Роковая женщина - Виктория Холт

— Интересно, что бы я могла надеть? — спросила я. — Вот было бы забавно так преобразить свою внешность, чтобы никто не узнал.

Она подала мне одну из масок — я надела.

— В ней у вас такой вероломный вид.

— Вероломный?

— Настоящая соблазнительница.

— Да, разительно отличается от привычной моей роли. — Я глянула в зеркало, и мной овладело невероятное возбуждение. Мое настроение передалось и ей, потому что она вдруг присела на кровати и спросила:

— Ну, так как, сестра?

— Если бы у вас нашлось для меня платье…

— Хотите костюм островитянки?

Я распахнула шкаф, зная, что в ее гардеробе имелся большой выбор экзотических нарядов. Она закупила их в восточных портах, когда добиралась в Англию со своего острова. Мне приглянулось зеленое с золотом платье. Мигом сбросив сестринский убор, я примерила его. Она захлопала в ладоши.

— Прямо на вас, сестра.

Я вытащила из волос булавки — пышная копна упала мне на плечи.

— О, сестра, да вы прямо красавица, — невольно восхитилась она. — Волосы местами как огонь.

Я тряхнула головой.

— Что, не очень похожа на сиделку?

— Вас никто не узнает.

Изумленная, я уставилась на нее: уже приняв решение, была удивлена, что она одобрила меня. С видом деланного смущения я глянула на нее.

— Берите все, что хотите, — разрешила она. Я достала золотистые туфельки. — Эти я купила, когда плыла сюда, — сообщила она.

Туфли оказались немного великоваты, да это было неважно. Главное, что замечательно шли к платью.

— Но кого я должна изобразить? — Тут мне попалась на глаза картонка с рисунком Эдварда, который мальчик принес показать матери. — У меня идея! — воскликнула я и, скрутив остроконечный шпиль, достала иголку с ниткой: минутой позже была готова шляпка. Потом я воспользовалась ее пояском из золотого шифона и, обернув картоновый каркас, оставила длинные, падающие на спину концы.

Она чуть не прыгала от удовольствия.

— Теперь наденьте маску, сестра. Точно, никто не узнает!

Но это было еще не все. Талию я обернула давно примеченной серебряной цепью, которой она подпоясывала пеньюар, и прицепила к ней связку ключей, лежавших на столике.

— Прошу любить и жаловать: леди-ключница Замка, — представилась я.

— Леди-ключница? — переспросила она. — Кто это?

— Так в старину называли хозяйку дома. Ту, у которой ключи.

— О, это как раз для вас.

Я надела маску.

— Ну, хватит духу?

Безрассудства мне всегда хватало. Селина с детства приметила его в моем характере и не раз предостерегала. Конечно же, я решилась.

Что это был за вечер — уверена, никогда его не забуду! Я была внизу, вместе со всеми: мне не составило труда смешаться с толпой. Дикое возбуждение охватило меня. Селина как-то сказала, что мне следовало бы пойти в актрисы. В тот вечер я сыграла отменно. Впрочем, вряд ли это была игра: я в самом деле ощущала себя леди-ключницей, хозяйкой, а остальных представляла своими гостями. Только я появилась, сразу нашелся и партнер. Я танцевала, не уступала его настойчивым уговорам открыться, словом, ударилась в легкий флирт, ради которого, собственно, и было затеяно это предприятие.

Мне не терпелось узнать, как идут дела у Рекса с Хеленой Деринхем. Почему-то была уверена, что он должен был ее избегать, если узнал под маскарадным костюмом. И напротив, должен был найти меня. Так оно и случилось в свой час. Я кружилась в танце с осанистым мужчиной в костюме дворянина эпохи Реставрации, когда меня схватили за руку и оттеснили от партнера. Со смехом приглядевшись к маске, я узнала в моем трубадуре Рекса.

Я испугалась, что и он мог меня узнать. Впрочем, мой маскарад был куда полнее, льстила я себе. К тому же я рассчитывала на эту встречу, а он наверняка нет.

— Простите мое грубое обращение, — заговорил он.

— Да, серенада была бы уместнее для начала.

— Не смог удержаться, — продолжал он. — Это от цвета ваших волос. Они такие необыкновенные.

— Теперь вы должны сочинить про них балладу.

— Постараюсь не ударить в грязь лицом. Сдается мне, мы должны держаться вместе — ведь мы друг другу пара.

— Пара? — не поняла я.

— Да, из одного времени. Средневековая леди-ключница Замка и смиренный трубадур, ждущий под окнами час, когда можно будет петь любовную песнь.

— Кажется, этот трубадур, нашел способ пробраться внутрь Замка.

— Вам бы прийти в костюме сиделки, — вдруг сказал он.

— Это почему? — похолодев, спросила я.

— Вы прекрасно знаете роль.

— А вам бы нарядиться судовым магнатом. Интересно, что бы вы надели? Морскую форму с гирляндой игрушечных корабликов на шее?

— Похоже, нам нет нужды представляться, — сказал он. — Неужели вы в самом деле думали, что я вас не узнаю? Ни у кого другого нет таких волос.

— Выходит, меня выдали волосы! И как вы намерены поступить? Уволите меня, когда подойдет время?

— Надо подумать.

— Тогда, быть может, позволите мне уйти самой, без позора. Боюсь, завтра утром меня потребуют к ее светлости: «Сестра, мне только что донесли о вашем неподобающем поведении. Прошу немедленно удалиться…»

— А что станет с вашими больными, если вы их столь жестоко бросите?

— Я бы их никогда не бросила.

— Надеюсь, что это так, — ответил он.

— Но теперь, когда вы меня поймали, что называется, с поличным, мне больше нечего сказать в оправдание.

— Я думаю, есть — и многое. Простите, что не послал вам приглашение. Сами знаете, если бы это зависело от меня…

Я изобразила вздох облегчения, хоть с самого начала видела, что он рад моему присутствию.

Так мы танцевали и подтрунивали друг над другом — он не отходил от меня. Видно было, что он делает это не только, чтобы доставить мне удовольствие, но и себе тоже. Но если он забыл про мисс Деринхем, то я нет. Я спросила с присущей мне непосредственностью, в каком она костюме. Он ответил, что не интересовался.

— Будет ли оглашение? — осведомилась я.

Он сказал, что сегодня во всяком случае не ожидается. Деринхемы пробудут до седьмого числа, а накануне вечером состоится грандиозный бал. Все будет обставлено церемоннее, чем сегодня.

— Ни малейшей возможности проникнуть посторонним? — уточнила я.

— Боюсь, что нет.

— Будет сделано оглашение, произнесены надлежащие случаю тосты, наверное, устроят празднество и для прислуги… Ну а тем, кто не принадлежит ни к нижнему этажу, ни к верхнему, вроде сестры-сиделки или страдалицы мисс Беддоус, может быть, позволят принять участие в общем ликовании?