Сборник рассказов - Р. Лафферти

— Я из тех, док, про которых говорят: гениальный парень, и никаких гвоздей, — говорю я ему. — И еще у меня в кармане куча этих зелененьких бумажек с такими кудрявыми завитушками.

Тут я беру у него со стола историю болезни и сам ее заполняю, чтобы времени не терять. Я так понимаю, что мне про себя больше известно все-таки, чем ему.

— Поимейте в виду, док, все ваши девятидолларовые слова я могу оптом купить за четыре восемьдесят пять, — беру я его на понт, и тут он смотрит на меня вроде как страдает от чего-то.

— Скромность не входит в число ваших недостатков, — говорит мне этот врач по мозгам. Это он уже, значит, мою карточку изучил. — Хм! Холостой… исключительно интересно…

Я сам написал "холостой", где положено. А что я человек исключительный, так это он и сам видит.

— Платежеспособный, — читает он в том месте, где речь идет о зелененьких. — Вот, — говорит, — это то, что мне нравится в людях. Уговоримся с вами о нескольких сеансах.

— Хватит одного, — говорю я ему. — Время летит, а плачу за него я. Провентилируйте мне мозги по-быстрому, док.

— Хорошо, я могу все сделать очень быстро, — говорит он. — Советую вам поразмыслить над старинным изречением: "Негоже человеку быть одному". Подумайте об этом. Надеюсь, вы сумеете сообразить, сколько будет один и один.

Потом он добавляет этак невесело: "Несчастная женщина"… То ли это поговорка такая в этом году, то ли он о другом пациенте подумал — мне невдомек. И опять добавляет:

— С вас три куска, выражаясь по-вашему.

— Спасибо, док, — говорю я. Отсчитал ему три сотни долларов и двинул вон. Этот спец по мозгам прямо в точку попал, в самую сердцевину.

Непременно надо мне подыскать себе компаньона.

Этого парня я приметил в баре у Грогли. Я сразу усек, что он мне в самый раз. Ростом он был вполовину меня, зато в остальном — вылитый я. Точно два ботинка с одной ноги. Одет шикарно, только на фасаде кое-где кровь подсыхает. Ну, у Грогли это со всяким может случиться, пяти минут хватит. Ребята, но до чего же мы с ним были похожи, ну что два твоих близнеца! Я уже наперед знал, что он на меня так похож.

— Э-хе-хе! Настоящие фугасы… — говорит мой новый компаньон с этакой грустинкой в голосе. Это значит: "Ну, братец, такой денек выдался, что на всю жизнь лая наслушался". В стакане у него было фэнси, а глаза сверкали, точно разбитое стекло.

— Он тут парочку раз схватывался на кулачках, — шепчет мне Грогли. — Только ему не везло. Уж очень медленно он кулаками машет. Я так думаю, что у него какие-то неприятности.

— С этим покончено, — говорю я Грогли, — он мой новый компаньон.

Тут я хлопаю своего нового компаньона по спине со свойственным мне добродушием, и из него вылетает один зуб, — плохо держался, наверно.

— Конец твоим неприятностям, Роско, — говорю я ему, — отныне мы с тобой компаньоны.

Он смотрит на меня вроде как-то болезненно.

— Меня зовут Морис, — говорит он. — Морис Мальтраверс. Ну, а как там делишки в пещере? Вы ведь троглодит, сэр, не так ли? Троглодиты всегда появляются после шакалов. Впервые мне захотелось, чтобы шакалы вернулись поскорей.

Чертова уйма народу меня троглодитом называет.

— Лишенный сочувствия человечества, — говорит этот Морис, — я, кажется, обретаю сочувствие низших подвидов. Интересно, сумею ли я втиснуть в ваши уши… ого-го! Вот эти корыта — это уши?! Что за устрашающий отологический аппарат!.. Мда, сумею ли я втиснуть в них все бремя моих забот?

— Я же сказал тебе, Морис, — конец твоим неприятностям, — говорю я. — Валяй за мной и займемся нашими компанейскими делами.

Тут я беру его за шиворот и выволакиваю из бара Грогли.

— Я сразу усек, что ты моего склада парень, — говорю я ему.

— Моего склада парень, — вторит он мне. — Ну и шутник же ты! Точь-в-точь, как я.

— Мои мыслительные структуры столь сложны и так ориентированы, — говорит этот Морис, когда я его отпускаю и даю ему поразмять конечности, — что я превратился в замкнутую систему, непонятную для экзокосмоса, а уж тем более для такого хтонического существа, как вы.

— Я такой понятливый, что аж страшно, Морис, — говорю я ему. — Нет такой штуки, которая нам с тобой не под силу.

— В данный момент мои неприятности состоят в том, что университет запретил мне пользоваться компьютером, — говорит мне Морис. — Без компьютера я не могу кончить свою Универсальную Машину.

— У тебя будет такой компьютер, — говорю я ему, — что все красные лампочки на университетской машинке позеленеют от зависти.

И вот мы с ним приходим в мою хибару, про которую один репортер напечатал, что это "перестроенное из бывшей конюшни и, наверное, самое необычное и неприспособленное под научную лабораторию помещение в мире". Я завожу Мориса туда, но он чего-то суетится, словно курица, которой голову отрубили.

— Вы живое ископаемое! — верещит он. — Я не могу работать в этом раю для жеребцов! Мне нужна вычислительная машина, компьютер, понимаете?!

Тут я слегка постукиваю себя по черепушке шестифунтовым молотком и улыбаюсь своей знаменитой улыбкой.

— Вот он, весь тут, внутри, Морис, — говорю я ему, — самый лучший компьютер в мире. Когда я работал у Карнивалов, они меня рекламировали как Гениального Кретина. Они мне скачки устроили — с лучшим компьютером города наперегонки. Двадцатизначные числа пришлось умножать в уме, ну, и прочие там мелкие фокусы. Я, правда, словчил немного. Изобрел себе приставку и в карман сунул. Эта приставка все реле их лучшего компьютера могла заклинивать и на целую секунду замедлять. А ежели мне секунду форы дать, так я что угодно в мире в каком угодно деле обгоню. Одно было плохо — довелось мне языком молоть и вообще держать себя, как Гениальному Кретину положено, уж таким они меня выставляли. Для человека моего интеллекта это слишком.

— Охотно вам верю, — говорит Морис. — Хорошо, можете вы справиться со свернутыми Маймонид-подобными матрицами из чисел третьего типа последовательности Коши, одновременно относящимися к вневременной области множества Фирши?

— Морис, — говорю я ему, — я не только могу с этим справиться, но я еще могу одновременно жарить яичницу на закуску. — Потом я подхожу к нему и смотрю на него в упор. — Морис, — говорю я, — не иначе, как ты хочешь рассчитать аннигилятор?

Тут он глядит на меня, будто в первый раз воспринимает всерьез. Он вынимает из пиджака кучу чертежей, и я вижу, что он в самом деле рассчитывает аннигилятор, этакую славную штучку.

— Это не совсем обычный аннигилятор, — замечает Морис, хотя я и сам уже вижу, как дело обстоит. — Какой еще аннигилятор способен выдвигать и обосновывать категории? Какой другой способен выносить моральные и этические оценки? Какой еще способен к подлинному различению сущностей? Это будет единственный аннигилятор, способный делать полные философские заключения. Можешь ты мне помочь его закончить, Проконсул?[8]

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});