляд.

– Наверное, вам это доставило удовольствие, не так ли? Кинули меня к Фатьме на ее территорию и позволяете ей мною забавляться!

– Территорию? – переспросил Халид.

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Ну, так последствия могут вас очень удивить. Не забудьте заглянуть в местную газету, чтобы не пропустить продолжение нашей истории!

Резко повернувшись, Сара прошествовала к двери.

– Тебе не разрешалось уйти! – крикнул Халид ей вслед.

Сара снова повернулась к нему.

– Можно просить вашего высочайшего соизволения на мой уход? – саркастически осведомилась она.

Взгляд, который Халид кинул на нее, иначе, как печальным, назвать было нельзя.

– Неужели нам обязательно быть врагами, Сара? – тихо спросил он.

– Это не я решила, донме паша, – равнодушно ответила она, не глядя на него.

– Хорошо, – вздохнул Халид. – Можешь идти.

Сара вышла за дверь, и ее эскорт пристроился следом. В коридоре она встретила хислара, направлявшегося к Халиду:

– Ты опять здесь? – раздраженно спросил Халид. – Ну, что еще?

– Я получил известие от Дурхан-аги.

– И что хочет сказать капитан моих алебардщиков? – осведомился Халид, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику.

– Турхан-ага просит аудиенции. Он получил для вас письмо от посланца, явившегося к воротам Каретного дома.

– И почему он не передал это письмо тебе? – осведомился Халид, удивленный такой чрезмерной церемонностью.

– Он пообещал, что доставит письмо лично.

Халид взмахнул рукой:

– Пришли его сюда.

Турхан-ага, занимавший во Дворце Орхидей тот же пост, что и Осман-бей – в Топкапи, был пожилым уроженцем Измира, беззаветно преданным паше. Постепенно поднимаясь вверх по служебной лестнице, он, наконец, занял свой нынешний пост. Будучи впущен в покои Халида, капитан алебардщиков опустился на одно колено – такое приветствие он усвоил от турок-христиан своего родного города и остался ему верен.

– Что у вас для меня? – спросил Халид, любивший капитана своей охраны.

Турхан извлек из своей куртки конверт и вручил его своему повелителю.

Увидев на обратной стороне конверта печать американского посольства, Халид спрятал письмо в карман.

– Спасибо, Турхан. Можете идти.

Капитан поклонился и быстро удалился. Хислар направился было за ним следом, но Халид попросил ею остаться.

Халид подождал, пока за Турхан-агой закрылись двери, и только тогда сказал:

– Письмо из американского посольства.

Ахмед бесстрастно наблюдал, как Халид вскрыл письмо и быстро пробежал его глазами. Там оказалось два абзаца английского текста, а ниже – перевод на турецкий.

– Посол, некая личность до имени Дэнфорд, просит как можно скорее принять его в связи с исчезновением американской женщины, Маргарет Сары Вулкотт.

– Маргарет? – переспросил хислар. Халид пожал плечами:

– Я сам впервые слышу это имя. Игнорировать такое письмо я не могу. На него надо ответить.

Ахмед хмыкнул:

– И что они будут делать? Объявят войну Турции?

– Ах, мой друг, ты не дипломат, не понимаешь правил игры. Я просто напишу, что в настоящее время слишком занят внутренними проблемами – и это правда – и что не смогу предоставить им аудиенцию в течение нескольких недель.

– А это неправда.

– Этот Дэнфорд не посмеет назвать меня лжецом. Он дождется назначенного срока.