Между нами горы - Чарльз Мартин

Потом ты достала большую папку, вроде тех, с чертежами, которые таскают с собой дизайнеры, открыла ее на столе и стала показывать мне фотографии экспонатов из галереи «Стелларс», постукивая по ним ногтем.

«Например, вот это. Напоминает Норманна Роквелла. А вот здесь несколько вариантов от Форда Райли и даже один от Кампея. – Ты покачала головой. – Конечно, они такие разные, но мне нравятся все. – Ты покусала свой ноготь. – Не знаю только, хватит ли у нас для всего этого места».

«Милая?..»

Ты посмотрела на меня, приподняв брови. Судя по выражению твоего лица, происходящее было для тебя вполне осмысленным делом.

Допустим, я устал, проведя 12 часов на ногах. Четыре операции, одна из которых чуть не закончилась бедой.

«О чем ты вообще говоришь?»

И ты ответила уверенным тоном:

«О детской».

Это слово медленно поплыло по кабинету, отражаясь от стен. «Деттттсссскккаяяяяяя». Помнится, я подумал: «Прямо как в «Питере Пэне»…»

«Бен? – Ты похлопала меня по плечу. – Дорогой, ты меня слушаешь?»

Наверное, я выглядел болван болваном, потому что ты взяла меня за руку, приподняла блузку и прижала мою ладонь к своему животу.

«Детская».

Если в тот, другой раз, в шторм, ты повернула вспять волны, подняла меня на поверхность, наполнила мои легкие воздухом, то теперь, навалившись на мой стол среди разноцветных проспектов, прижав к своему животу мою ладонь и заставив почувствовать, как под ней порхают бабочки, ты лишила меня воздуха.

Глава 30

Идти напрямик было бы слишком рискованно. Я догадывался, что озеро промерзло на несколько футов, но убедиться в этом не мог, поэтому решил его обойти. Берег озера был плоский, без завалов, как раз для нас. Мне казалось, что я вот-вот перейду на бег. Чтобы оказаться на противоположном берегу, надо было преодолеть милю. На это у нас ушло всего лишь полчаса.

Я втащил сани с Эшли на лесистый пригорок на берегу и опять ее развернул, чтобы мы оба могли увидеть чудесное зрелище.

Перед нами высилось А-образное сооружение высотой футов в сорок. Его фасад, обращенный к озеру, был целиком стеклянный. С крыши частично облетела дранка, но в остальном постройка была как новенькая. Желтая входная дверь была занесена снегом только до середины, потому что ветры здесь дули не с озера, а с противоположной стороны.

Я подтянул сани к двери и потратил несколько минут на уборку снега и на сооружение некоего подобия пандуса. Дверь была высокая, толстая, внушительная. Я уже занес топорик, чтобы одним ударом сокрушить замок, но Эшли проявила благоразумие: предложила проверить, заперто ли.

Я толкнул дверь, и она послушно распахнулась.

Вся треугольная конструкция лежала изнутри на сосновой опоре по принципу индейского типи[20]. Пол был цементный, помещение одно-единственное, размером с баскетбольный зал. Боковые стены упирались в пол, окна располагались спереди и сзади. Справа помещался камин – в него могли войти, не пригибая голов, двое людей – с высокой чугунной решеткой. В углу была сложена поленница высотой футов в десять – этих дров нам бы хватило до конца зимы. Я прикинул, что здесь разгрузились 6–7 грузовиков с дровами.

Посередине громоздились друг на друге две дюжины выцветших, облезлых скамеек, на которые были водружены несколько серебристых каноэ, ожидавших весны и оттепели. Слева была кухня, в глубине – лестница на второй этаж. Второй этаж, вполовину меньше первого, представлял собой галерею – дюймовую фанеру на перекрещенных бревнах – над камином. Ее поддерживали свисавшие сверху тросы в руку толщиной. Галерею загромождали 50–60 двухъярусных коек, изрезанных ножами, покрытых рисунками и надписями на неизбывную любовную тему. Посередине пола осталась шелуха от съеденной белкой шишки, а также погрызенный еще кем-то кусок пенопласта. Подоконники были усеяны сотнями трупов мух, ос и мотыльков. Почти все было покрыто толстым слоем пыли. Светильники и выключатели отсутствовали.

Наполеон спрыгнул с саней, вбежал в дом, залаял, описал четыре круга и вернулся ко мне, виляя хвостом и путаясь у меня под ногами.

Я медленно втянул сани по снежному пандусу в дом, на цементный пол. У нас обоих глаза вылезали из орбит. Я отнес Эшли к камину и стал складывать дрова для растопки. Потом огляделся в поисках источника огня. Найдя рядом с поленицей коробочку от зажигалки, я горько усмехнулся, В камине выросло отличное сооружение: наверху дрова потолще, внизу потоньше, клочки газеты из старой коробки. Осталось добыть огонь проверенным способом – трением.

Меня отвлекло от этого занятия покашливание Эшли.

– Бен?..

У меня уже пошел дым, и я не хотел отвлекаться.

– Бен!

– Что?

Она указывала вверх, на полку. Там красовался баллончик для заправки зажигалок и коробок каминных спичек. Я отшвырнул свой лук, схватил баллончик, оросил дрова и бумагу, чиркнул спичкой и кинул ее в камин.

Поступив на работу в больницу и начав получать докторскую зарплату, я пристрастился подолгу принимать душ. Я даже брился под душем. Это, конечно, роскошь, но мне нравилось вдыхать пар, нравилось подставлять под горячую воду спину, нравилось расслабление от тепла.

Мы сидели завороженные и чувствовали себя, как в бане.

Я совершенно взмок. Вся моя одежда была мокрой. Руки потрескались и шелушились, клочья джинсовой ткани, которыми я их обматывал, пришли в окончательную негодность.

Я опустился на колени и, вытянув руки, избавился от этого тряпья. Мы оба молчали. Свободными руками я стащил с себя верхнюю одежду, сел рядом с Эшли, обнял ее за плечи и прижал к себе.

Наконец-то безнадежность отступила.

Когда помещение согрелось, я отправился наверх и обшарил койки. Все они оказались пустыми, кроме одной: на ней лежал, свернутый в рулон, двойной губчатый матрас толщиной в шесть дюймов, с оборванными углами. Я выбил его об ограждение галереи, подняв тучу пыли, отнес вниз и расстелил перед огнем. Наполеон тут же улегся на матрасе поближе к огню и спрятал нос себе под хвост.

За три минуты моего отсутствия камин согрел все пространство вокруг.

Я достал свой спальный мешок, расстелил его на матрасе, потом расстегнул мешок Эшли и помог ей переместиться из своего мешка в мой. Она была слаба и даже в этом не обошлась бы без помощи. Я подложил ей под голову свой рюкзак, снял с ее ноги шину, стянул с нее и развесил на ближайшей скамье одежду.

Когда она высохла и согрелась, я стал раздеваться сам, развешивая одежду на скамье. Потом достал из рюкзака единственные оставшиеся у меня сухие вещи – спортивные трусы и майку, шуточный подарок Рейчел многолетней давности. Сейчас этот подарок был спасением.

Только после этого я направился на кухню.

Там царили две чугунные дровяные печи. От каждой тянулась и уходила в стену черная труба. Напротив печей стояли длинные рабочие столы. У другой стены находилась большая раковина из нержавейки, упиравшаяся в белую газовую колонку. Все вместе определенно использовалось для того, чтобы готовить большое количество пищи для целой оравы людей.

Я покрутил кран, но вода была перекрыта. Заглянул внутрь колонки и не обнаружил там синего огонька. Колонка оказалась наполнена водой. Я принес спички, включил газ, почувствовал запах пропана и зажег колонку. Набив одну печь дровами, я разжег их и приоткрыл заслонку, чтобы огню хватало воздуха. Потом наполнил снегом большой котел, примял снег, добавил еще и водрузил его на печь.

В стене слева была прорублена грозного вида дверь с широкими петлями, засовом и тяжелым внушительным замком. Подергав ее для порядка, я вооружился длиннющей толстенной кочергой, засунул ее под дужку замка и подналег. Ничего. Пришлось вставить кочергу под другим углом. Замок уцелел, но отлетело ушко.

Я распахнул дверь.

Слева я увидел бумажные скатерти, сотни бумажных тарелок и тысячи бумажных стаканчиков. Справа обнаружилась еще не вскрытая коробка с пакетиками кофе без кофеина и двухгаллоновая банка овощного супа.

Вот оно!

Я повязал старый фартук, которым некогда, похоже, чистили печи, и поискал на банке срок годности. Не то, чтобы это было так важно, но я приободрился, убедившись, что срок еще не истек. Эшли лежала перед камином, подперев локтем голову. Вытерпев полчаса, она щелкнула пальцами, свистнула, поманила меня рукой. Я шагнул на ее зов.

– Что случилось?

Она еще помахала, я подошел поближе. Эшли покачала головой.

– Ближе.

– Вот так?

– Никогда не видела ничего сексуальнее!

– Вы про меня?

Она выпятила губу, жестом потребовала, чтобы я посторонился, и указала на плиту.

– Что за глупости? Про это!

Я оглянулся на кухню.

– Про что?

– Про пар, валящий из кастрюли с супом!

– Вам нужна помощь.