Билет в забвение - Эдвард Марстон

от денег?» — спросил Колбек.

«Мне не понравился его вид, когда он это предлагал».

«Мэри сказала, что он был высоким, хорошо одетым и у него был приятный голос».

«У него был слишком приятный голос, «хрипло сказала она, — и это-то меня и беспокоило. У него был гладкий язык, и ошибки быть не могло. Кроме того… «Она закрыла дверь внизу лестницы, чтобы Мэри не могла ее слышать. «Кроме того, — продолжила она, — мне не понравилось, как он смотрел на мою дочь. Мэри не заметила — да благословит ее Господь, — но я заметил.»

«Что именно вы имеете в виду?» — поинтересовался Лиминг.

«Он пялился на нее, сэр».

«Ваш муж не возражал?»

«Он был слишком занят пересчетом денег».

Колбек расспрашивал ее дальше, но она не могла рассказать им ничего о незнакомце, чего бы ее дочь уже не разглашала. Над их головами заскрипели половицы, затем послышались шаги по шаткой лестнице. Вошла Мэри в халате. Через руку у нее было перекинуто платье Имоджен Бернхоуп.

«Я должна отдать его обратно?» — задумчиво спросила она.

Во время поездки в Вустер Эдварду Таллису становилось все более не по себе. Его спутники оказывали на него совместное давление, убеждая забыть весь инцидент и снять все обвинения. Не желая их обидеть, суперинтендант продолжал повторять, что было совершено преступление и, следовательно, следует понести наказание. Рассуждения Туннэдайна быстро перешли в брань, и сэру Маркусу пришлось его успокаивать. Мужчина постарше попробовал другой подход.

«Ваше предписание здесь не действует, суперинтендант», — предупредил он.

«Это мы еще посмотрим, сэр Маркус».

«Детективный отдел является частью столичной полиции. Он превосходен в Лондоне, но гораздо меньше в провинции».

«Тогда почему вы так стремились воспользоваться нашими услугами?» — многозначительно спросил Таллис. «Если вы считаете, что власть должна принадлежать местной полиции, почему вы не обратились к кому-нибудь из них?» Я уверен, что в Вустере есть своя доля любителей Шиповника.»

«Мне нужен был лучший детектив», — решительно заявил сэр Маркус.

«Ты поймал его».

«Я начинаю в этом сомневаться».

«Я тоже», — едко сказал Тунннадайн.

«Если бы его оставили одного выполнять свою работу, «сказал Таллис, — я уверен, что инспектор Колбек довел бы расследование до успешного завершения. Благодаря безрассудному вмешательству мистера Таннадина был застрелен человек, а дочь сэра Маркуса находится в еще большей опасности.»

«Я пытался спасти ее».

«Имоджин никогда не было рядом, чтобы ее спасли», — сказал сэр Маркус. «Этот негодяй взял бы мои деньги и ничего не дал бы нам взамен».

«Колбек выследит его», — сказал им Таллис. «Между тем, нам предъявлены уголовные обвинения. Закон должен действовать своим чередом».

Прежде чем Туннэдайн успел возразить еще раз, сэр Маркус заставил его замолчать, сильно толкнув локтем. Таллиса невозможно было запугать или переубедить. До конца поездки они больше не обменялись ни словом. Погрузившись в свои мысли, трое мужчин просто откинулись на спинки сидений в вагоне. Вернон Толли был удручен. Выслушав споры, кипевшие у него за спиной, кучер не услышал ни единого упоминания о Роде Уиллс и никаких предположений о том, что она, возможно, все еще жива. Это встревожило его. Оглядываясь назад, он встал на сторону Таллиса. Вина за случившееся должна лежать исключительно на Тунннадине. Он надеялся, что политик будет содержаться под стражей, но эта надежда вскоре рухнула.

Когда они подъехали к дому Джошуа Перла, пассажиры вышли. Магистрат был плотным мужчиной лет пятидесяти с трясущимися при разговоре челюстями. В присутствии сэра Маркуса он был почтителен до подобострастия и был чрезмерно впечатлен, узнав, что Тунннадин является членом парламента. Задолго до того, как Таллис заговорил, исход визита был предрешен. Суперинтендант привел веские доводы в пользу отказа в освобождении под залог, но они были отклонены слабой рукой. Перл освободила заключенного за символическую сумму. Когда они покидали дом магистрата, Тунннадайн торжествующе улыбался.

«Пожалуйста, передай хорошие новости Колбеку, «сказал он Таллису, «и можешь передать своему нелепому сержанту, что я подам на него в суд за нападение».

Лиминг отказался от предложенного шанса снова прокатиться на гнедой кобыле. Поэтому они с Колбеком пошли обратно в направлении поместья Бернхоуп, а инспектор вел лошадь под уздцы. Оба мужчины были опечалены судьбой Мэри и ее матери и надеялись, что компенсация принесет им некоторое утешение. Колбек пообещал связаться с похоронным бюро в Вустере, чтобы можно было прислать кого-нибудь позаботиться о теле. Пока оно остается в коттедже, это только усугубит их страдания.

«Жаль, что они не смогли рассказать нам ничего полезного об этом человеке», — сказал Лиминг.

«Но они это сделали, Виктор.

«Правда? Я ничего не слышал, сэр.

«Мэри рассказывала нам, каким прекрасным наездником он был. Она деревенская девушка, привыкшая видеть всадников в седле и способная с первого взгляда определить рост лошади. Если этот парень — бывший солдат, которого я подозреваю, то показания Мэри указывают на то, что он служил в кавалерийском полку. Это зацепка, которая может помочь нам найти его.»

«А как же мать?»

«Она сделала замечание о его характере. Он дамский угодник, в этом нет никаких сомнений.

«Солдаты всегда такие», — сказал Лиминг. «За исключением суперинтенданта Таллиса, конечно», — добавил он с невеселым смешком. «Мне достаточно одной женщины. Когда я встретил Эстель, это был самый замечательный момент в моей жизни. С тех пор я никогда не смотрел ни на одну женщину.»

«Человек, за которым мы охотимся, ведет себя по-другому», — сказал Колбек. «Я предполагаю, что это хищник, в жизни которого было много женщин, ослепленных его красным мундиром и медными пуговицами. Так случилось, что Имоджен Бернхоуп стала последней.»

«Что с ней будет, сэр?»

«Я точно не знаю. После провала сегодняшнего упражнения он, возможно, решит сорваться с места и сбежать, но я сомневаюсь в этом».

«Эти две дамы — ценные вещи. Он не откажется от них так просто».

«У меня такое чувство, Виктор. Ты помнишь дело, которое у нас было в Уэльсе?»

Лиминг застонал. «Я слишком хорошо это помню, сэр. Кто-то украл серебряный кофейник в форме локомотива и потребовал за него кучу денег. Мне не повезло быть тем человеком, который передал выкуп. «Он снял шляпу, чтобы потереть голову. «Я все еще чувствую удар, который вырубил меня. Негодяй забрал деньги. Все, что я получил взамен, — это головная боль, которая длилась неделю.»

«Что произошло потом?»