«Проклятые вопросы» Великой Отечественной. Утерянные победы, упущенные возможности - Александр Больных

Два самолета FW-200 «Кондор» с Гитлером и его охраной вылетели из Смоленска. Взрыв произошел уже в районе Каунаса — из-за низкой температуры кислота действовала гораздо слабее, чем предполагалось. Но, так или иначе, желаемый результат был достигнут. Взрывом был разрушен фюзеляж самолета, и он рухнул на землю, никто из находившихся на борту не спасся.

Немецкое командование впало в столбняк, Гитлер слишком долго и старательно приучал своих генералов к мысли, что буквально все крупные и мелкие решения принимает только он. В результате генералы, оставшись без руководящей и направляющей силы, растерялись, хотя военная машина по инерции катилась дальше, в частности, продолжалась подготовка к операции «Цитадель», но при этом фюрер так и не успел подписать решающую директиву.

Еще больше осложняла положение немцев внезапно вспыхнувшая свара в политическом руководстве. Как мы уже говорили, официальным преемником Гитлер назначил Геринга, и после смерти фюрера толстый Герман принял на себя обязанности главнокомандующего вермахтом и рейхспрезидента. Рейхсканцлером был назначен Йозеф Геббельс. Склока началась, когда свои претензии высказал Гиммлер, который больше не хотел довольствоваться вторыми ролями и захотел выйти на первые. Однако все первые роли были заняты. Попытка спекулировать войсками СС оказалась бесполезной, армейское командование давно точило зуб на постоянно набирающие силу Ваффен СС, которым доставалось лучшее вооружение и техника. Вот и сейчас совершенно внезапно Гудериан, который занимал вроде бы номинальный пост инспектора бронетанковых войск, потребовал ограничить передачу новых тяжелых танков дивизиям СС и направить «Тигры» и «Пантеры» в армейские танковые дивизии. Министерство вооружений и лично Шпеер поддержали его, попытки Гиммлера протестовать успеха не имели. От Гиммлера уплыла и должность начальника Верховного командования сухопутных войск (ОКН), освободившаяся после смерти Гитлера, армейская верхушка выступила против него единым фронтом, после чего ее члены перегрызлись между собой. Многие хотели видеть на этом посту Манштейна или Роммеля, зато против выступили Кейтель и Йодль, которые опасались, что яркий и энергичный командующий сухопутными войсками оттеснит в сторону эти посредственности, даром, что ли, Кейтель получил язвительное прозвище Лакейтель. В результате снова из нафталина был вынут Гальдер, хороший, квалифицированный, аккуратный генерал, но... Но без искры гения. Хотя в одном вопросе немецкие верхи были совершенно едины: никаких переговоров, никакого мира на выдвинутых союзниками условиях.

Дело в том, что еще в январе 1943 года на конференции в Касабланке принцип безоговорочной капитуляции нацистской Германии был выдвинут президентом США Рузвельтом и принят главами правительств США и Великобритании. Парадоксально, но советское руководство медлило высказаться по этому поводу. Да, имелись трескучие лозунги типа «Враг будет разбит, победа будет за нами», однако четкого заявления об условиях завершения войны Сталин до сих пор не сделал. То, что территория Советского Союза должна быть очищена от захватчиков, подразумевалось само собой, а дальше? Лозунг «Добьем фашистского зверя в его логове!» пока еще оставался в будущем. А в Германии слишком силен был миф о так называемом «ударе в спину», из-за которого страна потерпела поражение в Первой мировой войне, и немцы были полны решимости не допустить повторения этого.

Еще больше запутала ситуацию внезапно вспыхнувшая распря между Гиммлером и Кальтенбрунне-ром. Свежеиспеченный шеф Управления имперской безопасности решил воспользоваться удобным случаем и окончательно оттереть в сторону рейхсфюрера СС. При помощи Геббельса, который всегда относился к Гиммлеру очень плохо, он сумел добиться передачи себе службы безопасности СД. В общем, при отсутствии ярко выраженного лидера (Геринг был харизматичной фигурой, но не обладал и тенью гитлеровского авторитета) германское руководство немедленно превратилось в стаю пауков в банке. Чем грозит подобное положение в военное время, да еще если ход войны принимает откровенно неблагоприятный оборот, совершенно очевидно.

В результате всех этих разногласий и противоречий летнее наступление 1943 года сорвалось, даже не начавшись. Модель, который командовал группировкой на Орловском выступе, был категорически против наступления вообще. Манштейн, возглавлявший южную ударную группировку, поддерживал идею наступления, хотя и с массой оговорок. В общем, получилась иллюстрация к известной басне Крылова. С одним только принципиальным различием: если раньше Гитлер мог своим волевым решением пресечь все споры и заставить лебедя, рака и щуку действовать по единому плану, то теперь это было невозможно. Геринг не обладал нужным авторитетом, да и не особо стремился ввязываться в дела армейские.

В результате в тот самый момент, когда нужно было сосредоточить все силы на решении одной задачи, немецкая военная машина пошла в разнос. Нет, на фронте армии продолжали действовать умело и жестко, военные заводы продолжали штамповать танки и самолеты, но была потеряна сверхзадача. Слишком много противников было у летнего наступления, и слишком много вариантов этого наступления было предложено. Гитлер мог положить конец любым спорам в одно мгновение, чего сейчас не мог сделать вообще никто. В результате продолжалась подготовка к некой абстрактной «летней кампании», целей и смысла которой сейчас не представлял никто. А ведь сейчас буквально каждый день был на вес золота, недаром же Манштейн требовал начинать наступление немедленно, если его решено вообще начинать.

Однако отсутствие железной воли (или ослиного упрямства) Гитлера сразу сказалось на общей ситуации — Манштейн сумел продавить оставление криворожского «балкона» для сокращения линии фронта. Оно было проведено успешно, немецкие войска оставили за собой выжженную пустыню, и теперь следовало приступать к выполнению второй части плана немецкого Верховного командования: дождаться наступления Красной Армии, чтобы измотать и обескровить наступающие группировки. Кстати, никто не замечает ядовитого зерна, заложенного в основу этого плана. Ну остановили, а дальше что? Ждать следующего наступления? И удастся ли остановить его? Обороной войны не выигрывают, а к лету 1943 года наступательные возможности вермахта были окончательно подорваны, а тут еще над головой подобно топору постоянно висит угроза высадки союзников на континент. В общем, ситуация — не позавидуешь.

И еще одна очень важная деталь. За все шесть лет войны стратегическая разведка лишь один раз сумела угадать, где именно будет нанесен удар, во всех остальных случаях действия противника оставались тайной за семью печатями. Союзники пропустили удар немцев в Арденнах и в 1940-м, и в 1944 году, немцы поочередно прохлопали наступление под Сталинградом в 1942 году, в Белоруссии в 1944 году, высадку в Нормандии, советская разведка не сумела сказать ничего внятного о планах немцев в 1941 году, не предупредила о летнем наступлении вермахта в 1942 году, и так далее до бесконечности. Единственным исключением было наступление под Курском, но там заслуга разведки минимальна, сама конфигурация фронта диктовала такой способ действий, не оставляя немцам никаких иных вариантов. Вот и сейчас предугадать, где именно Красная Армия нанесет удар, было для немецкой разведки задачей непосильной. И действительно, где могло начаться наступление?

Не угадали немцы и в этот раз. Манштейн сумел убедить всех, что основное наступление начнется на южном крыле фронта, в районе Донбасса. Именно там были сосредоточены основные танковые резервы, в том числе танковые дивизии СС, выделенные для несостоявшегося наступления. Вероятной считалась попытка ликвидации Орловского выступа, но это наступление должна была парировать 9-я армия фельдмаршала Моделя. Хотя Манштейн и предполагал возможность наступления на фронте Группы армий «Север», этот вариант считался наименее вероятным. Однако именно здесь и было решено нанести удар силами Западного и Калининского фронтов с целью освободить Смоленск, что оказалось для немцев неожиданностью. Видя, что ожидаемое наступление немцев так и не начинается, для усиления удара Ставка взяла часть сил из состава резервного Степного фронта. И хотя операция «Суворов», начавшаяся

5 июля 1943 года, не увенчалась ожидаемым успехом, это наступление вынудило немецкое командование перебросить на север часть сил с Орловского выступа, прежде всего LVII танковый корпус Лемельсена. Между прочим, уже одно название говорит о значении, которое придавал Сталин этому наступлению. Ранжировка совершенно четкая: операция «Суворов», операция «Кутузов», операция «Румянцев».

Но большим сюрпризом, как для советского командования, так и для рядовых солдат, стало поведение противника. Нет, немцы не думали сдаваться без боя, но их сопротивление стало каким-то формальным, как предписывает устав, и не более того. Упорство и ожесточение, которые немцы демонстрировали во время боев под Сталинградом, куда-то исчезли. 10 июля союзники высадились в Сицилии, что еще больше осложнило положение Германии, потому что было ясно — вслед за этим последует высадка в самой Италии. Поэтому, не дожидаясь нарастания проблем на Средиземноморском театре, немецкое командование отправило туда II танковый корпус СС, раз уж операция «Цитадель» не состоялась. В результате все планы союзников в Италии могли полететь под откос, ведь эсэсовские дивизии появились бы там не потрепанными и обескровленными в предыдущих боях, а наоборот — свежими и полными сил. Как следствие — высадка союзников в Анцио принесла бы не неудачу, а настоящую катастрофу. Но в любом случае это всего лишь локальный успех, и судьба войны решалась совсем не в Италии.