Дурацкий расклад - Харитон Байконурович Мамбурин

дел Симулянтом настолько страшен, что в стену впечатывается нечто, весьма отдаленно напоминающее человеческое тело. Валькирия крайне сильна, настолько, что почти 120 килограммов измененной тугой плоти неосапианта почти оборачиваются вокруг её ноги во время удара!

И он превращается в туман. Она вновь рявкает команду запуска «воздушной розы», но парень, очевидно, предпочитает бороться с бездушным механизмом, болтающим его туманное тело по залу, а не с ней.

— Ссыкло! — рычит женщина, а следом выплевывает следующую команду. В зале начинается натуральная буря, туманное облако месит в разные стороны, разрывает, склеивает, по новой…

Он не выдерживает, становясь человеком, но тут его уже поджидают. Злить сильнее уже и так взбешенную мать явно не стоило, так как не успевшее даже встать на ноги тело Симулянта подбрасывают в воздух удары кулаков. Они и на десятую часть так не сильны, чтобы ломать и крушить его тело, но их невероятно много. Ржа месит воздух и Изотова со скоростью отбойного молотка!

Вновь туман, но на этот раз просто для разрыва дистанции, лишь чтобы встать на ноги, пусть и в другом конце зала. Женщина никуда не торопится, даже не идет навстречу. Просто стоит с злорадным выражением лица и разминает плечи.

Свет в зале слегка притухает. Нелла Аркадьевна Окалина смотрит прямо на мрачного Изотова, начинающего не на шутку злиться, но лишь ухмыляется от этого зрелища. Ей определенно нравится происходящее несмотря на то, что она…

…смотрит прямо в глаза взбешенного болью экспата. Но ей плевать.

Витя-то? О, Изотова Виктора Анатольевича, который Симулянт? О, она его ценит, уважает и очень любит. Этот парень вернул ей дочь, он ей далеко не чужой, она с него пылинки бы стряхивала, дай себе такую волю. Ржа никогда и никому не признается, но ей этот парень стал совсем небезразличен, даже если отставить в сторону все дела, в которых они увязли.

Но… причем тут он?! Его тут нет. Есть только сволочь, наглый и нахальный козёл, который вдул её дочери! Не просто поимел невинного ребенка, а буквально заставил упрашивать её сделать это с ней! Влезть в постель! И не просто козёл, каких каждый первый из мужиков, а козёл, у которого и так есть уже две бабы!

Поэтому вся эта херова экспатия знаете что? Она не ра-бо-та-ет! Тренированный разум майора отлично отделяет грозного союзника от мерзкого козлища!

Только вот Симулянт на свою пугалку и не надеется. Он просто злится, сильно злится.

…и бьет кулаком в пол.

Сила удара чудовищна, всё помещение гудит, а лежащие на полу маты вспучивает, как и пластины стали под ними. Литры слизи там и тут подбрасывает в воздух, превращая в мелкую водяную взвесь. Таким ударом не то, что можно расплескать человека, им можно пробить капитальную стену дома…

— ХВАТИТ! — рычит на всю комнату Симулянт с мрачным огнём в глазах. По нему видно, что больше он себя безнаказанно бить не позволит, а ударит в ответ. Со всей силы.

Правда, ту, кто его довёл до бешенства, это демонстрация мощи не впечатляет.

— Ууу…, — издевательски тянет женщина, делая один шаг вперед и внезапно покрываясь вся язычками слабенького, но очень яркого пламени жутко несерьезного розового цвета, — Какая ты у нас, Витюша, грозная пися…

Челюсть у парня отваливается, а Окалина Нелла Аркадьевна, неосапиант-адаптант, получившая когда-то радужный артефакт за многочисленные заслуги перед Родиной, делает второй шаг. Её глаза вспыхивают двумя яркими прожекторами, а белье осыпается с мускулистого тела черными хлопьями быстро сгорающего материала.

— Ну иди сюда, засранец, — грохочет по помещению её голос, — Иди к мамочке!

Они срываются с места одновременно, каждый в длинном, почти горизонтальном прыжке с рукой, поднятой в замахе.

Грохот.

///

Вы когда-нибудь приходили в сознание, пребывая в бешенстве? У меня такое случалось только пару раз. Ну не бешенство, а ярость, досада, жалость, что-то такое, с чем ты просыпаешься, увидев во сне нечто, трогающее за душу. А вот теперь — лютая, еще кипящая ярость!

— …сука! — прохрипел я, вырываясь из царства тьмы и боли, борясь с тошнотой и вскипающей прямо во рту кислой слюной, — Убь…ю!

К койке я оказался примотан надежно, но недостаточно, так как услышав ответный женский хрип «жив, гадён…», я рванулся так, что ремни затрещали. Зачем, почему, кто виноват — понятия не имел, даже не думая, что делаю в данный момент. Хотя, будь у меня хоть на крошку больше здравого смысла, я бы понял, что та, что меня взбесила до треска собственных мышц, находится в том же состоянии беззаветной ярости.

— А ну лежать! — крикнул почти незнакомый женский голос, чем-то меня прикладывая с помощью упавшей на лицо и частично знакомой короткопалой ручки, — Ишь ты!

Я почувствовал себя кошкой, попавшей в рабочую стиралку. Закрутило, завертело, заболтало, затрясло. Ориентация ушла, ощущение тела тоже куда-то подевалось, смысл жизни и осознание собственного «я» свалили в туман, а заодно туда была вытряхнута эта бессмысленная, но очень животворящая ярость. Из «стиралки» я выпал мало что соображающей тряпочкой. Именно ей. Опустошение, изнеможение и апатия. Как будто до меня добрались обе мои подружки, решившие себе вообще ни в чем не отказывать…

— Так, а теперь её! — тот же самый голос на краю сознания сделал что-то с рычащим и плюющимся чудищем около меня. То булькнуло, издало протяжный стон, а затем утихло.

— Всё, готовы, два идиоты! — ознаменовал кто-то победу. Кажется, надо мной и вторым идиотом. Кем мог быть тот, второй? На кого я злился?

А, неважно. Надо поспать…

Чего не дали, того не дали. Ахмабезова Наталья Константиновна, прекрасный целитель и душевнейший человек (по словам некоторых), была личностью, пунктуально считающей каждую секунду своей жизни, из-за чего, бывало, невероятно торопилась. Позволять кому бы то ни было роскошь спать в её присутствии разъяренный целитель не собиралась! Особенно тем, кто…

— Уму непостижимо, как они вообще выжили! — бесились Ахмабезова на пару с Молоко под нашими, привязанными к койке, взглядами. Кроме них, взглядов, крепко примотано было и всё остальное, но даже полностью прошедший приступ психоза вовсе не заставил целительницу и ученую нас с Окалиной освободить. Вместо этого нам мыли головы!

— Уму непостижимо, как здание устояло! — рычала Нина Валерьевна, — Вы, два конченных, полностью безумных, идиотических идиота в кубе! Что вы устроили?!! Зачем вы устроили! Ладно, к херам мелочи!! ПОЧЕМУ ТУТ?!!! Мои приборы! Записи! Компьютеры!!

— Моё время! — завывала