Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не совсем так. Но судьи считают, что регистрация не вполне отвечает нормам действующего законодательства.
– Ну вот видите. Поэтому очень важно, чтобы эти вопросы находили отражение на страницах вашей газеты. Нужно защищать права человека, независимо от национальной принадлежности приехавшего к нам человека. Разве вы со мной не согласны, Эдуард Яковлевич?
Банкир говорил правильные, верные слова. Для такого разговора не требовался приезд главного редактора. Даже если их подслушивали и записывали разговор, чего нельзя было исключать, то и тогда ничего сенсационного из него извлечь бы не удалось. Тальковский ведь никого не обвинял, он лишь предлагал газете высказаться по поводу явно недемократичных мер, принятых в Москве. Здесь важен был подтекст. И главный редактор, проработавший в журналистике много лет, прекрасно понял этот подтекст. Он понял, против кого направлено недовольство банкира и против кого должны обратить свои перья журналисты его газеты.
– Конечно, согласен, Аркадий Леонидович, – горячо поддержал он собеседника, – это очень важная проблема, и мы обязательно проведем специальное расследование на эту тему. Спасибо вам за ваше участие в делах нашей газеты.
– И вам спасибо за ваше понимание наших проблем, – пробормотал Тальковский, положив трубку.
«А вдруг все напрасно? – неожиданно подумал он. – Вдруг этот тип все-таки пролезет в Президенты? Нет. Я этого не допущу. Ему придется преодолеть несколько эшелонов моей обороны. И в конце пути его будет ждать нанятый Лосякиным человек с пистолетом в руках. Или у него будет винтовка? Впрочем, какая разница. Главное, чтобы у него была твердая рука и один-единственный патрон, который попадет точно в цель. И тогда все наши проблемы будут решены».
День десятый. Москва. Понедельник. 2 июля.
В эту ночь она тоже спала плохо. С одной лишь разницей, что когда она просыпалась, то, в отличие от прошлой ночи, почти сразу засыпала. Похоже было, что она уже привыкла к доносившемуся из соседней комнаты дыханию постороннего мужчины.
Вчера вечером она прошла два квартала и, убедившись, что на улице никого нет, позвонила из телефона-автомата по номеру, который дал ей Саид. Трубку сняли после первого же звонка.
– Алло, вас слушают, – сказал кто-то на чистом русском языке, без акцента.
– Здравствуйте, – торопливо сказала Элла, – я звоню по поручению Мирзы. Он просил передать вам, что Лятиф предатель, работает на обе стороны. Вы меня поняли?
– Кто это говорит? – попытались уточнить на том конце провода.
– Лятиф – предатель, – повторила она и сразу повесила трубку. Затем еще раз огляделась по сторонам.
Вернувшись домой, она рассказала обо всем Саиду. Тот похвалил ее, сказав, что она вела себя правильно. Вечером после ужина она снова осмотрела его раны. Если глубокая рана на ноге успешно затягивалась, то рука вызывала серьезные опасения. Края раны почернели еще больше. Стало абсолютно очевидно, что без срочной врачебной помощи здесь не обойтись.
Ночью ей снова снились кошмары. И снова она проснулась раньше обычного. Только на этот раз ей нужно было идти на работу. Элла раздумывала недолго. Она позвонила своей знакомой, которая работала в их поликлинике, и попросила оформить ей бюллетень. Та охотно согласилась. Это раньше, при социализме, каждый понедельник перед поликлиниками выстраивались очереди желающих получить бюллетень и остаться на законных основаниях дома. В девяностых о бюллетенях многие забыли. Теперь господствовали суровые законы дикого рынка. Если заболевший работал на себя, то он привыкал не обращать внимания на простуду или другие неприятности со здоровьем до тех пор, пока болезнь не валила его с ног. Если он работал на фирму или частное предприятие, то прекрасно знал, как неодобрительно относится хозяин к отсутствию сотрудника на работе, даже по вполне уважительным причинам.
Лишь после того как Элла приготовила завтрак и заставила Саида поесть, она снова осмотрела его рану. На этот раз она откровенно испугалась. Никаких сомнений больше не оставалось. Рана начала гноиться – и требовалось срочное вмешательство врача. Несмотря на все уговоры Саида, она быстро оделась и вышла из квартиры, не забыв запереть дверь на ключ.
Корейской машины внизу уже не было. Элла осмотрела свой двор – все было спокойно, она нигде не заметила посторонних. Неужели они убрались, радостно подумала она, выходя на улицу. Ей пришлось поймать такси, так как ехать надо было далеко. Она направлялась в больницу, где работал родственник ее мужа – Борис Макарович Тимакин, врач-хирург, когда-то консультировавший все травмы в Сашиной гандбольной команде.
Тимакину было немногим больше сорока, но выглядел он гораздо старше. Может, оттого, что носил небольшую бородку и усы, которые делали его похожим на земского врача начала века. Может, оттого, что в молодости занимался классической борьбой, был кряжист и широкоплеч. А может, и оттого, что много знал, был образован и начитан. В тридцать четыре он уже был кандидатом наук. В тридцать шесть стал лауреатом какой-то премии, какой точно – Элла не помнила. А в сорок два Тимакин защитил докторскую диссертацию и стал заведующим отделения в больнице.
Борис Макарович не только был близким другом их семьи, но и приходился двоюродным братом матери Саши, а значит, был Сашиным двоюродным дядей, хотя разница в возрасте между ними была не очень большой. Только от полной безысходности, опасаясь за здоровье своего гостя, Элла заставила себя решиться на этот визит.
Ей повезло. Тимакин как раз закончил операцию и, сидя у себя в кабинете, говорил с кем-то по телефону. Увидев вошедшую Эллу, он улыбнулся, кивнул ей, продолжая разговаривать, и показал на стул рядом с собой. Закончив разговор, он положил трубку и обернулся к молодой женщине.
– Здравствуйте, Борис Макарович, – нерешительно пискнула она.
– Ну, здравствуй, дорогая, – улыбнулся Тимакин, – какими судьбами? Что-нибудь с Сашей случилось?
– Нет, – она испуганно замахала руками, – с ним все в порядке. Они уехали на север вместе с Павликом.
– Наслышан, – улыбнулся Тимакин, – наслышан про походы твоего мужа. Мне моя сестра звонит, все рассказывает. Поэтому я и спросил тебя, думал, может, Саша оттуда звонил. А ты зачем приехала? По глазам вижу, что хочешь что-то рассказать, да не решаешься. Ну, давай, выкладывай. Что-нибудь случилось?
– Случилось, – кивнула Элла, оглядываясь на дверь. Она чуть покраснела. Тимакин заметил ее состояние. Он нахмурился, встал, прошел к двери и, открыв ее, громко сказал сидевшей в приемной секретарше:
– Никого ко мне не пускать, – после чего закрыл дверь, прошел на свое место и, усевшись в кресло, спросил: – С чего начнешь?
– Об этом никто не должен знать, – попросила Элла, чувствуя себя крайне неловко.
– Ты пришла к врачу, а не к родственнику, – терпеливо напомнил Борис Макарович, – и здесь у меня иногда такие вещи говорят, что я давно должен был седым стать. А вот видишь, еще не стал. Поэтому давай без предисловий. Раз пришла – значит дело у тебя важное.
– Важное, – вздохнула она. И наконец, решившись, быстро, на одном запале, рассказала все, что с ней приключилось в эти дни. Тимакин, слушая ее, хмурился, мрачнел, качал головой. Когда она наконец закончила, он мрачно спросил:
– Я тебя все?
– Все, – кивнула она, ожидая его приговора.
– Это очень плохо, – прокомментировал он, – и очень опасно. Судя по твоему рассказу, люди, которые преследуют твоего гостя, настроены достаточно решительно. Скажи честно, ты знала его до того, как он попал к тебе?
Она чуть не задохнулась от возмущения.
– Как вы могли такое подумать? – спросила она. Выражение Эллиного лица не оставляло сомнений в искренности ее рассказа.
– Не обижайся, – мягко попросил он, – я просто спросил. Значит, говоришь, что края раны у него потемнели?
– Да. Я думала, что рана затягивается, но она становится хуже день ото дня.
– Понятно, – он ненадолго задумался, – у меня сегодня еще две операции, – вспомнил Борис Макарович, – значит, к тебе я смогу приехать только после трех. Как думаешь, он продержится до этого времени?
– Конечно. Температура пока нормальная. Рана на ноге у него начала заживать, хотя я думала, что с ней будут проблемы. Очень сильно была разодрана нога.
– В общем, договорились. – Тимакин посмотрел на часы, потом хитро подмигнул Элле: – А моя сестра знает, что ты прячешь в своей квартире этого «борца за справедливость»?
– Нет, – сильно покраснела она, – я никому не говорила.
– Отчаянная ты, – усмехнулся он, – ну, ладно, езжай домой, я буду у тебя после трех.
– Только вы никому не говорите, – попросила она, – и, если можно, приезжайте один. Я дома дежурят их люди.
– Стало быть, мне нужно сыграть в шпиона, – кивнул Тимакин, улыбаясь, – хорошо, договорились. Ждите меня, я обязательно приеду. И вообще нужно было позвонить мне сразу, как только ты его обнаружила. Было бы меньше проблем.
- Срок приговоренных - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Заговор в начале эры - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Волшебный дар - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Рандеву с Валтасаром - Чингиз Абдуллаев - Политический детектив
- Левый берег Стикса - Ян Валетов - Политический детектив
- Зовите меня Маугли - Александр Афанасьев - Криминальный детектив / Политический детектив
- День Шакала - Фредерик Форсайт - Политический детектив
- Воины креатива. Праведный меч - Неустановленный автор - Политический детектив
- Над бездной. ФСБ против МИ-6 - Александр Анатольевич Трапезников - Политический детектив / Периодические издания
- РОССИЯ: СТРАТЕГИЯ СИЛЫ - Сергей Трухтин - Политический детектив