Моя. Чужая. Беременная - Ольга Висмут

тут застежка какая-то коварная.

Как он расстегивается? Еще не хватало мне подарков по утрам. Особенно после того, что было ночью!

Глава 20

1. МАКС

Я все-таки объяснился с Ларисой.

После разговора на душе остался осадок и чмом я себя чувствовать не перестал. Факт есть факт: я кинул невесту за шаг до ЗАГСа. Но в то же время у меня будто гора с плеч упала, когда сказал ей правду.

Помню, как она окинула меня презрительным взглядом:

– Сволочь ты, Максик, – и прикрыла рукой кольцо с розовым бриллиантом. – А это оставлю на память. Даже не думай, что верну, чтоб ты подарил его своей шалаве.

Я тогда еле сдерживал бешенство. Наклонился к бывшей невесте и тихо, с угрозой в голосе предупредил:

– Не смей говорить плохо об Асе! Ты даже ногтя ее не стоишь.

Она побледнела, а я добавил:

– Это твое кольцо. Желаю всего доброго.

Какая же она язва!

До вечера мне пришлось объясняться с организаторами. Лариса оставила им все мои контакты, заверяя, что все вопросы по финансам – ко мне. И они не с первого раза поняли что нужно от меня отстать. Я перевел все на секретаря, и бедняге Санчо, помимо своей работы, пришлось разгребать свалившиеся на меня звонки, отменять ресторан, сдавать путевки, оплачивать неустойки и прочее.

А потом в машине, когда я прочитал досье на Асю, то чуть телефон не разбил. Вовремя остановился. Но Захар подлил масла в огонь.

Значит, Ася меня обманывает. Нет никакой амнезии, раз она за моей спиной встречается со своим мужем!

Чувствую себя использованным. Паскудное ощущение.

И что мне теперь с этим делать?

Смотрю, как она щебечет с Мирой, а внутри поднимается раздражение… и не только оно.

Я хочу эту женщину. Сейчас, когда знаю, что она преступница, хочу еще больше. Это заводит меня.

Но если раньше я боялся обидеть ее, то теперь моя совесть молчит. Ася использует меня втемную. Пользуется мной, чтобы скрыться от тюрьмы. Почему я не могу использовать ее?

Пересплю с ней один раз – и наваждение отпустит.

Я решаю ничего ей не говорить. Пусть продолжает верить, что она в безопасности. Но усилю охрану и дам задание своим безопасникам. Пусть следят за ней, но не вмешиваются, и по-тихому найдут ее мужа, этого Камушкина. Теперь это уже дело чести.

Ася заметно нервничает за ужином. Неужели заподозрила что-то? Я вроде веду себя как всегда. Или это встреча с муженьком так подействовала?

От этой мысли я злюсь. Другой мужик прикасался к ней. Может, они даже целовались при встрече? Вспоминаю, как мы с ней целовались после ухода Ветрова, и все – меня охватывает дикость, безумие.

Так, надо успокоиться. Иначе я просто сойду с ума.

Ухожу к себе в кабинет. Выкидываю Асю из головы и заваливаю себя работой.

Но она не дает мне покоя. Стоит увидеть ее на пороге, и все – башню срывает.

* * *

Думал, что меня отпустит, когда возьму ее на столе. Но нет. Безумие не прекращается. Хочу еще. Еще больше.

Несу ее в спальню, где и продолжаю наше общее безумие. Я предельно сдерживаюсь, чтоб не навредить ей и ребенку. Действую максимально аккуратно, стараясь не сорваться окончательно. Тону в зелени ее глаз.

Ее крики оглушают. Не хочу ее никуда отпускать. Пусть даже она мошенница, пусть замужем. Все равно будет моя. Плевать на все.

– Макс, что это? – Ася с расширенными глазами рассматривает браслет на своей тонкой руке.

Затем ковыряет застежку, пытается снять его.

Будь моя воля я бы остался сегодня дома вместе с ней. Вид Аси в одном браслете, едва прикрытой одеялом, заводит.

– Подарок. Я выбирал камни под цвет твоих глаз, – отзываюсь довольно.

Слежу за ее реакцией. Так не смотрят на драгоценности. Ее взгляд такой, будто она их боится.

– Я не могу его принять, – выдыхает через минуту.

– Ася, давай без всякого этого. Я захотел его тебе подарить – подарил, – отзываюсь раздраженно. – Как ты себя чувствуешь?

Спрашиваю о ее состоянии. Вроде у беременных есть дни когда можно, а когда нельзя. Знаю, потому что с бывшей мы тоже баловались, когда она носила Миру.

Не выспавшийся я с утра. Всю ночь пытался придумать, что делать дальше. Еще и Ася начинает включать в себе “янетакую”. Пусть берет браслет и не ноет. Девочкам же нравятся брюлики.

Достаю из шкафа выглаженную рубашку и брюки. В такие минуты особенно ценю свою домработницу. Поворачиваюсь к кровати.

В глазах Аси стоят слезы. Списываю все на радость от подарка и гормоны беременных. Первая жена, будучи беременной, тоже так смотрела, когда я дарил ей драгоценности.

– Хорошо, – отзывается она и отводит взгляд.

Лицо красное. Еще бы. Стою перед ней во всей красе, в одних боксерах.

Я ухмыляюсь. Натягиваю брюки и рубашку, стараясь поигрывать натренированными мышцами. Так и хочется покрасоваться перед ней. Мне нравится, когда она смотрит на меня вот так: широко распахнув ресницы и приоткрыв влажный рот.

Может, бросить все и остаться с ней в кровати на весь день? Нет, мне нужно выяснить все насчет ее мужа.

Сегодня же поеду к ним домой.

* * *

Спальный район новостроек. Квартиры в таких домах доступны для людей среднего достатка. Но даже в этих новомодных коробках у подъездов сборище бабок. Сидят на скамеечке в такую-то погоду.

Я подхожу к нужному подъезду. Охрану беру с собой. Пусть прикрывают на всякий случай. Не от бабок, а от того, кто может оказаться в квартире.

Домофон стоит на входе. Это плохо. У меня знакомых в этом доме нет, чтобы впустили. Включаю телефон, набираю Санчо.

– А вы к кому? – любопытствует одна из старушек на скамейке.

– К Камушкину, – хмуро отвечаю. – Знаете такого?

Еще и секретарь трубку не берет.

– А кто это? – спрашивает она.

Ей отвечают сразу трое:

– Николавна, да ты шо! Никак забыла! Жорка это с седьмого этажа. У которого жена померла недавно.

– А-а-а, такая хорошая девушка была! Всегда здоровалась!

Я прислушиваюсь к разговору.

 – Он так убивался по ней, – вздыхает еще одна. – Страшная смерть! Весь белый ходил!

– Ага, так ей и надо! – вклинивается новая бабка. – Слышали, что про Настьку-то эту по телевизору говорили? Из-за нее люди погибли! Совести у нее не было!