Охранные структуры Российской империи - Сергей Галвазин

Прежде чем приступать к практической работе с завербованным агентом, его требовалось всегда "незаметно для него основательно выверить наблюдением и постараться поставить под перекрестную агентуру" (параграф 13). Когда наступало время инструктажа, в расчет брались как реальные возможности нового агента, так и перспективные, но при этом возникал вопрос: в каком объеме посвящать его в "секреты ремесла"? Та же инструкция определяла: "Секретные сотрудники ни в коем случае не могут посвящаться в сведения, даваемые другому сотруднику. С особой осторожностью следует относиться вообще к ознакомлению сотрудника с ходом розыска, а также с деятельностью и личным составом розыскного учреждения. При сношениях с сотрудником нужно получать от него все необходимое и, по возможности, не разоблачать перед ним ничего" (параграф 16). "Лицо, ведущее агентуру, должно составить себе план расследования и стремиться извлечь из агентуры все данные для его осуществления. Поэтому, никогда не открывая своих карт перед сотрудником, надлежит давать ему поручения, вытекающие из плана розыска" (параграф 3).

Возможности, которыми располагал тот или иной агент, рассматривались в динамике, когда возникала необходимость их изменить или расширить, проводилась так называемая "ликвидация". "Полиция… только выжидала самого удобного для неё момента облавы, нарочно давая кружку достаточно развернуться, чтобы иметь осязательный "состав преступления", и нарочно оставляя всегда несколько известных ей лиц "на разводку" (так гласит техническое выражение, употребляемое, насколько мне известно, и нашим братом, и жандармами)"1. Более точно суть выражена в параграфе 12 "Инструкции": "Сотрудники, находящиеся в низах организации, могут быть путем постоянной совместной работы с лицом, ведущим розыск, а равно арестами более сильных работников, окружающих его, переведены выше". И "никогда не следует арестовывать всех окружающих сотрудника лиц, оставляя его одного на свободе, но надлежит оставлять около него несколько лиц, более близких и менее вредных, или дать ему возможность заранее уехать по делам партии, в крайнем случае арестовать, но вскоре выпустить по недостатку улик. О предстоящем аресте сотрудника всегда нужно войти с ним в соглашение" (параграф 23). Кроме того, в случае угрозы расшифровки или уже расшифрованных, если они считались "наиболее ценными" и "способными", переводили в другие местности, где их никто не знал. Но от провалов агентов старались все же уберечь. Не рекомендовалось форсировать добывание сведения, после "ликвидаций" с агентом на время прекращалась активная работа и он прерывал сношения с товарищами по партии. Обыски и аресты требовалось проводить с осторожностью, чтобы не провалить агента, на основании чьих материалов они проводятся. "Ликвидации следует начинать с тех мест и лиц, где могут быть серьезные вещественные доказательства, т. к. поличное дает возможность привлекать по обвинению в участии в революционном сообществе лиц, даже застигнутых без вещественных доказательств на их квартире и дает возможность прикрыть агентуру" (параграф 25).

Секретные сотрудники редко представляли в охранку написанные доклады. Обычно их доклады на встрече с работником охранки записывались жандармским офицером и поступали в отдел уже переписанными на бланке, где в заголовке указывалось, к какому отделению это донесение относится ("общественное движение", "РСДРП" и др.) и кличка агента (так называемые "агентурные записки"). На полях записок начальник Охранного отделения делал пометки о том, какие мероприятия необходимо провести. 1-й экземпляр приобщался к соответственным делам по данной партии или движению за соответствующий год. 2-й экземпляр — в дело сотрудника. На основании агентурных записей составлялись доклады в Департамент полиции и по особо важным — для правительства.

Все материалы Департамента полиции, особого отдела и охранных отделений можно подразделить на 4 вида:

1. "Агентурные записки". Это запись сведений, полученных на конспиративных встречах офицера полиции с агентом или письменное сообщение самого "сотрудника".

2. "Записки". Они составлялись в охранных отделениях для Департамента полиции на основании ряда "агентурных записок" и представляли собой сводку по какой-либо теме.

3. "Циркуляры" Департамента полиции. Вырабатывались на основе вышеуказанных материалов и рассылались на места. В "циркулярах" все разыскиваемые Департаментом полиции лица делились на 5 категорий, в зависимости от мер, какие нужно было принять к ним. Характерно, что "циркуляры" имели особую графу "Преступная специальность".

4. "Обзоры" писались в Департаменте полиции на основании поступающих материалов и анализа революционной литературы. Представляя собой высшую форму работы Департамента полиции, "обзоры" в некотором отношении являлись не только розыскными, но и претендующими на "научность" документами, поскольку они анализировали деятельность отдельных партий1.

Специфика юридического положения Департамента полиции и агентурного аппарата, как составной его части, использование негласных форм и методов деятельности требовали соблюдения строгих мер конспирации. Так, по существующим правилам, "никто, кроме лица, заведующего розыском, и лица, могущего его заменить, не должен знать в лицо никого из секретных сотрудников. Фамилию сотрудника знает только лицо, ведущее розыск, остальные же чины учреждения, имеющие дело со сведениями сотрудника, могут в необходимых случаях знать только псевдоним или номер сотрудника.

Чины наружного наблюдения и канцелярии не должны знать секретного сотрудника и по кличке. Он им должен быть известен лишь как действительный революционный деятель по кличке наружного наблюдения, если он вошел в сферу последнего" (параграф 17).

Исключалась взаимная расшифровка двух агентов, "т. к. это может повлечь за собой "провал" обоих и даже убийство одного из них" (параграф 18). Сведения, поступающие от агентуры, надлежало хранить в "особой тайне" и при соблюдении особой осторожности. В "ликвидационных записках" никогда не указывались ни псевдонимы, ни лицо, ставшее источником информации, лишь указывалось "по имеющимся негласным сведениям".

Тщательно разрабатывались детали образа жизни агента, его поведение, чтобы избежать провала. "Секретные сотрудники, если они не живут на партийные средства, обязательно должны иметь какой-либо легальный заработок, так как неимение такового немедленно возбуждает подозрение относительно источника средств к существованию. Устраиваться на службу сотруднику следует рекомендовать самому, без посредства лица ведущего розыск…" (параграф 27). Если легальный заработок был недостаточен, а большую часть доходов агента составляла плата в охранке, ему рекомендовалось не давать повода для подозрений в том, что он живет не по средствам. Особенно это касалось предметов одежды, обуви и т. п. Забота об агенте после прекращения с ним отношений (по различным причинам) также была подчинена принципу конспирации.

Известны факты организации для агента профессиональной подготовки. Так, Зубатов, высоко ценя перспективу использования вновь завербованного Азефа, познакомил его с секретнейшими инструкциями, по которым действовала политическая полиция, с тайнами политического сыска и тонкостями внутреннего наблюдения. И это при том, что эти документы запрещалось выносить даже из кабинета начальника департамента. Кроме того, Азеф прошел практику филерского мастерства в московской школе Медникова.

Работа с агентом осуществлялась при непосредственном общении с офицером охранки, что было наиболее уязвимым элементом с точки зрения личной безопасности обоих участников и самого процесса. Поэтому "свидания с секретными сотрудниками должны происходить на особых ("конспиративных") квартирах" (параграф 30). Сложность их подбора диктовала и другое условие "невыяснившемуся (т. е. кандидату) секретному сотруднику не следует показывать "конспиративной "квартиры"; лучше иметь для таковых особую квартиру или номер в гостинице или же назначать свидания с такими лицами в ресторанах и тому подобных местах" (параграф 30). Хозяином квартиры мог быть "безусловно верное семейное лицо, служившее в охранном отделении или в жандармском отделении на должности, по которой его мало знали в городе, жившего на покое в отставке, без прислуги и не имеющего никакого другого отношения к розыскному учреждению" (параграф 34), оговаривалось, что это наилучший вариант, но были и другие, близкие к нему. Наиболее распространены были конспиративные квартиры, хозяевами которых были лица, находящиеся на действительной службе в Охранном отделении, не занимающие высоких должностей и которых никто из известных в городе полицейских чинов, особенно в форме, не посещает (видимо, речь идет о сотрудниках, занимающих технические должности).