Рысюхин, ты что, пил? - Котус

весь район и вводить вокруг него жёсткий карантин. Число жертв может идти на десятки тысяч — теперь понимаете, почему мы не имеем права игнорировать такую опасность?

Да уж, картина жутковатая. Интересно, сколько глобальных «природных катастроф» наподобие внезапного извержения давно уснувшего вулкана были на деле таким вот «выжиганием скверны»? Глядя на мой пришибленный вид, Евгений Миронович сказал:

— Вы сейчас посидите, подумайте. Газетки вот почитайте, свежие, в том числе из столицы Империи. Я же пока оформлю все нужные бумаги по закрытию дела, вы подпишете то, что к вам относится. Потом мы сходим пообедаем, а после обеда отведу вас и представлю коллегам.

Глава 22

Столичный «Светский вестник» я просмотрел мельком, только заголовки самых больших статей и отложил в сторону, не интересно. Где я и где светская жизнь, тем более — столичная. Другое дело — местные новости, районные, губернские, да хоть и всего Великого княжества. К сожалению, в минских газетах про наш район была только рекламная статья о том, что в магуче графа Сосновича вводится новая специальность — «Лесоведение и лесоводство», с целью, как говорилось в статье, «споспешествования скорейшему восполнению лесных ресурсов на научной основе». Набор в этом году был всего пять человек, но мне и того не надо.

В городе же одной из самых актуальных тем оказалась очистка главной реки — Свислочи. Бурно обсуждался проект строительства целого завода по очистке сточных вод, точнее, нескольких конкурирующих проектов. Местные друиды вывели какую-то водоросль с абсолютно нечитаемым научным названием, которая по их задумке должна была поглотить все органические вещества и часть солей из воды, а сама пойти потом на корм скоту. Оппоненты уверяли, что скотина эту гадость жрать не станет, а если какая дурная и найдётся — то мясо будет вонять стоками. И ратовали за завод, где очистка будет проводится посредством алхимии. «Зелёные», как назвали сторонников водорослей, уверяли, что всё в порядке с мясом, а после алхимических препаратов надо ставить ещё один завод, для очистки вод уже от них, чтоб вся рыба до самоё Березины не передохла. Судя по всему, и большая часть публики, и начальство склонялось на сторону «зелёных», которые обещали меньшие затраты в ходе работы и прибыль от продажи корма из водорослей. «Синие» сторонники алхимии ещё упирались, но, кажется, больше для приличия.

Гораздо более горячим было обсуждение того, где строить. Градоначальник, недолго думая, решил ставить его на самом краю подконтрольной ему территории, напротив болотистого урочища Серебряный Лог, примерно в двух с половиной верстах от скотобойни и чуть ниже по течению, чем дачный посёлок. Но группа активных горожан под предводительством графа Кречетовского критиковала такой проект сразу по ряду направлений: дескать, и уникальному сообществу птиц, обитающих в Серебряном Логе, повредит, и от завода вонь будет идти на дачи, и строительство слишком близко к фактической черте города. Мол, такие проекты делаются на десятилетия, если не на века, как в Лондоне, а потому негоже ставить там, откуда лет через двадцать-тридцать переносить придётся. И предлагали строить дальше, в районе деревень Чижовка или Подлосье. Мол, и коллектор туда можно протянуть из центра по прямой мимо ипподрома и конского рынка, чуть длиннее, зато проще строить. И скотобойню перенести к югу от конского рынка, убрав источник вони и грязи как от дач, так и от реки.

В свою очередь граф Чижовский с бароном Подлосевым явно не горели желанием, получить такой подарок в своих владениях. Они ехидно интересовались, что больше беспокоит оппонентов: сохранение городского бюджета или то, что границы завода оказывались в двухстах метрах от парка Кречетовского, чья усадьба с садом, парком, поместьем, охотничьим домиком и всем прочим располагалась на слиянии со Свислочью рек Серебрянки и Лошицы. Также они указывали, что Чижовка — это уже территория губернии, и минское городское руководство не имеет права что-либо там строить.

В прессе эти споры называли на грани приличия «птичий базар». А анонимный автор невесть как попавшего в подборку «Бульварного листка» (прямо так газетка и называлась), писавший под псевдонимом Ясь Птушкин[14], высказался крайне некуртуазно и неаппетитно, но метко. Он писал, свинтус эдакий: «Общегородское бурление говн норовит поднять свою благоуханную пенную шапку на губернский уровень». Пошло и неприлично, но смешно и живописно. Настолько, что способно отбить аппетит у многих читателей.

Забавно оказалось читать про одни и те же события или выступления в трёх разных газетах: официальной «Минские Ведомости», светской «Минский Вестник» (полная калька с вестника «Светского») и промышленно-купеческой «Минское дело». Настолько, что я почти забыл о своих переживаниях в связи с услышанным сегодня и с интересом погрузился во вроде как не касающуюся меня тему. Так, что следователю, закончившему составление и визирование бумаг следователю, очередной раз вернувшемуся в кабинет, пришлось дважды окликать меня.

— Позвольте полюбопытствовать, что вас так увлекло в прессе? А, наши «вонючие салочки»!

— А сами вы, если не секрет, как считаете, кто прав?

— В том-то и гадство, что все три стороны имеют рацио в своих предложениях, но ни у кого нет безупречной позиции.

— Позвольте, какие три? В газетах только две, если не считать градоначальника, но у него же получается общая позиция с Чижовским, или нет?

Евгений Миронович усмехнулся.

— Третья сторона формально не организована. Некто Ясь Птушкин запустил мысль, что… Как там у него было-то? А, вспомнил. Что «господа дачники, когда раскупали участки между рекой ниже города и железной дорогой, о чём-то же думали. Вот пусть теперь чем думали, то и нюхают. А исправлять чужую глупость за счёт бюджета не должно». Эти предлагают реализовать самый дешёвый вариант: строить очистной завод около бойни. Мол, и затраты минимальные, и отходы можно сразу водорослям скармливать. А город расширять можно и в других направлениях, помимо как вдоль Дачного проспекта. В прессе эту тему не освещают, но среди городских низов она пользуется большой популярностью.

За разговором он переложил и просмотрел последнюю партию бумаг и протянул несколько из них мне.

— Вот, подпишите акт уведомления о прекращении дела, вашем отношении возбуждённого, в связи с отсутствием основания для расследования. И ещё пару бумаг об ознакомлении, в части касающейся. И пойдём, пообедаем, если вам наши новости аппетит не отбили. Ну, а после обеда поведу вас представлять начальству.

Уже привычно и почти не задумываясь ставя свою подпись, я задал, наконец, давно волновавший вопрос:

— Скажите, а мне на новом месте надо будет как-то «проставиться», или «вписаться», или как это ещё тут называется — если, конечно, принято? У меня с собой кое-что есть, семейного производства, но уместно ли будет и достаточно ли?

— Хм, озадачили. Давайте обсудим это по дороге, а лучше в ресторации, тут подумать надо.

После того, как сделали заказ, мой гид пояснил причины своей задумчивости.

— Видите ли, Юрий Викентьевич, традиции и обычаи в разных отделениях и службах Корпуса могут отличаться, и порой сильно. Потому я и взял время на обдумывание, дабы не ввести в заблуждение. В общем и целом, от внештатника никто ничего особого не ждёт, небольшой, чисто символический презент начальнику и коллективу уже будет принят как приятная неожиданность. Если не секрет, что вы там приготовили?

— Полуштоф «Пшеничной» и столько же сорокоградусной настойки, клюква на меду. Я не знал, есть ли в составе… эээ…

— Лаборатории, — подсказал мне Миронович название службы.

— Спасибо. Так вот, я не знал, есть ли в составе лаборатории дамы, потому брусничную настойку крепостью двадцать пять градусов не брал.

— Дама в лаборатории есть, но она такой «компот» не особо уважает, разве что на запивку или чистый спирт разводить, «для запаха». Она патологоанатом, трупы изучает. Причём попала на эту работу вынужденно, имея диплом хирурга не смогла найти достойное место из-за предрассудков. Вот только не смейте её жалеть или выражать сочувствие — станете врагом. Дама она циничная и внешне грубая, но своих в обиду не даёт. Как она говорит, «гнобить моих лабораторных мышей — это моя прерогатива, и делиться ею я не намерена!». Кстати, да — большинство сотрудников лаборатории она так и называет, «мыши мои».

— Спасибо за предупреждение.

— Сегодня у нас какой день недели? Пятница? Так, жалование выдавали с утра, большинство постарается найти